Неверный

И никто не поможет. Он так и сказал: «Это уже твоя забота, я сделал все что мог».

И все. Как отрезал.

Лиза понимала в глубине души, что зря придирается, он сделал даже больше чем мог. Но страх никуда не девался, как сдавил за горло костлявой рукой, так и держит…

А ей нельзя. Нельзя поддаваться, нельзя все взять и слить, когда она уже почти дошла, когда уже почти все получилось.

Все сложилось как по заказу. Каждый паззл встал на свое место, каждое звено в цепочке защелкнулось. Она и не думала, что ей может так повезти, но ей повезло.

Так встали звезды.

Сколько вариантов она прокручивала, сколько всего передумала, а оно просто само сложилось как надо. Значит, так захотела Вселенная.

Лизе ставили срок на две недели позже, но она-то знала. И все равно не рассчитывала на такие быстрые и стремительные роды. Еще и к вечеру, когда никто уже не приедет.

Повезло, что все сложилось так как сложилось. Не пришлось ничего предпринимать, наверное ей воздалось сторицей за все страдания и переживания.

Осталось последнее.

У нее хватит сил и решимости это сделать. Надо просто преодолеть страх. Ее ничего больше не держит и не останавливает.

Лиза встала и подошла к кроватке-тележке на колесах, в которой спал ребенок. Мальчик без имени. Ненужный и нелюбимый своим родным отцом.

Мать Айдарова — отвратительнейшая бабища Ясмин! — без устали повторяла, что имя сыну должен выбрать Рустам.

Пускай выбирает. Лизе было абсолютно все равно, тем более, она слышала, как Ясмин шепталась с невесткой, женой Руслана. Они давно решили назвать мальчиков Амир и Дамир.

И пусть. Все равно. Главное, что Рустаму все равно.

А второй невесткой станет она, Лиза.

Просунула ладони под теплую спинку малыша, пристроила на локоть крошечное тельце, стараясь на него не смотреть. Подошла к окну, открыла створку на проветривание и вышла с ребенком в коридор.

Малыш одет в подаренный роддомом комплект для новорожденных и подгузник. В нем тепло, одеяльце можно не брать.

Хорошо в частном роддоме. Безупречный персонал, стерильная чистота, удобные палаты. Одноместные.

Прошла в одну сторону, потом в другую, а сама механически покачивала мальчика, все так же избегая смотреть на его лицо.

Когда шла мимо, от той двери будто холодом потянуло. Снова по спине пополз липкий ледяной пот. Скорее бы все закончилось, и наступило утро.

«Хватит, не раскисай!», — приказала сама себе.

Надо собраться, обидно сойти с дистанции, когда ты уже практически в финале. Можно сказать, на финишной прямой.

— Вы что здесь делаете? — на сестринском посту молоденькая медсестричка с сонным лицом оторвалась от телефона. Надо же, час ночи, а она сидит.

Такая может и до утра просидеть на запале. И чего не спится? Лиза бы уже дрыхла без задних ног на ее месте, а эта сидит. Порядочная…

— В палате душно, я открыла окно проветрить. Боюсь, чтобы маленький не простыл, — она даже смогла заставить себя улыбнуться и не застучать зубами. — Он начал капризничать, я его здесь покачаю.

Снова просительно улыбнулась. Девушка кивнула, и… встала из-за стола. Лиза даже дыхание затаила.

— А вы себя нормально чувствуете?

— Да, спасибо. Я еще минут пять погуляю.

— Хорошо. Если что, зовите, — медсестричка улыбнулась в ответ и направилась в кабинет. Только бы она там осталась, только бы…

Сердце в груди забухало так, что Лиза испугалась, как бы весь роддом не переполошить. Но малыш на согнутом локте спокойно спал, значит ей это только кажется.

Даже если она умрет от страха, она должна это сделать.

Подошла к двери и нажала на ручку, та послушно открылась. Прислушалась — тихо.

Вошла внутрь, осторожно положила малыша в кроватку. Проверила карман, еще на секунду замешкалась, а затем решительно потянулась к крошечной ручке с виниловым голубым браслетом.

«Мои»

Больше ничего. Всего одно слово. Мне очень нравится, я бы тоже так подписала, просто и ясно. Не «Муж и сын», а «Мои»…

Только мне нечего будет подписывать, в инсте сижу с левого профиля, а свой аккаунт я давно удалила.

