Во власти любви

– Хочешь, значит, сбежать? Прекрасная мысль, – сказала Финни.

У Мэри округлились глаза.

– Я сама подумываю о том же, – продолжила Финни, застегивая пальто и направляясь к выходу.

Мэри застыла на месте. Ее чемодан валялся на полу. Пальто девочка, видно, надевала в спешке, ибо пуговки-кораблики, будто после страшной бури, оказались застегнутыми неправильно.

Финни подошла к двери и нажала на круглую медную ручку.

– Не хочешь прокатиться со мной в наемной карете? – Она скривила губы. – Или сэкономим и проедемся на конке? Полагаю, тем, кто помышляет о побеге, следует поберечь деньги.

Лоб Мэри прорезали морщинки. Очевидно, денежный вопрос ее мало занимал.

Вдруг девочка энергично мотнула головой:

– Вам нельзя сбегать!

Миссис Готорн очень серьезно посмотрела на Мэри:

– Почему же?

– Ну… потому… – Мэри запнулась, подыскивая нужные слова. – Потому что вы взрослая. А взрослые не убегают из дому.

– Неужели? – Финни, прикусив губу, пристально посмотрела на девочку. – Порой я поступаю не так, как следует, могу даже обидеть. Есть у меня такая скверная привычка.

Поняла ли ее Мэри? Услышала ли в ее словах просьбу о прощении? Впрочем, не так уж это важно.

– Пожалуй, нам следует заключить соглашение. Я не убегу. Но лишь в том случае, если ты тоже останешься дома.

Мэри с сомнением посмотрела на нее.

– Допустим, я останусь, – осторожно промолвила она. – А вы? Вы точно не сбежите?

У Финни сжалось сердце.

Отчаяние гнало ее из дома, на мороз, чтобы ледяной ветер обжег лицо.

Не проронив ни слова, миссис Готорн распахнула дверь. Порыв ветра ворвался внутрь, в воздухе кружились сухие листья, приплясывая на льду и на каменных ступенях, спускавшихся к тротуару. Финни, застыв на месте, пристально смотрела прямо перед собой, и на нее вновь нахлынули воспоминания. Перед мысленным взором замелькали африканские просторы. Порывы теплого ветра обдували лицо, и крошечные ручонки обвивали шею.

– Куда вы? – спросила Мэри с тревогой в голосе. – Вы же сказали, что не убежите.

– Я на рынок, купить кое-что для настоя от зубной боли. Дам его мистеру Куинси. Я быстро.

Девочка с недоверием взглянула на нее:

– Пожалуй, я пойду с вами.

Бой часов разнесся по всему парадному.

– Ладно, – проговорила Финни, – но прежде застегни как следует пуговицы.

Опустив голову и упершись подбородком в грудь, Мэри попыталась расстегнуть не там причалившие пуговки-кораблики, но ей мешали варежки. Подняв глаза, она беспомощно посмотрела на Финни:

– Не получается.

Финни обмерла. У нее бешено заколотилось сердце, и, склонившись, она дрожащими пальцами, тяжело дыша, принялась расстегивать, а потом застегивать пуговицы, и когда подалась назад, оказалась лицом к лицу с Мэри. Их взгляды встретились. Они стояли так близко, что Финни разглядела ее густые светлые ресницы. И глаза. Такие же ласковые, как у Изабель.

– Благодарю, – прошептала Мэри.

– Не стоит благодарности, – выпрямившись, тихо сказала Финни.

На улице стоял гул от проносившихся мимо карет и конок. Спешили домой женщины, подметая юбками тротуар. Мэри и Финни шли против ветра по гранитной дорожке, ведущей от улицы Мальборо к общественному парку. Они пересекли парк и направились к центру города. Добраться туда в хорошую погоду – десять потов сойдет, а в такой мороз да еще при пронизывающем ветре подобная прогулка – сущее наказание.

– Почему мы не возьмем экипаж? – спросила Мэри, стараясь перекричать ветер. – Раз мы не собираемся убегать, можно истратить пять или десять центов.

Финни была покорена озорной улыбкой на ангельском личике Мэри и ее юмором, и ей захотелось обнять малышку и крепко прижать к себе.

Но она лишь кивнула, не ответив на шутку Мэри, и та сразу погрустнела. Словно ничего не заметив, Финни огляделась.

– Я не вижу ни одного наемного экипажа, – сказала Финни, расстроенная тем, что огорчила девочку, но поддаваться эмоциям она не могла. Не имела права. – Вот выйдем на улицу Тремон, там и поищем.

