Неверный

— Тогда до встречи, — протягивает руку, я отвечаю на рукопожатие и обнимаю брата.

— До встречи. Кстати, ты же вроде как общался с Покровским до того как его убили? — вспоминаю то, что хотел сказать все утро. Демид отстраняется, мышцы лица напрягаются.

— Да, он был моим другом. Почему спрашиваешь?

— Его дочь видели в городе, Арину.[2] Она вернулась.

Демид хмурит лоб, отчего на нем появляютс морщины, но ничего не говорит. Несколько лет назад с Покровским была связана одна мутная история, в которой был замешан Демид. Судя по его закаменевшему лицу, она до сих пор не закончилась.

Подъезжает моя охрана, выдаю парням инструкции, и они увозят Лизу.

Мы с Демидом еще раз прощаемся и садимся каждый в свой автомобиль. Разъезжаемся в противоположные стороны. Он назад в столицу, а я в город, где меня ждет моя семья. Две любимые девочки, за которых я не задумываясь отдам жизнь.

Я с самого утра не нахожу себе места. Славина мне даже замечание сделала, когда я дважды выдала ей не ту информацию. Перепутала даты, взяла не те цифры.

— Ты какая-то рассеянная сегодня, Соня, — пожурила она меня, — сконцентрируйся.

Но какая тут концентрация, когда я как на иголках?

Рустам написал, что у него сегодня важная встреча, после которой он приедет к нам. Мы не виделись чуть больше недели, а по ощущениям, будто по новой потянулись те изматывающие два с половиной года, когда я от него ушла.

Все время, пока я была в столице, между нами больше не было секса. Только та одна ночь в доме Демида. Ольшанский вернулся, и я скорее дала бы себя убить, чем согласилась открыто спать в его доме со своим бывшим мужем. Надо сказать, Демид и не предлагал.

Рустам просил съехать к нему в отель, но я отказалась. Предстояла ответственная процедура, забор клеток костного мозга у Майюши. Следовало подготовить ребенка и очень желательно было сохранять мыслительные способности. А рядом с Айдаровым я банально переставала соображать, превращалась в безвольное желе.

Поэтому мы остались у Демида. Рустам приходил играть с дочкой, или же мы вместе куда-нибудь шли погулять и поужинать.

Рустам сразу сказал, что переедет. Поскольку я отказалась вернуться в столицу, он просто поставил меня перед фактом.

— Я все равно уже влез во всю эту херотень с филиалом у Каменецкого. Процессы запущены, в любом случае их надо довести до конца. Я куплю нормальную квартиру, и мы съедемся. Или ты хочешь дом, любимая?

— Не подгоняй меня, Рустам, — попросила я, — дай время. Я так долго привыкала жить сама, потом вдвоем с дочкой…

— Ладно, привыкай, — согласился Рустам. — Дней пять тебе хватит? Или может три? Так и быть, я пока поживу в гостиной на диване.

Я только качала головой и бессильно разводила руками. Но в глубине души мне нравилось, что он даже мысли не допускает, что мы не будем вместе.

Я тоже не допускаю — я его люблю, и уже все для себя решила. После ночи с ним я поняла, что мне не нужен другой мужчина, а нужен этот.

Может, он не такой идеальный. Может, есть лучше. Пусть, забирайте себе всех, мне нужен только он.

Демид называет Рустама мрачным и угрюмым. Но если он такой с Демидом, это личные проблемы Демида, я ему так и сказала. Никто не знает, каким Рустам может быть, когда мы остаемся наедине. А какой он с дочкой, даже Ольшанский признает, что редко видел более сумасшедшего папочку.

Я ответила, что он видит его каждое утро. В зеркале, когда бреется. На что Демид хмыкнул и пробормотал какую-то рядовую пошлость насчет того, что его больше интересует процесс. Но у всех нас есть глаза.

Мы с Майюшей вернулись, и я снова вышла на работу. Пока я в офисе, Майя дома с Полиной Львовной, и я иногда просыпаюсь с чувством, что мне все приснилось. Что на самом деле Амир сын Рустама и Лизы, и никакой истории с поменянными малышами не было.

Тогда я быстро открываю нашу с Рустамом переписку и успокаиваюсь только когда вижу его бесчисленные «люблю». И мои смайлики и сердечки.

Я больше не хочу его терять. Никогда.

