Страница 25 из 38
До сих пор Людвиг ни разу не причинил мне явного зла. Даже старался меньше подпитываться от меня. Я теперь не так часто чувствовала себя обессиленной. Хотя мама и отмечала изменения в моей внешности, что появились после жизни в доме Шварца: бледность, плавность движений, худобу. Правда, она называла их утончённостью и томностью. Ей эти изменения нравились:
– Ты стала выглядеть аристократичней, девочка моя. Теперь сразу видно, что ты дочь барона, а не какого-нибудь лавочника.
Я думала об этом, пока Шварц внимательно смотрел на кристалл, к которому были подсоединены обруч и датчики. Когда кристалл засветился сиреневым светом, он помог мне всё снять и сказал:
– В некроманты вы не годитесь, но для бытовой магии вашего дара вполне хватит. Главное – заниматься. Пожалуй, стоит поучить вас, Лотта.
Людвиг оказался хорошим учителем и теперь мы проводили вместе ещё больше времени. Он прекрасно всё объяснял, только показать мало что мог. Выяснилось, что сил у него почти нет. На моё удивление он ответил с кривой усмешкой:
– Люди склонны выдумывать плохое обо всём, что их пугает или отличается от привычного. А я соединяю и то, и другое. А что касается моего дара, то сила магии и сила жизни растут из одного корня. У меня осталось её ровно столько же, сколько и жизни – капли.
И сколько я не наблюдала за ним, не обнаруживала чего-то, что противоречило бы этим его словам. Даже у меня было магии больше, чем у Людвига. Чтобы показать мне действие изучаемого заклинания, ему приходилось прибегать к артефактам. Значит оплести чарами город, герцога и магистрат, в чём его обвиняли, мой жених не сумел бы, даже если бы хотел. А я уже сильно сомневалась, что Людвиг желал творить те злодейства, в которых его обвиняли.
Глава 19. Хлопоты
Жизнь в особняке текла заведённым порядком. Мои страхи, которые теперь больше касались не Шварца, а чего-то неизвестного, постепенно отступали перед теми многочисленными приятными хлопотами и заботами, что заполняли дни. Кроме учёбы, занятий музыкой, важным делом стало постепенное преображение дома. Пока я не замахивалась на закрытое за ненадобностью крыло, а изменяла то, где мы жили. Где-то ограничивалась сменой штор и прочих мелочей, а где-то приходилось обновлять полностью мебель. Фрау Ханна выглядела довольной, а Людвиг иногда ворчал, что его спокойный дом стал слишком шумным.
Когда он сказал так первый раз, то я заволновалась и готова была отменить затеянное преображение гостиной.
– Простите, Людвиг, что я так распоряжаюсь в вашем доме. Вы ведь сами разрешили, но я всё прекращу, если вам мешает.
– Нет, Лотта, действуй. Просто предупреждай, чтобы я успевал спрятаться в свой склеп,- и Людвиг рассмеялся, увидев моё лицо.
Не думала, что он умеет шутить.
Незаметно наступила осень. Она пока ещё радовала мягким ласковым теплом, но подступающих холодов никто не отменял. Мне требовалось обновить гардероб в соответствии с наступающим сезоном. Об этом мне напомнили моя горничная и мама. Да и сёстрам стоило пошить новые наряды на осень. Девочки росли и теперь мы наконец могли позволить им получить обновки, а не донашивать друг за другом.
Для них мама выбирала портниху попроще, а не лучший модный дом, как для меня. Попасть к ней проблем не составляло, а мне пришлось записываться на определённый день. Поэтому вначале занялась ими, а потом уже через несколько дней в назначенное время отправилась вместе со мной к модистке. Там произошёл случай, подтвердивший её прошлые сомнения в том, что попасть к госпоже Ляйн не составит для нас труда.
Мы приехали к назначенному времени, но всё же пришлось немного подождать, так как предыдущая клиентка всё ещё никак не могла расстаться с мастерицей. Меня ожидание не раздражало. Нам подали кофе с вкусным печеньем, и модный журнал, чтобы я заранее определилась с тем, что хочу заказать, так что время мы с мамой провели с приятностью, рассматривая и обсуждая новые фасоны. И вот когда наконец к нам вышла служанка, чтобы пригласить в примерочную, в гостиную с улицы стремительно вошла какая-то нарядная дама и собралась мимо нас пройти прямо к госпоже Ляйн.
