Сварливый роман

Он вешает трубку.

Я кладу телефон лицевой стороной вниз и быстро провожу рукой по лицу. Даррел — мой шурин, но он еще и психотерапевт. Наши разговоры обычно приводят к тому, что он спрашивает меня, как у меня дела, а затем не верит мне, когда я говорю ему, что со мной все в порядке.

Даже если это не так, я ни с кем не буду обсуждать это. Разговоры о чувствах и вытаскивание плохих воспоминаний для их анализа — не мое представление о хорошем времяпрепровождении. Я предпочитаю свой метод преодоления. То есть притворяться, насколько это в моих силах, что все вернулось на круги своя.

По крайней мере, тогда мне не придется сталкиваться с этими демонами, пока я не буду хорош и готов.

Я работаю до трех утра, но, когда я тащусь ко сну, покоя нет. Темнота, от которой я убегал днем, выползает из тени и обволакивает меня со всех сторон.

Во сне я вижу, как Клэр хмуро смотрит на меня в гостиничном номере.

— Детка, ты работал весь день. Сейчас час ночи. Ты не можешь сейчас вести машину. Ты устал.

— Я справлюсь с этим, детка.

Я вижу все ясно, как будто это происходит снова.

Мое сердце бьется быстрее.

Я протягиваю руку, пытаясь привлечь внимание меня из сна. Пытаюсь предупредить его. Послушай ее, идиот!

— Дорогая, у меня встреча ровно в шесть часов. Это очень важно. Я не могу ее пропустить.

Она выпячивает нижнюю губу. — Мы можем остаться здесь, а потом сесть на самолет обратно.

— Я бы предпочел поторопиться. На всякий случай. Никогда не знаешь, что может случиться с этими самолетами и задержками…

— Но Холланд…

— Клэр.

Нет.

Не делай этого.

Не уходи.

— Тебе не о чем беспокоиться. — Мои руки обвиваются вокруг рук Клэр. — По дороге я включу твою любимую аудиокнигу. Роман с пиратом и девушкой, которая наряжается его медиком.

— Договорились. — Она смеется и выходит вслед за мной.

Пот катится по моему лицу. Я пытаюсь выбежать из комнаты, но я застрял. Застрял, слушая, как их шаги становятся все тише и тише. Застрял, желая, чтобы я мог перезвонить им и сохранить жизнь Клэр еще на один день.

Печаль давит мне на грудь. Она лишает меня способности дышать.

Я в ловушке.

Подбегая к двери, я бью по ней кулаком, но она не поддается.

— Ты. Ты — мое самое большое возражение.

Мои глаза расширяются, когда дверь распахивается и Кения стоит с другой стороны, ее подбородок высоко поднят. Она усмехается и резко поворачивается. Покачивая бедрами, она плавной походкой идет по коридору отеля.

Я, спотыкаясь, иду за ней, едва веря своим глазам.

В этот момент я просыпаюсь.

Тьма давит вокруг меня.

Я в своей спальне.

Влажные простыни. Подушки в пятнах пота. Прозрачные занавески.

Мое дыхание громкое и прерывистое.

Я с трудом сажусь, пытаясь разобраться в кошмаре. Это тот кошмар, который снился мне много раз после аварии. Но он никогда не менялся. Ни разу.

До сегодняшнего вечера.

Какого черта Кения Джонс делает в моем сне?

Я потираю ладонью свою щетинистую щеку, не уверенная, что с этим делать. Мой новый сотрудник оказывает на меня влияние в реальной жизни. Я осознаю это. Она излучает искушение. Мягкая смуглая кожа. Вьющиеся волосы. Глаза цвета мокко. Тело настолько опасно соблазнительное, что она ходячая фантазия мужчины. Она мне нравится. Я хочу прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус. В этом нет сомнений.

Но это другое дело.

Она не только морочит мне голову, когда я бодрствую. Она может притормозить мои кошмары.

И это дает Кении Джонсу гораздо больше власти, чем мне удобно.

ГЛАВА 5

ОПРОКИДЫВАНИЕ

КЕНИЯ

Я прищуриваюсь к ноутбуку, вглядываясь во все цифры и пытаюсь разобраться в них.

Ни одна из формул не вычисляется.

Я жалобно стону.

