Страница 7 из 16
Я притиснул Иту к стене прямо в прихожей и начал стягивать с любовницы невозможно узкое платье.
– Адам… – снова попыталась она воззвать к моему здравому смыслу. – Тебе нужно в душ, и одежду постирать. А потом нужно посмотреть твои ссадины…
– Забудь о них! Я хочу тебя! Всё остальное подождёт…
– Да что с тобой сегодня? – уже в который раз изумилась она. – Раны нужно обработать!
– А ты обработай их своим сладким язычком… – прорычал я, прикусывая мочку её уха. – Твои поцелуи меня мигом исцелят.
– Что за бес в тебя сегодня вселился, казанова? – смешливо фыркнула Ита. – Слушай, ну, серьезно! Тебе нужно в душ. И мне тоже нужно в душ… А до утра у нас ещё достаточно времени – всё успеем.
– Ты права. Иди первой! – велел я, наконец, на мгновение включая голову. – Ты вся продрогла. Тебе срочно надо под горячую воду.
– Хорошо, – она благодарно улыбнулась и исчезла в ванной. – Я быстро…
Я выждал пять минут, тихо приоткрыл дверь и вошёл следом.
Её манящий обнажённый силуэт прятался за паутиной капель, стекающих по стеклу душевой кабины. И это выглядело намного соблазнительнее, чем просто голое тело, которое можно рассмотреть без труда.
Я бесшумно стянул с себя грязные тряпки, рывком открыл душевую и нырнул под струи горячей воды.
Ита испуганно вскрикнула. А через минуту несдержанно охнула, когда я рывком приподнял её и втиснул в угол, прижимая спиной к гладкому прохладному кафелю.
Сопротивляться было бесполезно – она это сразу поняла. И тотчас, подчиняясь безумию страсти, покорно обвила моё тело руками и ногами, словно зелёный плющ, оплетающий мощный ствол древа.
***
– Признайся, ты ведьма? – усмехнувшись, спросил я, притиснув её к себе и целуя в шею, после очередного нашего раза, уже не помню какого по счёту.
За окном светало. А мы так и не спали сегодня…
– Что? – удивлённо фыркнула она, разворачиваясь ко мне лицом. – Ты сегодня… очень странный… Правда… таким ты мне нравишься ещё больше! И всё-таки… что это был за вопрос?
– Просто ты… невероятно волшебная… Я, кажется, влюбился… Или это чары? – не знаю, откуда из меня полезли эти сентиментальные глупости, но я говорил искренне.
Она провела по моей щеке пальчиком, разглядывая меня несколько мгновений.
– Вообще-то, мама рассказывала, что моя прабабушка умела лечить. Её считали колдуньей. Про неё много сплетен ходило. Ещё и из-за того, что она родила без мужа. Как и мама… меня… Говорили, что женщины нашего рода прокляты на одиночество. Так они платят за свой дар. Но… у мамы не было никакого дара. Просто мой отец оказался обычной сволочью и бросил нас. А я… У меня ведь есть ты. Значит, нет никакого проклятия…
– Нет, – кивнул я согласно и поцеловал её в губы. – Верить в проклятия глупо. Мы же разумные люди XXI века. А это всё суеверия. Ты обязательно будешь счастлива, Ита! Счастлива и любима.
Её идеальные тёмные брови дрогнули, глаза заблестели.
– Но… не с тобой? – наверное, ей стоило огромных сил произнести это.
– Разве я говорил такое? – попытался я перевести всё в шутку. Мне чертовски не хотелось выбираться из её постели, но я понимал, что пора это сделать. Прямо сейчас.
– Прозвучало именно так… – она словно внезапно превратилась в ледяную статую.
– Я не хочу уходить, – честно признался я, обрисовывая пальцем контур её губ. – Мне с тобой нравится. Это была лучшая ночь в моей жизни, Ита! Лучшая…
– И моя… – она грустно улыбнулась и понимающе вздохнула: – Но ты не останешься…
– Нет, не останусь, – спокойно подтвердил я. – У моих детей – праздник, и моя жена ждёт меня дома. Я должен уйти сейчас. И я всегда буду уходить, Ита. Ты ведь это понимаешь. Ты умная девочка. Ты всё понимаешь…
Её глаза цвета тёмного янтаря медленно заволакивало сияющей пеленой слёз.