Они ускорили шаг, и, когда вошли в величественные ворота общественного парка, деревья и высокие вечнозеленые кусты защитили их от ледяного ветра. Облегченно вздохнув, они продолжили свой путь.

Финни замедляла шаг, чтобы Мэри поспевала за ней.

– А куда, собственно, ты собиралась бежать? – осведомилась миссис Готорн.

Мэри промолчала, лишь пожала плечами.

– Снова к бабушке?

– Нет, – ответила наконец девочка, глядя на Финни снизу вверх. – Я хотела отправиться в плавание.

– В плавание? Неужели ты не скучала бы по своим друзьям и подругам?

Мэри прикусила губу.

– О да, я бы тосковала по ним. И они по мне тоже. Очень тосковала. У меня много друзей и подруг. Но если надо бежать, никто и ничто не удержит.

Финни вспомнила, что Мэтью тоже бежал. В Африку. Но вернулся. Неужели из-за Мэри?

– А вы правда собирались бежать? – спросила малышка.

Финни замедлила шаг и посмотрела на девочку. «Да, да. Скажи «да». Притворяйся практичной и занятой. Держись отчужденно».

– Нет, – не смея солгать, тихо ответила Финни. – Я только делала вид.

– Я рада, что вы только делали вид.

Мэри смотрела на нее с облегчением и надеждой, и у Финни заныло сердце. Ей захотелось кричать, когда она снова вспомнила свою Изабель. Играла ли бы она сейчас в куклы? Обрадовалась ли бы снегу?

Нелепые вопросы вихрем завертелись в ее голове, и она подумала, что сходит с ума. Хватит воспоминаний. Что от них проку?

Вдруг Финни увидела замерзшее озеро. Там никого не было. Солнце выглянуло из-за туч, и его лучи заискрились на гладкой поверхности. Обледеневшие ветви засверкали огнями.

Финни замерла от этого зрелища и, глубоко вздохнув, подавила рвущийся из груди крик. Она не желала предаваться раздумьям. Она устала от размышлений. Она хотела забвения.

Финни решительно зашагала вперед, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не побежала.

– Финни! – вслед ей крикнула Мэри, но та мчалась к озеру. Ветер сорвал ленточку с ее непокрытых волос.

Она неслась прямо к озеру и, едва замедлив бег, прыгнула на его ледяную гладь. Она мечтала об этом миге с того дня, как увидела ее. Финни бежала, раскинув руки, словно крылья. Мороз пощипывал щеки. От бьющего в лицо ветра на глазах выступили слезы.

Громкий крик облегчения пронесся над заснеженной землей и гулким эхом отозвался вдали. Ее больше не терзали страшные мысли. Отчаяние отступило.

Прерывисто дыша, она остановилась на другом берегу и оглянулась. По тропинке мчалась Мэри. Стремительно преодолев пешеходный мост, она сбежала с тропинки и побрела по снегу к Финни. Мэри ни разу не отдохнула, пока не добралась до нее. Только сейчас миссис Готорн увидела в глазах девочки слезы.

– В чем дело, Мэри? – спросила она, переходя на устланную снегом береговую полосу.

– Не делайте так! – яростно закричала Мэри.

Ее гнев перепугал Финни, и она обеспокоенно спросила:

– Почему?

– Потому что так поступают только неразумные дети… Мой отец не одобрил бы вашего поведения.

Финни насмешливо фыркнула:

– Верно, но в последние дни твоему отцу вообще мало что нравилось, верно?

Мэри крепко зажмурилась, и миссис Готорн ощутила укол совести. Сама того не желая, она обидела девочку.

– О, Мэри! – ласково произнесла она. – Твой отец любит тебя.

– Нет, не любит! – воскликнула Мэри. Ее лицо пошло красными пятнами, из глаз покатились слезы. – Но мне все равно. Я ненавижу его! Ненавижу! Лучше бы он остался в Африке! Навсегда!

Повернувшись, Мэри бросилась бежать. Той же дорогой, что примчалась сюда. Финни смотрела на ее крошечные следы до тех пор, пока налетевший порыв ветра не запорошил их. Вздохнув, Финни медленно побрела по снегу и вернулась домой.

Мэтью стоял возле своей спальни, и его душил гнев. Он получил письмо от поверенного Уильяма Уинслета. В довершение ко всему по коридору только что промчалась Мэри, размазывая по щекам слезы.