Страница 2 из 8
– Всех выслать? Миша, там много хороших учёных и многие из них секретоносители.
– Секретоносители? – Я усмехнулся. – От кого секреты? Вы же всё понимаете, Юрий Иванович, что никаких секретов уже нет. Сколько я передал их вам? И половина там наши секреты.
– Так это и евреев надо отпускать…
– Так и отпускайте. Причём без пенсии.
– Мы не можем. Люди работали.
– Оставьте их пенсию в Союзе в Сбербанке на депозите. Многое из них вернутся. Будут пользоваться. Квартиры пусть сдают государству.
– Много уедет. Это удар по престижу, но я с тобой согласен.
– Престиж, это когда у тебя экономика сильная, армия и когда ты не боишься потерять престиж. Если хотя бы одно из условий выполнено – тебя уважают. Экономика Америки на ладан дышит, а ей на всех начихать. Высшему классу на всех начихать. Кризис их не коснётся, а если коснётся, пройдёт рядом. Они сами и есть кризис. Перед кем мы боимся потерять престиж? Перед теми, кто нас никогда не уважал и не будет уважать? А только вставляет палки в колёса?
– Чем заняться хочешь?
– А мы надолго с вами расположились?
Дроздов посмотрел на настенные часы.
– Минут сорок ещё есть.
– Хорошо. Тогда я бы от кофе не отказался. С бутербродом.
Дроздов стукнул себя ладонью по высокому лбу и крикнул:
– Ребята, сделайте нам кофе в заварнике и бутербродов настрогайте.
Он часто употреблял это слово, «настрогайте», и по-доброму относился к подчиненным, потому его называли иногда «Папа Карло». Наверное, ещё и из-за его некоторого сходства с артистом, игравшем эту роль в фильме 1975 года. Бывший начальник нелегальной разведки любил своих кукол и относился к ним по-человечески. Он понял, что мне нужна пауза, чтобы собраться с мыслями и дал её мне.
Кофе с бутербродами принесли.
– Я понимаю, что Австралийская тема закрыта?
– Ну сам подумай. Как её можно было продолжать после твоей официальной «гибели»?
– Ну, да…Вьетнам тоже не для меня. Сразу, как советский специалист, попаду в разработку. Могу «вернуться» в аппарат ЦК. Я человек женатый. Надо устраиваться на берегу. Или переведите меня в Приморский комитет.
– Так. Понятно. Предложений дельных у тебя нет. Тогда поработаешь пока в аппарате на Лубянке. В аналитической службе. Почитаешь справки. Ещё раз вспомнишь всё. Подключишься к группе прогноза. Я с тебя не слезу, так и знай. Жду дельных предложений. Похоже, над сохранением СССР ты думал дольше и больше нас.
– Жену вызвать можно?
– Можно, Миша. Небольшую квартиру мы тебе здесь выделим, а дублёр твой в МЖК от ВБТРФ1квартиру тебе достраивает.
– Хрена себе! – Вырвалось у меня. – Как так-то?
– Как-как? Всё просто. Ты же, засранец, когда мы тебя вызвали, нырнул на дно, но с работы не уволился. Пришлось вводить дублёра. А тут твоя очередь пришла выходить в отряд МЖК, на стройку. Вот он и пошёл. В сентябре этого года сдаётся первая очередь дома. Две секции. Въедешь в трёхкомнатную.
– Да у меня же нет детей!
– Зато у дублёра двое.
– Но ведь это его квартира. Нечестно как-то.
– У него есть. И это его работа. Тебя обеспечивать.
– Ну не жильём же!
– А почему нет. Так было задумано. И он был давно в курсе этого. И почему стыдно. Ты на субботники и в ОКОД ходил баллы зарабатывать? Ходил! Право выхода в отряд заработал? Заработал! Где нечестно? Что он за тебя на стройке вкалывает? Так программу можно отрабатывать разными способами. Даже привлекая вместо себя классного специалиста. Гибкие условия. Сам же придумал.
– Спасибо ему. А мы с ним даже не знакомы.
– И не надо. Не рефлексируй.
Глава 2.
Я читал папку «Латвия. Народные инициативы.»
