Страница 12 из 16
Ладно… Попробую импровизировать…
Я довольно неуклюжий. Боюсь, что мой сюрприз жена не оценит. Я сейчас устрою на её идеальной кухне дикий беспорядок.
– Ой, папа, это ты? – поворачиваюсь на удивлённый голос Лил.
Дочка стоит в дверях, ещё сонная, растрёпанная, смешная, в забавной пижаме с медвежонком на груди.
– Я думала, тут мама… А ты что делаешь?
– Завтрак… – подмигиваю ей и тут же вздыхаю: – По крайней мере, пытаюсь.
– Это сюрприз?! – изумлённые глазки вспыхивают восторгом.
– Ага… – удручённо киваю я, понимая, что сюрприз могут и не оценить.
– А можно я с тобой? – мгновенно подключается Лил. – Хочешь я тебе помогу?
– А ты… умеешь? – искренне удивляюсь я.
– Конечно! Я же маме помогаю, – уверенно заявляет моя кроха.
И мне становится совестно, что я не способен сделать элементарные вещи, которые по силам даже ребёнку. Но я принимаю помощь. И дело сразу идёт быстрее.
Лил отлично знает, где что лежит, и что нам может пригодиться.
И вот мы уже жарим яичницу и тосты, делаем бутерброды двух видов. И ещё какую-то штуковину из творога и фруктов, которую дочка называет просто «моя любимая вкусняшка».
Вскоре в дверях появляется и Онора – должно быть, её приманил аромат кофе.
Она удивлённо оглядывает кухню и нас. Взгляд её останавливается на мне.
– Сюрприз! – весело пищит Лил и бросается к маме с обнимашками.
Нора прижимает её одной рукой, наклоняется, целует в макушку.
Потом выпрямляется и снова смотрит на меня. Наши взгляды на миг встречаются.
– Доброе утро! – произносит она.
И внезапно опускает глаза – смущается, словно она не моя жена, у которой уже двое детей, а невинная дева, подарившая себя случайному незнакомцу.
– Привет! – я разрушаю повисшую в воздухе неловкость, мгновенно оказываясь с ней рядом и целуя в покрасневшую щеку.
Она вскидывает глаза, и я тону в них. Не в силах противостоять собственным желаниям, притягиваю жену за талию и срываю с её губ короткий чувственный поцелуй.
– Не удержался. Ты сегодня такая красивая… – шепчу я ей на ухо, прежде чем отпустить. – За беспорядок, который я тут устроил, убьешь меня потом, а пока прошу к нашему столу! – И добавляю уже дочери: – Лил, сгоняй-ка поторопи брата! А то всё без него съедим...
Крошка вприпрыжку убегает, а я, пользуясь моментом, снова привлекаю Онору к себе, и сейчас, не смущаясь присутствия дочери, она отвечает со всей страстью.
– Как же мне хочется остаться с тобой, – это признание прорывается откуда-то из глубины, но Онора понимает его по-своему.
– Работа не ждёт… – вздыхает она.
– Да, – киваю я, горько усмехнувшись. – Сегодня уже никаких прогулов. Но я постараюсь закончить пораньше. И вечером можно… погулять всем вместе в парке.
Она снова удивлена, но согласно кивает и не задаёт больше вопросов.
– Нора… – окликаю жену, когда та отходит к столу, с любопытством разглядывая наши с Лилкулинарные шедевры, – я буду очень скучать!
Конечно, я сейчас не про этот день. И, кажется, Нора это тоже понимает.
Она оборачивается и смотрит с тревогой, как иногда смотрела вчера – чувствует сердцем, происходит что-то нехорошее, но не понимает, конечно, чего и откуда ждать.
К счастью, в эту самую минуту в кухню шумно влетают дети, и задать вопрос, застывший в её испуганных глазах, она так и не успевает.
***
Меньше всего мне хочется тратить последний день своей жизни на рутинные дела и работу. Но мне нужно привести всё в порядок, прежде чем…
Это ведь тоже часть жизни человека – все эти бумаги, документы, сделки, встречи, договора. Мне не хочется, чтобы кто-то потом разгребал всё за меня. Особенно, Нора.
Вообще-то раньше меня подобные вещи не волновали. Я приходил и уходил, не думая, что будет с телом, которое оставляю после себя, как переживут его смерть родственники и знакомые, что этот человек успел сделать, а что так и осталось мечтой.
