Страница 37 из 38
Но нет! К счастью, мои опасения были напрасны. Я убедилась в этом за совместным ужином. Впервые у меня на глазах Людвиг ел, и делал это с таким аппетитом! Он даже засмеялся, на миг оторвавшись от ужина:
– Я забыл, что надо есть. Оказывается, я просто голоден. Это так странно!
Утолив голод, Людвиг сказал:
– Лотта, в ближайшее время мы почти не будем видеться. Я должен стать новым герцогом. Так хотел мой отец. В прошлый раз я не стал бороться, и вот как всё обернулось. Теперь не отступлю.
– Но разве надо бороться? Ты остался единственным наследником. Никто не оспорит твои права.
– Не всё так просто. Но ты не волнуйся, милая, я всё сделаю как надо. Просто придётся подождать. Мы какое-то время будем видеться редко. Я буду занят. Но как только всё решится – мы поженимся. Ты станешь моей герцогиней!
– Я не очень хочу становиться герцогиней.
– Ты не хочешь выходить за меня замуж? – Людвиг, кажется побледнел ещё больше и медленно продолжил. – Конечно, договор ведь я заключал с твоим отцом. И тогда никто из нас не думал о настоящем браке. Если ты передумала, я пойму...
– Нет, не передумала. Я хочу за тебя замуж, – торопливо зачастила я. – Не хочу быть герцогиней. Мне страшно.
Людвиг слабо улыбнулся:
– Всегда знал, что ты умная девушка. Мне и самому страшно, но что делать? Не бросай меня, Лотта, – он взял меня за руку и нежно поцеловал запястье. – Только с тобой я жив.
Моё сердце забилось часто-часто, волна тепла прокатилась от пяток до макушки, а вот слова исчезли, покинули закружившуюся голову.
– Не бросишь?
– Не брошу.
Он снова поцеловал мне руку, только теперь ладонь. Потом отпустил и сказал уже другим, деловым тоном:
– Лотта, скоро сюда привезут твою мать и сестёр. Вели Ханне приготовить им комнаты. Пока всё не кончится, они поживут тут. Поспеши. Они появятся уже вот-вот, а ничего не готово.
От неожиданности все мысли вылетели у меня из головы. Извинившись, я бросилась искать Ханну.
Людвиг
Он проводил взглядом убежавшую Лотту. Особняк сейчас самое безопасное место. Все его уязвимости должны быть спрятаны тут. Ещё его отец когда-то вместе с лучшими магами герцогства устанавливал защиту на дом, где поселил свою возлюбленную вместе с будущим сыном. И за столько лет она ни разу не подвела. Сейчас он немного отдохнёт и подкрепит её. Теперь, когда его дар вернулся с удвоенной силой и при накопленных за все годы нежизни знаниями, сделать это будет легко.
Куда легче, чем справиться с чёрным наследием Вольфи. Никто не ожидал, что в живых останется он, бывший мертвец. Людвиг и сам этого не ожидал. Если бы не Лотта, он, может, и растерялся бы. Потерял время. А так, осознав, что жив и увидев бесчувственное тело девушки на полу, он сразу понял, что нельзя позволить врагам перехватить инициативу. Герцог умер, но его преступное окружение осталось. Вольфи не даром повязал их всех кровью невинных. Для них Людвиг на троне – это гибель.
Пользуясь их растерянностью, Людвиг сразу повёл себя как новый хозяин. Принялся отдавать распоряжения слугам и страже. Рассекатель, что вернулся в ножны на поясе Людвига, и перстень отца на пальце, без слов напомнили всем в зале, кто истинный наследник прежнего правителя. Но Людвиг не обольщался. Враги отступили, но ещё не побеждены. Уже сегодня утром канцлер осторожно намекнул:
– Простите, господин Людвиг, но по закону вы ещё не герцог. Вас должен утвердить ландтаг. Конечно, мы все знаем о ваших правах, но всё же...
– Я всё понимаю, герр канцлер. Мы с вами решим сейчас самые неотложные дела и я вернусь в свой особняк, ждать решения ландтага. Надеюсь, вы не станете с ним затягивать?
– Конечно же нет! Но нужно несколько дней, чтобы собрать всех членов палаты пэров. Некоторые живут в своих поместьях и годами не появлялись в столице.
– Да, надо собрать их обязательно. Ещё вызовите с границы генерала Дорнера. Его предок когда-то достойно служил отцу. Пусть в память об этом он будет одним из первых, кто принесёт мне присягу.