«…В 1986 году журналист Дайнис Иванс в своей статье в газете Literatura un Maksla ("Литература и искусство") призвал остановить строительство Даугавпилсской ГЭС, чтобы не допустить затопления заповедной долины реки и сохранить присутствовавшие там редкие виды растений и животных. Призыв прекратить строительство нашел немало сторонников. Начался сбор подписей за отказ от проекта (всего таких подписей было собрано более 30 тысяч). ЦК Латвии поддержало инициативу обращением в ЦК КПСС. Строительство гэс приостановлено».
– Придурки, – вырвалось у меня.
Коллега, сидящий в кабинете за соседним столом напротив, поднял на меня глаза. Я пожал плечами.
«…1-2 июня 1988 года на пленарном заседании правления союза писателей Латвийской СССР, с участием руководителей и экспертов республиканских союзов архитекторов, дизайнеров, кинематографистов, композиторов, художников, театральных деятелей, журналистов, была озвучена идея создания массовой организации «в поддержку перестройки». Такой организацией стал Народный фронт Латвии (НФЛ), учредительный съезд которого состоялся 8 октября 1988 года
– «Сука, опять это ненавистное слово «перестройка»», – уже мысленно, чтобы не тревожить коллегу, выругался я.
«… Руководство Компартии Латвии самоустранилось от контроля организации и подготовки. Ни выступления, ни повестка с ЦК не согласовывались. На заседании выступили…»
– «Так, это понятно. Компенсации за оккупацию, обратиться к правительству России, чтобы оно заботилось о своих гражданах, дало им жильё и работу на своей земле, секретные протоколы Молотова-Ребентропа».
«… Писатель Марина Костенецкая – единственная русская, выступившая на пленуме – была обеспокоена его антирусской риторикой и призывала понять, что русский народ также страдал от сталинизма и всем вместе надо объединяться против исторического зла, а не друг против друга»
«… Та-а-ак…Народный фонт Латвии возглавил молодой журналист Дайнис Иванс. Ну, а кому же, как не ему возглавлять революционное движение?».
То же самое и практически в то же самое время (в течении 1988 года) произошло в остальных республиках Прибалтики и в Белоруссии. Россию обложили фронтами. Пока только общественными.
Получается, что я, сначала находясь в своеобразном мозговом параличе, а потом в почти таком же состоянии, обусловленном первой стадией влюблённости, прозевал самый важный для моей страны период. Сейчас стоял июль 1989 года, а на кону развал Союза Советских Социалистических Республик.
– Блять, – выругался я.
Коллега встал из-за стола, взял сигареты и вышел. Наверное, чтобы меня не стеснять и позволить мне себя не сдерживать.
* * *
– Что-то надумал? – Спросил Юрий Иванович. – Не вижу твоих докладных записок. Саботируешь распорядок?
– Не с кем посоветоваться, а вас не было.
– Советуйся, – вздохнул Дроздов.
– В народные фронты, я надеюсь, введены наши сотрудники?
– Естественно. Там же столько творческой интеллигенции. Примерно одна треть наши агенты.
– Помните английскую поговорку про собачий хвост?
– Помню. Ты думаешь, они скурвились и уже не на нашей стороне?
– Я придумал продолжение: «Хвост виляет не только собакой, но и её хозяином». Если они уже сейчас говорят: «Русские живите в России!», дальше будет только хуже.
– У Горбачёва мы нашли планы по организации этих Народных фронтов в поддержку перестройки и главную роль в их становлении должны были сыграть наши комитеты. Мы ничего не инициировали, так они сами по себе выросли.
– Всё инициировано до нас. Участие КГБ – фикция, для отвлечения от реальных инициаторов.
– Ты имеешь ввиду ЦРУ?
Я кивнул головой.
– К сожалению местные комитеты даже без команды сверху, включились в игру с общественниками. И мы знаем, что они грают на их стороне.
– Сейчас надо сконцентрироваться на РСФСР. В Прибалтике чистить, по-моему, уже поздно. Всё заросло дерьмом и мелкой ракушкой. Вы меня спрашивали про имена. Прибалтийские я пока вспомнить не могу, а вот Чеченские и грузинские я написал.
Я подал начальнику КГБ лист писчей бумаги с отпечатанным на машинке коротким списком. Он просмотрел и поднял на меня взгляд.
– А это справки по каждой фамилии.
Дроздов пролистал бумаги.
– Яндарбиев Зелемхан, 12 сентября 1952 рождения, председатель Комитета пропаганды художественной литературы Союза писателей СССР? И что?