Одно дело вести себя жестко перед Брюзгой, который украл счастье. Он неистовый эгоист с великолепным лицом и бугрящимися мышцами. Я биологически запрограммирована на то, чтобы хотеть его так сильно, как я хочу сбить его с колышка или двух.

Но совсем другое дело, когда меня выбивают из колеи в первый же день.

Вчерашний день не в счет. По сути, это был переход от перебранки с Холландом Алистером к сибирской стычке с менеджерами магазина.

Ну и денек, правда?

После очередного сеанса плача на диване Санни прошлой ночью, я возвращаюсь ко второму раунду.

О боже.

Я надеюсь, что сегодня лучше, чем вчера.

В Fine Industries этим утром кипит работа. Измотанные сотрудники забились в кабинеты, сосредоточенные на своих задачах. Никто не был особенно дружелюбен. Большинство из них не знают, почему я здесь, поскольку технически я работаю на Belle's Beauty.

Они не знают, что Алистер хочет, чтобы я находилась под его пристальным взглядом. Глаза, которые пронзили меня насквозь, как нож мясника, когда мы случайно столкнулись друг с другом этим утром.

Я полностью вернула ему хмурый вид, прежде чем вспомнила, что должна ‘проверить свое нахальство у двери’. Или что-то в этом роде. Его снисходительные слова, как правило, переводятся в моей голове на гораздо более резкий язык.

Придурок.

Ему лучше не просить меня готовить ему кофе, потому что я наверняка плюну в него.

Но вернемся к цифрам.

Я смотрю на экран компьютера, в голове пульсирует, пока я пытаюсь разобраться во всех столбцах и вкладках. Я не новичок в работе с электронными таблицами. Я знаю, почему я смотрю на эти цифры.

Но я не знаю, что они означают.

Есть причина, по которой я выбрала литературу в качестве специальности в колледже. Вероятно, мое правое полушарие чересчур развито, потому что на него приходится больше всего нагрузки. Мое левое полушарие мозга — то, которое должно быть аналитическим и ориентированным на получение информации, — вероятно, размером с просроченную леденцовую конфету.

Я тяжело вздыхаю и склоняюсь над компьютером, выделенным Fine Industries. На данный момент это самая дорогая модель. Я не хочу знать, сколько это стоило, чтобы один из них лежал у всех на столе.

Мой телефон звонит с сообщением.

Саша: Пожалуйста, позвони мне, Кения.

Саша: Мне очень жаль.

Саша: Мне нужно с тобой поговорить.

Я игнорирую их, как и все остальные, но моя сестра неумолима. Я ставлю телефон на беззвучный режим и концентрируюсь на цифрах. Может быть, если я буду смотреть и не отрываясь, они в конце концов обретут смысл.

Краем глаза я замечаю внезапный всплеск активности. Сначала это просто фоновый шум. Листки бумаги, набитые в ящики для органайзеров. Чипсы и крошки печенья смахнуты с белых столов. Мусор в мусорных баках. Расставлены рамки для фотографий. Кроксы заменены на парадные туфли на каблуках.

Я поднимаю голову, удивляясь, почему все суетятся вокруг, как при негласной игре в музыкальные стулья.

Я что-то упускаю?

Когда я вижу, как сам Макграмп поворачивает за поворот, я наконец понимаю.

Мое сердце выпрыгивает из груди, и я придвигаю свой стул поближе к столу. Уставившись на компьютер прищуренными глазами, я набираю какую-то ерунду в электронную таблицу.

“Мистер Алистер”.

“Доброе утро”.

“Доброе утро, сэр”.

Приветствия раздаются хором. Все взгляды следят за перемещением Алистера по офису. Он никому не отвечает, явно выполняя задание.

Мне жаль сотрудника, получившего этот пронзительный взгляд.

Пожалуйста, пройди мимо меня. Пожалуйста. Пожалуйста.

Мои молитвы остаются без ответа, потому что великолепный придурок останавливается перед моим столом и бросает на меня такой мрачный взгляд, что я с таким же успехом мог бы вырыть яму и похоронить себя в ней.

Пальцы застывают на клавиатуре, я тяжело сглатываю и поворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть на него. Сегодня он без свиты. Обычно Иезекииль был бы у него на хвосте, готовый пригладить все взъерошенные перья, которые Алистер оставляет на своем пути.

Он зарубил свою собственную правую руку?