Страница 15 из 88
Программное обеспечение продолжает давать сбои, и с ними быстрее справиться на месте, чем отправлять инструкции.
Цифровой мост является домом для всех серверов Fine Industry. Серверы — это мозг компании, и, точно так же, как когда Белль была ребенком, и я не мог отвести от нее глаз из-за страха, что что-то случится, серверы похожи на моих детей.
Мы оказываем на них давление изо всех сил, и я предпочитаю внимательно следить за их работой на случай, если нам понадобится перезвонить.
Кофе получается теплым и гладким. Кожаное сиденье подо мной как растопленное масло.
Я стараюсь не обращать внимания на мир, проносящийся за окном. Хотя я стал намного лучше ориентироваться в дороге, тошнотворное чувство в животе периодически охватывает меня.
ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЙ синдром, сказал мой шурин.
Нежелательная слабость — вот как я предпочитаю это называть.
Меня бесит, что я, кажется, не могу преодолеть это препятствие. Мне теперь трудно даже дотронуться до руля машины, что затрудняет ночные походы за продуктами или в аптеки.
Бернард бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.
Я хмуро смотрю на свой планшет. — Я был бы признателен, если бы вы могли следить за дорогой.
— Ты в порядке, босс?
Я вздыхаю. Бернард был моим водителем последние три года. Он всегда на связи и никогда не упускает случая появиться в самое неподходящее время, чтобы отвезти нас с Белл туда, куда нам нужно.
Его уникальная способность заглядывать в мою личную жизнь, к сожалению, создает у Бернарда впечатление, что я тот, кого следует пожалеть. Он никогда не говорит этого прямо, но с другой стороны, он знает, что я бы оторвал ему голову, если бы он это сделал.
Как обычно, я с ним резок. — Я в порядке.
Он знает, что лучше не давить на меня дальше.
Еще одна причина, по которой Бернарду удавалось оставаться рядом так долго. Он знает, когда быть любопытным, а когда отступить.
— Спасибо за кофе, — неохотно говорю я, проводя рукой по экрану.
— Без проблем.
На моем телефоне появляется предупреждение от домашней системы безопасности. Сначала я не понимаю, для чего предназначено это уведомление. Пока на экране не начнут прокручиваться пугающие слова.
Обнаружено задымление. Пожалуйста, немедленно эвакуируйтесь.
Я отставляю кофе так быстро, что он расплескивается по чашке и обжигает мне руку. — Ах!
— Мистер Алистер! — Глаза Бернарда находят мои в зеркале заднего вида.
Я хватаю свой телефон. Набирая номер моей няни, я как на иголках жду, когда она возьмет трубку. Линия звонит и звонит, но ответа нет.
Я смотрю на часы и чертыхаюсь. У Белль игра только в три. Сейчас она все еще дома. Что, если дым вырубил ее няню? Что, если моя дочь кашляет и зовет меня?
Я представляю, как она ползает по полу, покрытая сажей и шрамами. Я вижу, как она кашляет. Плачет. Зовет своего папочку.
Нет, только не снова. Я не могу снова пережить этот кошмар.
Я продолжаю звонить няне.
Мое сердце готово выскочить из горла и шлепнуться на заднее сиденье.
Ответа нет.
Проклятия стремительно вылетают из моего рта.
— Мистер Алистер?
— Бернард, отвези меня домой сейчас же!
— Есть, сэр!
Двигатель машины ревет, и колеса визжат, когда он нажимает на газ. Мы пробиваемся сквозь утреннюю пробку. Паника ползет по моей спине и пытается закрепиться, но я сосредотачиваюсь на том, что мне следует делать дальше.
Система сигнализации должна была предупредить полицию и пожарную службу. Даже если бы это было не так, управляющий зданием увидел бы дым и вызвал власти.
Я сосредотачиваюсь на вызове няни, пока мой большой палец не сводит судорогой.
— Ну же, ну же. — Я стискиваю зубы и в отчаянии снова нажимаю кнопку ‘вызов’. — Ответьте, миссис Хэнсли.
Наконец, раздается щелчок.
Я наклоняюсь вперед и кричу: — Миссис Хэнсли, где Белль? Вы двое уже вышли из квартиры? Что происходит?
— Алистер?
— С Белль все в порядке?
— Конечно. И ты сказал, что мы ушли из квартиры? С чего бы нам уходить?
Бернард ставит машину на парковочное место перед нашим зданием. Я открываю дверь пинком. Мои ботинки ударяются о землю в ритме стаккато, когда я бегу изо всех сил.
