Сварливый роман

— Это была моя идея.

— Что произошло, когда ты захотела остановиться? — Санни выгибает бровь.

Я отвожу взгляд.

— Твои родители не позволили тебе, — напоминает она мне. — И это вызвало большую ссору. Ты сказал им, что не можешь сосредоточиться на учебе, но волновало ли их, что ты не можешь справиться со всем? Нет. Они ожидали, что ты будешь самой сильным. Вдобавок ко всему, ты должна был отдать им все свои деньги и позаботиться о Саше во время своего простоя. Не имело значения, было ли у тебя что-то, что ты хотела для себя. Ты не могла этого получить, потому что Саше это было нужно больше.

Я закрываю глаза. — Ты сосредотачиваешься на плохих моментах.

— Там были хорошие роли? — Она вскидывает руки вверх.

— Я помню, как сидела с Сашей в ее больничной палате, учась вязать крючком. Мы вязали шапочки для детей, проходящих химиотерапию. Я помню, как спала рядом с ней, когда ей было страшно. Я помню, как разговаривал с ней в течение нескольких часов перед операцией.

— И теперь твой парень — тот, кто спит рядом с ней и разговаривает с ней часами, — указывает Санни.

Я хмурюсь. — Прекрати это.

— Прекратить что?

— Это достаточно сложно переварить самостоятельно.

— Я пытаюсь заставить тебя открыть глаза, прежде чем ты заговоришь с ней. Она собирается вызвать у тебя чувство вины, как она всегда делает.

— Санни…

— Я молчала, потому что это твое личное дело, но я злюсь за тебя. Ты мой лучший друг. И если бы это был кто-то другой, ты бы не старалась так сильно сделать из него хорошего человека.

— Но это не просто кто-то другой. Саша — моя сестра.

Санни вскакивает с дивана. — Именно поэтому ей никогда не следовало этого делать! От одной мысли об этом ее должно было стошнить. Я твой друг, и от предположения, что я могла бы когда-нибудь встречаться с твоим парнем за твоей спиной, у меня мурашки бегут по коже.

— Может быть, на то есть причина.

— Черт!

Я в испуге поднимаю взгляд.

— Ты всегда так делаешь. Ты всегда заступаешься за нее, когда она совершает сомнительные поступки.

— Потому что…

— Потому что ты помнишь ее, когда она была больна. Ну, она больше не больна. Этого не было почти семь лет. Ты должна начать позволять ей брать на себя ответственность за свои поступки.

Я громко стону. — Я больше не хочу думать об этом.

— Прекрасно. — Санни фыркает. — Иди в постель.

— Я еще немного посижу.

— Поступай как знаешь. — Санни выходит из гостиной. Я слышу, как она открывает кран в ванной. Вода громко льется. Она начинает чистить зубы, и мне интересно, останется ли у нее после этого хоть капля эмали. Я слышу, как эти щетинки трутся, как наждачная бумага.

Обхватив руками ноги, я подтягиваю колени к груди.

Мой телефон лежит рядом с моей ногой.

Он выключен.

Устройство буквально разрывалось от сообщений. Большинство звонков было от Саши, но было и несколько от Уолта.

Такое чувство, что этот день длится уже несколько часов. Я просто хочу закрыть глаза и стереть последние двадцать четыре часа из своего существования.

Есть ли где-нибудь сказочные крестные матери для меня? Сейчас было бы действительно подходящее время появиться.

Вместо сияющего, неземного создания моя лучшая подруга высовывает голову из двери своей спальни и бормочет: — Иди в постель, Кения.

— Я думала, ты сошла с ума. — Я слегка поворачиваюсь к ней лицом.

— Я не сержусь. Я просто хочу для тебя самого лучшего, и мне неприятно видеть, как люди плохо к тебе относятся. — Она наклоняет голову в сторону комнаты. — Но мы можем поспорить об этом завтра. На сегодняшний вечер давай просто забудем обо всем.

Моя улыбка дрожит, но я дарю ее ей со всей возможной благодарностью и следую за ней в комнату.

Санни спит на своей половине кровати, в то время как я сплю на своей. Она ворочается больше, чем малыш с болью в животе, поэтому я оказываюсь на полу, накрывшись одеялом, и сворачиваюсь в позу эмбриона, чтобы согреться до утра.