– Простите, – нежным голоском произнесла служанка, – но сейчас в мастерской ждут эту фройлян.
– Что?! Да ты знаешь, кто я? Эта фройлян подождёт. Для неё честь уступить графине фон Бергер.
Мне не хотелось затевать скандал и я готова была уступить, но мама нахмурилась и решительно встала, заявляя этим наши права.
– Простите, госпожа, хозяйка вас обязательно примет, но сейчас время фройлян Хоффман, – неожиданно встала на нашу сторону служанка.
– Да кто такая фройлян Хоффман? – дама окинула меня презрительным и удивлённым взглядом.
На шум из мастерской вышла хозяйка.
– Фрау Ляйн, ваша служанка совершенно не понимает простых вещей, – обратилась к ней нетерпеливая дама.
– Возможно, она что-то и путает, но не сейчас, дорогая графиня, – с любезной улыбкой ответила ей модистка, а потом повернулась ко мне. – Дорогая Лотта, проходите в примерочную. Девочки снимут с вас новые мерки. Я уже вижу, что это необходимо. Вы явно стали ещё изящней, похудели, постройнели. А я присоединюсь к вам чуть позже.
По её приглашающему жесту мы проплыли вслед за служанкой мимо остолбеневшей графини.
– Вы должны мне всё объяснить! – требовательно воскликнула графиня, но объяснения портнихи отсекла закрывшаяся дверь.
– А кто эта дама? – мне тоже хотелось узнать у кого же я вырвало право на время госпожи Ляйн.
– Фон Бергеры старый знатный род, -– пояснила мама. – Они всегда служили герцогам Рейхенбарта и сейчас приняты при дворе.
– Поэтому она и считает себя выше нас?
– Похоже так. Род твоего отца, Лотта, уступает им в знатности и никогда не мог похвастаться близостью к правителю, как Бергеры.
– Думаешь, госпожа Ляйн этого не знает? – продолжила я разговор, снимая верхнее платье с помощью служанки за ширмой.
– Вряд ли, – но ещё до ответа матери я поняла, что сказала глупость по насмешливому взгляду служанки. И слова мамы это только подтвердили. – Уж кто, кто, а госпожа Ляйн, одевающая первых дам герцогства, лучше многих разбирается в том, кто есть кто в нашем городе.
Мне стало интересно: неужели страх перед Шварцем сильнее, чем почитание знати? Но обсуждать это здесь и сейчас явно было неуместно, поэтому мы с мамой переключились на разговор о том, что нужно заказать в первую очередь.
На следующий день мы планировали с мамой и сёстрами отправиться по лавкам, чтобы купить тёплые чулки, перчатки, шляпы для себя и девочек.Я уже собиралась выходить, когда мне передали записку от неё, где она просила перенести время нашей встречи на более поздний час. Пришлось отложить поездку и до самой нашей встречи переживать из-за этого. До сих пор такого не случалось, и я уже навоображала кучу неприятностей, которые могли повлиять на наши планы: заболел кто-то из девочек, или сама мама почувствовала себя плохо, или отец за что-то рассердился и так наказывает. В-общем, что только не крутилось в голове.
Только увидев садящихся в мою карету весёлых, возбуждённых сестёр и довольную маму, я успокоилась. Что бы ни вызвало перенос нашей встречи, это явно не было чем-то плохим.
– Знаешь, милая, – обратилась ко мне мама, удобно устроившись на сиденье напротив, – похоже, нам надо назначать наши встречи не во время приёма визитов. Сегодня все приёмные часы оказались заняты. Даже если завтра будет не так, то мне ведь придётся отдавать визиты.
– Знаешь, сколько у нас сегодня гостей было! – возбуждённо воскликнула Лизхен. – Пять!
– А карточек оставили ещё больше, – вступила Гретхен.
Девочки стали наперебой рассказывать мне о том, как они принимали гостей. Не то чтобы они к нам раньше вообще не ходили, но последние годы это случалось редко. Проигрыши отца и старательно скрываемая бедность сделали мою семью изгоями в светском обществе. Маму изредка посещали только родственницы или редкие оставшиеся подруги, а приглашения если и присылали, то так поздно, что попасть на приёмы и балы оказывалось невозможным.