– Хорошо.
Идея Людвига вызвать в столицу генерала, известного своей нелюбовью к прежнему герцогу, канцлеру явно не понравилась, но прямо оспаривать её он не стал.
Людвиг всё же проконтролировал лично, чтобы и приглашения пэрам, много лет не посещавшим столицу, и генералу, были отправлены. Провёл инспекцию подземелий, откуда велел выпустить несколько узников, о которых он твёрдо знал, что они не виновны в тех смертях, в которых их обвиняли, встретился с несколькими важными лицами, и только под вечер вернулся к Лотте.
Людвиг не сомневался, что его попытаются уничтожить, и готовился к схватке. Вот только живое слабое тело требовало отдыха. Несколько часов сна – и он вновь примется за дело.
Лотта Хоффман
Вместе с мамой и сёстрами в особняк приехали и наши старые слуги, те, что верно служили семье все эти годы. Их помощь оказалась совсем не лишней в последующие дни. Да и Лизхен с Гретхен не чурались работы. Я доверила им приводить в порядок комнаты, которые они себе присмотрели на следующий день.
Вечером, когда гости так внезапно появились на пороге, мы успели приготовить для них только две гостевые спальни. Одну для мамы, и одну на двоих для сестёр, и утром они с радостью отправились осматривать заброшенное до этого крыло, где Ханна предложила выделить им покои.
– Как я понимаю, девочки теперь будут жить тут, – осторожно сказала она, – или, во всяком случае, прогостят достаточно долго. А таким молодым и энергичным особам лучше будет расположиться подальше от покоев хозяина. Наш господин не привык к шуму. А так и девочкам не нужно будет сдерживаться, и ему никто не помешает.
Весь день мы провели в хлопотах, помогая обустроиться маме и сестре на новом месте, прерываясь только на приём гостей. Впервые за всё время в час визитов моя гостиная оказалась переполненной. Происходил какой-то невиданный водоворот из прибывающих и уходящих дам.
По словам Ханны к Людвигу гости начали прибывать ещё раньше, но его гостей я не видела. Как и самого Людвига. Даже вечером он не появился за ужином. Мама и тётя Дорея, утешая меня, говорили, что это обычно для мужчин – посещать свои мужские клубы, не беря с собою своих дам. Тем более, что я пока ему не жена.
В мою спальню Людвиг больше не приходил. В последующие дни я видела его только мельком и почти никогда наедине. Он велел нам не покидать особняк, чем мама немного возмущалась. Она хотела посетить какую-то лавку, о которой рассказала одни из визитёрш, но слуги отказались запрягать экипаж или вызывать наёмный, сказав, что хозяин велел всем оставаться в особняке до его особого распоряжения. Даже слугам не разрешалось, как потом объяснила Ханна. Если что-то требовалось купить, то торговцев вызывали сюда.
Почему Людвиг это сделал, стало ясно, когда в городе вспыхнул бунт. О бунте мы узнали, когда вечером увидели, как небо вдали стало окрашиваться алыми всполохами пожаров, а вслед за этим к нам прибыл небольшой отряд гвардейцев под командованием смутно знакомого мужчины. Одного из тех, кто приходил к Людвигу. Солдаты расположились вдоль ограды парка на территории особняка. О том, что эта предосторожность не лишняя, мы убедились, когда к всполохам пожаров в отдалении прибавились крики и шум от возбуждённой толпы, собравшейся у ограды особняка.
Они что-то кричали, потрясали руками, кидали через забор горящие факелы. Из окон особняка пришедшие казались тёмной зловещей массой. Каким-то змеем, ощетинившимся иголками дубинок и пик, сверкающим огнями факелов. Время от времени горящие огни перелетали через забор, но падая на сырую холодную землю, они гасли, не причиняя вреда.
Тонкая редкая шеренга солдат, присланных для нашей охраны, казалась слабой преградой этой всё прибывавшей толпе. Мне казалось странным, что стоят они по нашу сторону ограды спокойно, почти расслаблена, наблюдая за тем, чтобы переброшенные к нам факелы гасли без вреда для кустов и деревьев. Их спокойствие стало понятным, когда часть бунтовщиков попытались вломиться в закрытые ворота, а несколько стали карабкаться на ажур ограды. Стоило им прикоснуться к металлу, как он засиял синим светом, а сами дерзнувшие вспыхнули фиолетовыми факелами и свалились на землю, продолжая гореть и дымиться.