Снаружи нет никакой толпы, и пламя не лижет окна в пентхаусе. Я замечаю отсутствие пожарных машин и отсутствие хаоса и любопытства, которые обычно следуют за любым видом бедствия.
— Пожара не было, — говорит Хэнсли.
Мои шаги замедляются, и я тяжело выдыхаю. Я так сильно потею, что телефон выскальзывает у меня из уха. — Но моя система сигнализации послала сигнал тревоги…
— Ах это? — Она хрипло хихикает. — Мы с Белль готовили брауни и попали в небольшую аварию, когда растапливали шоколад. Полотенце зацепилось за край пламени и сгорело…
— С Белль все в порядке? — Выпаливаю я.
— С ней все в порядке. Полотенца рядом с ней не было, хотя из-за него шел сильный дым. Я услышала, как сработала сигнализация, но я распахнула несколько окон, и снова стало тихо. Я не знала, что это насторожит вас.
Конечно, это меня настораживает. Моя дочь — самый важный человек в моей жизни. Если с ней что-нибудь случится, я не смогу простить себя.
— Я испытываю облегчение, медленно говорю я, замирая в лифте. — Но я скоро буду там.
— Тебе не обязательно приходить. У меня все под контролем.
— Слишком поздно. — Я вхожу в свой дом и оглядываюсь. — Я уже здесь.
— Папа! — Из-за дивана раздается девичий визг. Я смотрю в ту сторону и вижу, что Белль направляется прямиком ко мне.
Мое сердце вздрагивает от облегчения. Она обнимает меня своими маленькими ручками, утыкаясь своим крошечным носиком в мою шею. Ее волосы разлетаются во все стороны, царапая мою кожу, как крошечные комариные укусы. Она пахнет детской присыпкой и шоколадом.
Я прижимаю ее к себе, зажмуривая глаза, когда волна за волной облегчение захлестывает меня. Мысль о том, что я мог потерять ее, даже если это была ложная тревога, потрясает меня до глубины души.
— Папочка, ты сжимаешь. — Она стонет и вырывается из моих рук.
— Прости, детка. — Я ослабляю хватку, но не отпускаю ее. Наклоняя голову, я смотрю в ее яркие карие глаза. На ней розовое платье принцессы с оборками, блестящий верх и эффектная розовая пачка вместо юбки.
Ее лицо измазано шоколадом, а в волосах выбилась прядь.
Я вытираю это пальцами. — Что ты делала?
— Шоколад! — хвастается Белль.
Я поднимаю голову, встречаясь взглядом с миссис Хэнсли. Пожилая женщина была няней Клэр в детстве. Обсуждая уход за детьми, мы с Клэр обе согласились, что никто другой не подходит на эту должность. Это отличный выбор. Миссис Хэнсли относится к Белль как к собственной внучке и с удовольствием проводит с ней время. Она была абсолютной палочкой-выручалочкой.
— Ты бежал сюда, Алистер? — Ее голос потрескивает от любви. “Ты вспотел”.
— Ты не отвечала на телефонные звонки. Мой тон мрачен, и это очень очевидный упрек.
Ее смешок иссякает.
Я пристально смотрю на нее, ожидая объяснений.
— Мне жаль. Я была сосредоточена на том, чтобы открыть окна и вывести дым. У меня не было телефона рядом со мной.
— С этого момента ты должна отвечать в тот момент, когда я звоню, — решительно говорю я.
Она прикусывает нижнюю губу, и ее глаза опускаются в землю.
Я понимаю, что говорю резко, и смягчаю тон. — Я беспокоился за твою безопасность. И за безопасность Белль.
— Я в порядке, папочка. — Белль прижимает ладони к моему лицу.
Я слегка поворачиваю голову и целую ее маленькие пальчики. — Ты хорошо себя ведешь, Изабелла?
Она кивает.
Я целую ее пухлую щеку, а затем опускаю ее на пол.
Миссис Хэнсли приближается ко мне медленными, неуверенными шагами. — Мне действительно жаль. Ничего подобного никогда раньше не случалось. Я не хотела тебя напугать.
— Я знаю. — Мои глаза отворачиваются от ее. Я ненавижу жалость, сквозящую в ее водянисто-голубых глазах. Ненавижу то, что это заставляет меня чувствовать себя таким маленьким и беспомощным. Я так стараюсь притворяться, что со мной все в порядке. Что я неприкосновенен. Трудно притворяться, что в моей жизни ничего не изменилось, когда все относятся ко мне как к хрупкому.