Разглядываю снимок, изо всех сил стараясь побороть зависть. На снимке девушка полулежит в больничной кровати, прижимая к груди крошечного малыша, а над ней склонился мужчина с шикарным букетом цветов.

Его выражение лица мне слишком хорошо знакомо. Это плохо скрытое волнение напополам с всепоглощающей любовью. Такое лицо у своего мужа я видела буквально несколько раз за всю нашу совместную жизнь.

Этот мужчина слишком похож на моего мужа, чтобы я могла смотреть на фото без дрожи. Руслан и Диана, значит, Ди уже родила. Это ее профиль, ее муж и ее сын.

А у меня будет девочка, недавнее УЗИ показало, это уже точно. Я не удержалась, сделала фото заключения, где обозначен пол, и отправила Демиду. Добавила от себя «Я же говорила».

Почти сразу же пожалела. Зачем ему знать, кто у меня родится? Но мне так хотелось с кем-то поделиться. Маме я больше не звоню после истерики, которую она мне закатила из-за развода с Айдаровым. С Айдаровыми тем более не поддерживаю никакой связи.

Демид единственный из людей, который имеет к моей дочери какое-то отношение, он ее родной дядя. Но как только нажала отправить, опомнилась.

Разве ему интересно? Еще подумает, что я навязываюсь. Захотела удалить, не успела, галочки окрасились в темный почти сразу же. На ответ и не надеялась, но он пришел практически сразу.

«Надеюсь она будет похожа на тебя».

Вряд ли от Ольшанского можно ожидать чего-то большего. Я ему и так обязана всем — юристы Демида развели нас с Рустамом, он устроил меня на работу и снял жилье. Просто привез в большую просторную квартиру, выдал ключи и номера телефонов.

— Здесь будешь жить, а здесь будешь работать. День на обустройство, а послезавтра тебя уже ждут в офисе.

— Я буду работать у тебя?

Ольшанский пренебрежительно хмыкнул.

— Я не беру на работу родственников. Нет, дорогая, это мой бывший заказчик, я помог ему с бизнесом. Но это не значит, что он из чувства благодарности будет терпеть тупиц или лентяек.

— Ну, спасибо! — от возмущения я чуть не задохнулась. Ольшанского это вообще никак не смутило, он поднял руки, в одной из которых были зажаты ключи от квартиры.

— Я как и обещал помог чем смог. Квартира оплачена на три месяца. Дальше сама.

Положил ключи на полку и вышел.

— Я тебе все верну, — крикнула вдогонку, но он только плечами пожал.

Конечно, сама я не осталась. Через день со мной связывался адвокат, который занимался разводом, и ненавязчиво интересовался, все ли у меня в порядке. В офисе меня определили в финансовый отдел на стажировку, которая длилась всего две недели. Дальше меня утвердили в постоянный штат.

Моего оклада с трудом хватало на оплату такой квартиры. Здесь не так дорого, как в столице, но квартиру Демид снял в одном из центральных новостроев. Я всерьез задумалась о переезде.

Неожиданно Рустам перевел на мой счет запредельную сумму денег, а еще отдал мне нашу столичную квартиру.

Я сразу предложила Демиду вернуть потраченные на меня деньги. Написала, попросила номер карты или банковского счета.

«Оставь на памперсы для дочки», — пришло краткое. Я только хмыкнула.

Для меня это три месяца работы, для него «на памперсы»… Но если от Ольшанского другого я и не ждала, то Рустам меня шокировал.

Он всегда был щедрым ко мне, но такого я не ожидала. Ждала мести, злости, долгого изматывающего процесса. И очень боялась, что нам придется встретиться. У меня уже начал расти живот, пусть и небольшой, но это точно не то, о чем нужно было узнать моему мужу.

К счастью, встречаться не пришлось. При разводе я взяла обратно девичью фамилию, так что моя дочь точно не будет Айдаровой. Отчество я ей тоже дам свое, пусть носит имя и фамилию моего папы.

И если до этого дня меня иногда мучила совесть, то теперь, когда я вижу следующее фото, выложенное на профиле Ди, убеждаюсь как правильно поступила.