Когда солнечный свет на цыпочках проникает в комнату, я открываю глаза и обнаруживаю, что мое зрение размыто. В голове стучит так, словно семь гномов нашли новую пещеру для исследования.

— Доброе утро. — Санни смотрит вниз со своего насеста на кровати.

— Доброе утро.

— Фу. — Она указывает на мое лицо. — Девочка, что это… ты врезалась в стену прошлой ночью?

— Все настолько плохо?

Она делает гримасу "да, это" и переворачивается на другой бок. Схватив ручное зеркальце, которое она держит на прикроватной тумбочке, она протягивает его мне.

Я в ужасе смотрю на свое отражение. Мои волосы разрастаются вокруг меня, как будто кто-то наполнил их гелием и они пытаются убежать. Мысль о том, чтобы распутать эти кудри, сокрушает мою душу.

Мои глаза опухли, а левый покраснел. Мое лицо тоже опухло. Похоже, прошлой ночью я ушел в серьезный запой и вернулся с такой историей, которую ты никогда никому не сможешь рассказать.

Я сую зеркало обратно в руки Санни и зарываюсь под одеяло. — Вот и все. Я никогда больше не выйду в приличное общество. Я собираюсь остаться прямо здесь, под этим одеялом, и стать профессиональной улиткой.

— Я не думаю, что ты можешь менять виды, Кения.

— Есть профессиональные русалки, — огрызаюсь я. — Не указывай мне, что я могу, а что нет.

Санни хватает меня за мягкую защитную оболочку. — Не будь смешной. Ты не можешь оставаться там вечно.

Я сопротивляюсь ей, изо всех сил пытаясь удержать одеяло.

— Давай. Одевайся и накрасься. Мы собираемся куда-нибудь позавтрракать.

— У тебя что, нет работы? — Я пищу.

— Я могу захватить завтрак.

Одеяло срывается с меня, когда я сажусь и хватаю Санни в объятия. Она владеет бизнесом по внештатному дизайну интерьера и редко берет отпуск. Поскольку у нее группа из одного человека, каждое выступление помогает ей пополнять портфолио. Она всегда спешит найти работу, так что я знаю, что взять выходной утром — это жертва.

— Ты лучшая.

— Да, да. Я знаю. А теперь поторопись и приведи себя в презентабельный вид. Я умираю с голоду.

Я отступаю на шаг и делаю ей щенячье лицо. — Пока я не встану на ноги, я не могу пойти в дорогое место. Куда именно мы направляемся?

— В обычном месте. Не волнуйся. Я с этим разберусь.

Я еще раз обнимаю ее.

Она отталкивает меня. — У тебя изо рта воняет.

Я посылаю ей воздушный поцелуй, потому что меня это раздражает, и с улыбкой выбираюсь из кровати…

Пока я не вспомню все, что произошло вчера.

Я плачу в душе и пытаюсь смахнуть улики, когда выныриваю.

Если Санни и знает, что я выплакивал глаза, тратя впустую ее горячую воду, она никак этого не показывает.

Мы отправились на карибский бранч рядом с ее квартирой.

Сегодня великолепный день для прогулки, и солнечные лучи, падающие на мое лицо, заряжают меня энергией. Мир больше не кажется таким мрачным.

Я имею в виду, все еще довольно темно.

Но, по крайней мере, мне не нужно слишком много думать об этом.

На небе почти нет облаков, позволяя видеть чистую, непрерывную синеву. Деревья поворачивают свои лица к солнцу, пытаясь впитать в себя как можно больше тепла до наступления зимы. Погода сегодня приятная, поэтому мы с Санни в легких куртках.

Мы устраиваемся на нашем месте в Jamaican Patties, крошечном здании с нулевой привлекательностью бордюра и лучшими жаровнями, которые я когда-либо пробовал. Кроме тех, что готовит мама Санни, конечно.

Санни придвигает свой мохито поближе и делает глоток. — Саша звонила тебе с утра?

— Я не знаю. — Я показываю ей своим мобильным телефоном. — Я не включила свой телефон.

— Смело.

— Это не значит, что я должна беспокоиться о том, что мой босс позвонит мне, — мрачно говорю я, разминая пальцами стакан с апельсиновым соком. У меня такое чувство, что я начну реветь, если выпью хоть унцию алкоголя, поэтому я решила перестраховаться.

Санни кладет мне на тарелку один из золотисто-коричневых оладий для жарки. — Мне жаль, что ты потеряла работу.