Я взял её за подбородок и очень весомо произнёс:
– Скажи мне,что ты делаешь здесь? Ответь мне! Или себе… Зачем ты здесь? Чего ты ждёшь? На что надеешься? Разве это, – я махнул рукой, описывая крохотную комнатушку, в которой мы только что занимались любовью, – то, о чём ты мечтала? То, чего ты достойна? Разве здесь место для тебя?
Несколько мгновений она ошарашенно смотрела на меня, словно осознала только что какую-то великую тайну мира.
Потом слёзы всё-таки хлынули по щекам. Ита поднялась и села, отвернувшись к окну.
А я смотрел на её изумительно красивую спину, и мне мерещилось, что я вижу, как сквозь бархатную кожу выпирают острые осколки её разбитых вдребезги надежд и развалившегося на куски мира.
А, может быть… это начинают прорезаться крылья? Обретать крылья – это всегда больно. Как рождаться или умирать. Но без крыльев не долететь до цели, так и будешь ползать, проваливаясь всё глубже в трясину будней.
– Уходи! – тихо сказала она. – Уходи, пожалуйста!
Я молча поднялся, стянул с сушилки свои ещё чуть влажные вещи. Где-то в промежутках между учинённым развратом мы-таки успели затолкать мою одежду в стиральную машину.
Я безмолвно оделся и уже у порога оглянулся. Она всё так же смотрела в окно.
И лишь когда щёлкнул замок двери…
– Адам! – Ита порывисто вскочила и кинулась ко мне, как была, нагишом. На несколько мгновений она обвила руками мою шею, приникла всем телом, впилась в губы, а, отстранившись, жарко шепнула: – Я люблю тебя! Я так люблю тебя!
Потом её руки соскользнули и безвольно повисли, как ветви плакучей ивы.
Она посмотрела мне прямо в глаза и твёрдо добавила:
– Но больше не приходи! Никогда.
***
9 Ночь вторая
Ну, вот и всё, первая ночь моей жизни позади.
Я иду пешком по сонным притихшим улочкам за машиной, которую украл вчера – не стал вызывать такси, захотел пройтись.
Раннее утро серебрится туманом. Прозрачное и холодное, как осколок зеркала, застрявший в сердце Кая. Да, я знаю эту мудрую человеческую сказку.
Рассветные лучи солнца чертят в тусклом небе акварельно-лиловые узоры.
До чего ж красиво! И чертовски холодно.
Я слегка позабыл о том, как несовершенно человеческое тело, как уязвимо для низких температур, зноя или непогоды. Существам из Тонкого Мира не бывает зябко или жарко. И всякий раз, когда я ношу смертное тело, я как будто заново узнаю об этом, вспоминаю то, что успел забыть за год.
На мне сейчас плотный деловой костюм, довольно тёплый, но он явно не годится для прогулок в ноябре – сегодня ведь уже первое ноября. А куртка осталась вчера в клубе…
И, наверное, если сейчас меня кто-то увидит, в глазах этого прохожего я буду выглядеть странно, но никто не попадается мне навстречу.
И, наверное, стоило всё-таки взять такси. Но… я не хочу.
Мне нравится. Нравится идти и немного мёрзнуть. Холодный влажный воздух бодрит и приводит в ясность мои мысли, проветривает мозги…
Ведь о том, что послевесёлойночи, у смертных обычно случается жёсткое похмелье, я тоже как бы… забыл.
Голова моя сейчас трещит, виски давит, каждый шаг отдаётся где-то внутри черепной коробки. И эта прогулка сквозь стылый, осенний туман мне просто необходима.
Я усмехаюсь, вспоминая прошедшую ночь. На что я её извёл?
Пожалуй, я уже давно не тратил Время так бездарно, безбашенно и безумно. А может быть, даже никогда. Но я не жалею.
У меня была ночь отрыва и угара, и незабываемый секс с умопомрачительной женщиной. И оно того стоило. Таких ощущений я не испытывал уже давно.
Если бы на моём месте был настоящий Адам О’Нил, он бы сказал, что тряхнул стариной и вспомнил шальную молодость.
У меня молодости не было. Но сейчас я ощущал себя именно так, как совсем юный смертный. Мне доводилось примерять молодые тела, и да… вот сейчас я был таким – окрылённым, дерзким, не знающим сожалений.
Эту ночь стоило прожить именно так.
Впереди ещё две. И нужно провести их не хуже.
Нет, сначала ещё, конечно, день. Но я привык вести отсчёт именно ночами. На исходе третьей, моя власть над этим телом иссякнет. Я уйду, оставив бездыханную тушку Адама.