Не проси прощения

Наконец принесли заказ — жирный борщ с пампушками, и Виктор накинулся на него так, словно не ел минимум полгода. Вкусно, да… Но у Иры было вкуснее. Правда, не сразу — поначалу, когда они только начали жить вместе, она ещё училась готовить, и многое получалось не идеально. Однако Ире так хотелось радовать Виктора, что она продолжала упорствовать — пробовала новые блюда, разные рецепты, покупала кулинарные книги. У них дома была целая полка подобных книг… Ира часто говорила, что рецепты оттуда гораздо лучше, чем из интернета. Впрочем, в то время, когда они были студентами, никакого интернета у них ещё не было.

Ира забеременела, когда они с Виктором учились на четвёртом курсе. Эта новость сразила обоих своей неожиданностью, но ни о каком аборте речи даже не шло. Они моментально побежали в загс расписываться, и, как только сообщили новость родителям Виктора, его отец хлопнул ладонью по столу и сказал:

— Всё, хватит на съёмной квартире жить. Поможем вам с жильём.

И действительно помог — купил им квартиру. Небольшую двушку, которую Виктор через несколько лет поменял на более просторную трёшку. Вот так и получилось, что они с Ирой уехали из этого района, где он сейчас находился, в другой, ближе к родителям.

И всё-таки, как же назывался тогда этот ресторан?..

После борща принесли жаркое в горшочке, и, когда Виктор съел и это блюдо, на него напала сонливость. Он лениво цедил кофе, откинувшись на спинку дивана, и рассматривал немногочисленных посетителей ресторана. Молодые парень и девушка явно на свидании, пожилой мужчина с ноутбуком, семейная пара с двумя детьми-подростками и одинокая женщина в красном платье за дальним столиком.

Сердце пропустило удар, и сонливость как рукой сняло. Женщина сидела слишком далеко для того, чтобы можно было её рассмотреть, но как же с подобного расстояния она была похожа на Иру! Только причёска другая, Ира всю жизнь, сколько Виктор её помнил, ходила с косой. А на голове у этой женщины было аккуратное каре, и оттенок волос казался чуть темнее, чем у Иры. Но лицо — нос, губы, брови, лоб, подбородок — всё было её.

Виктор не мог оторвать глаз от профиля женщины, сидел, задержав дыхание, и вглядывался, вглядывался… Неужели действительно она? Вряд ли, таких совпадений не бывает. Скорее, просто очень похожа.

Но кем он будет, если не проверит?

Горбовский поднялся и, не взяв с собой недопитый кофе, медленно пошёл по направлению к столику, за которым сидела незнакомка. И чем ближе он подходил, тем сильнее она становилась похожа на Иру… хотя сильнее уже было невозможно.

А потом она, будто уловив его движение боковым зрением, обернулась — и Виктор остановился, сражённый абсолютным узнаванием женщины, которая находилась теперь уже в двух шагах от него.

Ира. Действительно — она…

9

Виктор

Мгновение Горбовский думал, что встреча не была случайной, — но на лице Иры, когда она осознала, кто стоит перед ней, отразилось такое искреннее изумление, что он отмёл эту мысль как бредовую.

— Привет, — сказал Виктор осторожно и нервно улыбнулся. Точнее, даже дёрнул губами — не до улыбок ему было сейчас. — Я… могу сесть с тобой?

Удивительно, но на лице Иры не отразилось ни малейшей неприязни. И когда она кивнула после этих его слов, то будто бы даже не задумалась. И взгляд её не полнился презрением. Удивлением — да, но больше никаких эмоций в нём не было. Ни радости, ни отвращения — ничего.

Виктор сел напротив и только собирался задать следующий вопрос, как к нему подскочила официантка.

— Прошу прощения, — девушка держала в руках чашку с его кофе. — Вы не допили…

— Да, спасибо, — Горбовский благодарно кивнул. Про кофе он совсем забыл, но промочить горло хотелось.

— Что-нибудь ещё? — вежливо поинтересовалась официантка, поставив чашку перед Горбовским и выпрямившись. — Может, десерт?

— Нет, — он покачал головой и замер, когда Ира сказала:

— А мне принесите, пожалуйста. Штрудель с вишней и обычный чёрный чай.

Господи… Двенадцать лет Виктор не слышал её голос. Двенадцать лет…

А он всё такой же, каким был в молодости. И точно так же действует на него — словно прижавшийся к телу пушистый котёнок.