Но этот Самайн, кажется, изменил всё раз и навсегда.
И вот сегодня я торопливо заканчиваю все важные и срочные дела. Благо, память Адама подсказывает мне, что и как сделать. Я отдаю необходимые распоряжения, делаю нужные звонки, отправляю письма. Работаю без обеда, надеясь освободиться пораньше.
Мне ещё нужно успеть к нотариусу, составить завещание и отдать кое-какие распоряжения. Хочу, избавить Онору от проблем и хлопот, связанных с моей смертью. Конечно, у неё есть родители и сестра – будет, кому о ней позаботиться, но всё-таки я должен сделать так, чтобы моя семья как можно легче пережила эту потерю. Норе и так хватит боли и слёз, пусть хоть о материальных вещах ей думать не придётся.
Ах, да! Чуть не забыл…
Я открываю свой личный счёт и отправляю приличную сумму на счёт Иты. Ей я тоже задолжал. Она потратила на меня год жизни. Это не так уж мало.
Лично из моих рук деньги она бы теперь не приняла, а так… вряд ли отправит обратно.
Рано или поздно она, наверняка, услышит о моей безвременной кончине. Вот тогда, надеюсь, и поймет, что значил этот щедрый жест.
Ну вот, всё готово. Можно отправляться к нотариусу, а потом домой.
С некоторой тоской оглядываю кабинет – мне это пространство чуждо, но где-то в глубине памяти Адама хранятся воспоминания об этом месте. И я вдруг с удивлением обнаруживаю, что при всём своём безалаберном отношении к работе, он по-своему любил и этот кабинет, и эту фирму, и даже некоторых коллег.
Звонок секретаря застаёт меня на полпути к двери. Я возвращаюсь к столу и отвечаю.
– Мистер О’Нил, к вам тут пришли… – как-то растерянно сообщает мне Молли.
– Кто? – кажется, я невольно копирую её интонацию.
– Мистер Норман, – Молли что-то тихо уточнят и добавляет: – Эрих Норман. Вы не договаривались о встрече. Но… он говорит, вы его примете…
– Эрих Норман… – эхом повторяю я.
Что-то знакомое… Пытаюсь сообразить, откуда мне-Адаму известно это имя, и с чем оно связано.
И тут меня осеняет – Адам О’Нил не знает это имя, зато его знаюя-лицемер.
Эрих Норман – персона, хорошо известная среди сверхъестественных существ.
Вот уж не думал, что однажды посмотрю в глаза проклятому ведьмаку.
– Да, Молли, пусть войдёт! – сбрасываю звонок, опускаюсь в кресло и замираю в ожидании.
***
15 Ночь третья
Он тут же входит, приветливо здоровается и без малейшей заминки направляется в мою сторону. Ведёт себя так свободно и уверено, будто подобные встречи для него совершенно обыденная вещь.
А я, не вставая с кресла, напряжённо наблюдаю за ним, словно затаившийся в норе зверь. Только вот мне до сих пор непонятно, кто из нас двоих хищник, а кто жертва. Или, скорее уж, кто из нас двоих охотник?
Этот высокий, статный блондин с глазами, похожими на колючие льдинки, мог бы легко сойти за какого-нибудь респектабельного бизнесмена, тщательно следящего за своей формой, здоровьем и презентабельным внешним видом…
Но меня не провести. Я нутром чувствую исходящую от него опасность и грозную силу. Наверное, он чувствует меня также.
Уверен, что он пришёл сюда не просто так. Но внезапно решаю поиграть немного на его нервах. Может быть, лишь для того чтобы успокоить свои собственные.
– Чем обязан, мистер Норман? – интересуюсь с притворной любезностью и приглашающе указываю на кресло напротив меня, но по другую сторону стола.
Мне бы, конечно, хотелось разместить охотника подальше, например, вон на тот диванчик в углу, но показывать свой страх тому, кто сильнее, нельзя категорически.
– Зовите меня Эрих! – откликается ведьмак с такой же ядовитой ухмылкой, как у меня. – А мне как лучше к вам обращаться?
– Адам О’Нил, – я продолжаю удерживать на лице дружелюбный оскал и добавляю с фальшивым удивлением: – Я полагал, вы знаете, к кому пришли…
– Я знаю, к кому пришёл, – ответ этого ледяного блондина и так уже звучит слишком многозначительно, но он добивает меня долгим, пристальным взглядом.