Включаю смартфон, смотрю на часы. Внезапно всплывает диалоговое окно мессенджера, и я вижу, что это Демид.

«Он едет»

Сердце начинает бешено колотиться в груди. Зажимаю рукой, чтобы оно не выскочило.

«А Лиза?» — спрашиваю Ольшанского.

«Ее увезла охрана. Рустам едет один»

Выдыхаю и только сейчас понимаю, как давило на грудь. С плеч будто гора свалилась, мне даже сидеть теперь легче.

— Что это ты так повеселела? — с подозрением смотрит на меня Олеся. — То сидишь с похоронным видом, то сияешь. У тебя все нормально?

— У меня все отлично, Олеся Александровна, — отвечаю, с трудом сдерживая бушующую внутри радость.

Он едет. Он через пять часов будет здесь. И я смогу ему рассказать…

Скольжу рукой в карман, нащупываю шуршащий пакет. Он там, я каждые десять минут проверяю. Потому что не могу поверить.

Конечно, можно было бы сообщить красиво. Я видела в соцсетях, девушки заказывают шарики и тортики с надписями, пишут письма. Но на это надо время, а я не хочу тянуть. Я хочу сказать сразу.

Да я и не дотерплю. Я сама только сегодня узнала, и уже не могу сдержать рвущееся наружу ликование. И мне кажется, Рустам сразу все поймет, как только меня увидит.

Мы так долго ждали Майю. Столько было безрезультатных попыток, столько дней, полных отчаянного ожидания и несбывшихся надежд. А здесь всего одна ночь…

От Рустама тоже приходит короткое «еду». И больше ничего. Пишу, что на работе и что я его жду.

К обеду понимаю, что совсем изведусь, и пробую погрузиться в работу. У меня получается, и когда снаружи раздаются протяжные автомобильные гудки, я поначалу не обращаю на них внимания.

— Кому это там делать нечего? — недовольно ворчит Славина и выглядывает в окно. Ее изумленный возглас заставляет встать и подойти к окну. — Смотри, Соня, это же Айдаров!

— Рустам! — шепчу, прижимая руки к груди, и смотрю, как мой Айдаров выходит из «Порше» и достает с заднего сиденья цветы.

— Интересно, кому это такой роскошный букет? — ревниво восклицает Олеся.

— Мне, — выдыхаю и кричу в окно: — Рустам! Я сейчас спущусь!

— Тебе? — хлопает глазами Олеся. — С какой это радости? Вы что, с ним спите?

— Он мой муж, — отвечаю, сама хватаю сумку и бросаю туда телефон и блокнот.

— Кто? — непонимающе таращится Славина. — В смысле?

— Рустам мой муж, — повторяю, притормаживая возле нее на секунду, — и отец моей дочери. Мы были в разводе, а теперь снова вместе.

У Славиной вытягивается лицо, но я этого уже не вижу. Бегу к лифтам, спускаюсь в холл и попадаю прямо в объятия мужа. Не бывшего, просто мужа.

— Соня, — он хватает меня в охапку, всунув в руки букет, — Сонечка…

Зарывается лицом в волосы, а я всхлипываю, обнимая широкие плечи. Мне плевать, что о нас подумают, я так счастлива его видеть, что даже немного больно.

— Ну чего ты плачешь, маленькая? — смеется мне в волосы Айдаров.

— Рустам, — всхлипываю, он берет за подбородок и заглядывает в глаза с явной тревогой.

— Что-то случилось?

Киваю, снова всхлипываю и достаю из кармана завернутый в пленку тест с двумя полосками.

— Я их несколько сделала, — вытираю щеки и протягиваю ему тест, — этот самый красивый.

Рустам берет пакет с явным недоумением, а я жадно слежу за его лицом. Сначала он разглядывает пакет с чуть рассеянным видом, но по мере того, как приходит понимание, он замирает, затем его лицо озаряется улыбкой.

А я не сдерживаясь реву, вытирая обеими руками слезы и стряхивая их на пол.

— Соня, — Рустам поднимает на меня горящие глаза, — это правда?

Киваю и реву еще сильнее.

— Так чего ты плачешь? — он хватает меня на руки и начинает кружить, не обращая внимания на влипших в стены сотрудников.

— Я так боялась, — шепчу, одной рукой прижимая к себе букет, а другой вцепившись в шею Айдарова, — так боялась, Рустам.

2

Персонажи книги о Демиде Ольшанском «Дочь моего друга».