— Ты по-прежнему любишь вишню, — улыбнулся Виктор, кашлянув, когда официантка отошла.

— Ничего не изменилось, — ответила Ира спокойно, не отводя глаз, но в ответ не улыбнулась. И эта фраза — «ничего не изменилось» — сразу приобрела двойное дно.

Действительно, между ними ничего с тех пор «не изменилось». Абсолютно…

— Я сюда случайно зашёл, — решил всё-таки объяснить Виктор. — После вчерашнего… точнее, ночного… Отправился гулять по городу. И как-то умудрился добродить до этого ресторана. Не помнишь, как он назывался в то время?

— Помню. «Штрудель».

— Точно… Тогда штрудели здесь были вкусные. А сейчас?

— Не знаю. Вот как раз и попробую.

Ира отвечала невозмутимо и кратко — так же, как и ночью, когда Горбовский сыпал на неё своими вопросами. И от этой безэмоциональности, граничащей с безразличием, Виктору стало плохо.

Хоть бы вновь увидеть в глазах Иры искорку ласкового тепла… Как раньше. Тогда в её взгляде отражалась любовь. Всегда отражалась, каждый день и час, каждую секунду. Но Виктор этого даже не осознавал… Не понимал, что обладает чудом. Что ему колоссально повезло в жизни встретить настоящую глубокую любовь. Он просто не думал об этом… до тех пор, пока не потерял.

Но нет, не может Ира быть настолько безразлична сейчас к нему… Для чего-то ведь она шла сюда, в этот ресторан? Ещё и в красном платье…

— А ты… кого-то ждёшь? — выпалил Виктор, внезапно осознав, что действительно мог помешать. И чуть не умер, когда Ира неожиданно усмехнулась. Иронично и немного ядовито, но всё же — это было уже больше, чем безразличие.

— Ты ни капли не изменился, — сказала она это тем не менее абсолютно ровно. И глаза не потеплели. — Всё такой же — сначала делаешь, а потом думаешь.

— Ты права, — Виктор кивнул, и не думая отрицать очевидное. — Мне и в голову не пришло, что ты можешь… быть занята. Я просто увидел похожую на тебя женщину, захотел проверить, встал и пошёл. А потом уже не мог остановиться.

Ира смотрела на него с холодной внимательностью, и ничто в её лице не говорило ни о малейшем волнении. Хотя Виктору, когда он представлял их возможную встречу раньше, всегда казалось, что бывшая жена будет нервничать и дёргаться, попытается быстро убежать. Но ничего подобного. Ира вообще не дёргалась, сидела ровно, как влитая, и даже не думала убегать.

— Беру свои слова назад, — вдруг продолжила она, вновь усмехнувшись. — Ты всё же изменился. Раньше на подобное замечание ты обязательно вспылил бы.

— Не отрицаю. Но… ты не ответила. Ты кого-то ждёшь?

— Нет.

Кратко, ясно и чётко. Без эмоций. Но…

— Тогда почему… — Виктор задохнулся: его в отличие от Иры эмоции захлёстывали. От отчаяния до острой, безнадёжной влюблённости в собственную жену. Бывшую жену. — Почему ты… здесь?

— Я снимаю квартиру недалеко отсюда. Решила пройтись, увидела знакомые места и зашла. А платье, потому что вечером иду в театр. Не хотелось возвращаться для того, чтобы переодеться.

Теперь ответ не был кратким, но тоже — чётко и по существу. Однако в нём было за что зацепиться, чтобы задать дополнительные вопросы, которые так хотелось задать.

Но в этот момент принесли заказ Иры, и Горбовскому пришлось подождать с дальнейшими расспросами. Официантка поставила перед его бывшей женой чашку с чаем и тарелку со штруделем, пожелала приятного аппетита и удалилась. В воздухе сразу аппетитно запахло сладкой выпечкой — уютно и умиротворяюще. И этот запах отчего-то придал Виктору немного смелости.

— Снимаешь? — повторил Горбовский осторожно. Главное: не спугнуть Иру своей настойчивостью. — Но… я ведь оставил вам нашу квартиру…

Слово «нашу» резануло ножом по сердцу, и рана моментально наполнилась кровью, засаднила. Горбовский непроизвольно поднял руку и положил ладонь на грудь.