Эксклюзив

– Вот что бывает, когда совершаешь тупость.

От безысходности, все, на что меня хватает – это закричать что есть сил.

– Помогииите! Убив…

Закончить Федор мне не дает. Он притягивает меня спиной к себе и закрывает ладонью рот.

– Еще одна такая выходка и я вырублю тебя. Слово даю, – шепчет мне на ухо. – Ты меня поняла? – киваю и он тут же медленно убирает ладонь.

Каким бы он ни был терпеливым, сейчас мужчина действительно зол и в легкую может меня ударить. Я молча ступаю за Федором, но тут же останавливаюсь, понимая, что на мне только одна босоножка. Вторая покоится порванная на земле.

– В одном ботинке нельзя ходить. Примета плохая. Давайте так, Федор Михалыч, вы дойдете до дома, возьмете мне обувь, а я пока вас тут подожду.

– Ага. Бегу и падаю.

– Ну а как же я пойду тогда?

– Желательно, молча и без «гав».

Видя, что я не собираюсь двигаться с места, Федор тянет меня на себя и закидывает к себе на плечо. Только я хочу возмутиться, как получаю хлесткий удар по попе.

– Молчать, я сказал.

Да как он это делает?! Как будто и вправду ясновидящий. Для человека без обуви Федор двигается, на удивление, быстро. При этом зачем-то держит руку на моей попе. Так, стоп, он… ее щупает?

– А вы зачем жамкаете мою пятую точку?

– Шишку у тебя нашел, надо разработать.

– Мне кажется, этой мой ответ, Федор Михалыч.

– С кем поведешься, от того и дури наберешься. Я тебя сказал молчать.

До дома я действительно больше не произношу ни звука. И только когда Федор намеренно грубо закидывает меня на диван и нависает надо мной, пригвоздив мои руки к дивану, из меня вырывается громкое «ой». Только по взгляду ясно зрячего, обращенному к моим верхним минус девяносто, замечаю, что пуговицы на платье расстегнуты. А бюстгальтера на мне нет…

– Что вы делаете?

– Лифчик не учили носить?

– Было бы на чем носить, – пытаюсь выбраться из-под мужчины, но кроме как ерзать, ничего не получается. У меня оголен кусок пусть и отсутствующей, но все же груди, надо мной нависает полуголый и, судя по всему, возбужденный мужик. Мамочки.

– Я тебя прикую к батарее, если предпримешь еще одну попытку сбежать. Ты меня поняла? – когда над тобой нависает огромный мужик, думалка, мягко говоря, работает не очень.

– Не надо к батарее. Там обычно пол холодный. А мне еще детей рожать, – ну ладно, подыграю, все равно батареи в доме нет.

– Тогда к кровати.

– Поняла, а вы не могли бы слезть с меня? Как-то давите весом и не только им. И руки хорошо бы мои отпустить, у меня запястья тонкие. Синяки мне не идут.

– Это все, что тебя сейчас тревожит?

– Если честно, меня тревожит, что ваш…хухра, судя по всему, поднялся на мою…мухра.

– И что ты думаешь с этим делать?

– Я ничего. Вы как-нибудь сами, без меня.

– Разбудила меня ты. Ерзаешь и трешься об меня ты. Угадай с трех раз, кто будет решать проблему со стояком? – шепчет, намеренно касаясь губами мочки уха.

– По идее, жилищно-эксплуатационная контора. Но если бы у меня были проблемы со стояком, я бы сначала вызвала сантехника. Побоялась бы, что все затопит.

– Ни сантехника, ни ЖЭКа здесь нема. Так кто будет решать проблему со стояком?

– Ваша рука?

– Твоя.

– Я не умею.

– Сейчас научу, – от страха зажмуриваю глаза и произношу первое, что приходит на ум.

– Если отпустите меня, я вам расскажу правду про рисунок. Клянусь.

Открываю глаза, как только ощущаю, что Федор отпустил мои руки. Он садится на диван, я же принимаюсь застегивать пуговицы на платье.

– Я впервые ночевала у Люси в этом доме. И сказала: «на новом месте приснись жених невесте». Вот вы мне и приснились. Наутро я по памяти вас нарисовала. Поэтому, когда увидела вас в машине…сильно напряглась. Клянусь своей жизнью, все так и было. Но вы не переживайте, мне бандит в качестве суженого уж точно не нужен.

Сказать, что он удивлен – ничего не сказать. Он прикладывает ладонь к своему лбу и начинает его усиленно тереть. Встает с дивана и, схватив со стола ключи от машины, направляется к выходу.

Мои надежды на то, что Федор решил переночевать в машине – не оправдываются. Он возвращается в гостиную уже в джинсах и с аптечкой в руках. До меня только сейчас доходит, что у меня разбиты коленки. Но боли то ли от страха, то ли от стресса не чувствую.

Федор молча садится на диван и начинает обрабатывать мне ссадины. В голове полная неразбериха.

А может, Люся соврала, как и со своими гематомами? Федор мне коленки обрабатывает, а еще недавно замороженную курицу давал, кода я обожгла палец. Вот зачем он это делает, если собрался нас убивать? Нелогично это. А с другой стороны, зачем Люсе врать?

– Чтобы ты там ни думала, тебе со мной, как ни странно, безопаснее. А теперь давай спать.

– Я не хочу. Давайте я пока нарисую портрет знакомого Виктора. Заодно и соседям покажем и спросим был ли он здесь вчера. Давайте?

– Рисуй.

Я начинаю рисовать портрет под внимательным взглядом Федора. Финальные штрихи и вуаля – на меня смотрит знакомый Виктора.

– Ты меня удивляешь все больше и больше. Я был уверен, что это твой очередной звездеж. – удивленно бросает Федор, всматриваясь в рисунок. – И про мой портрет ты, стало быть, тоже не врала, суженая ряженая, без лифчика расхаживающая. У тебя, кстати, снова пуговица расстегнулась, когда ты полезла за карандашом.

– А раньше сказать не могли?! – возмущенно бросаю я, застегивая пуговицу.

– Мог. Но зачем? Так, ладно, дуй на диван, вставать скоро. Надо хоть пару часов покемарить.

Несмотря на самую отвратительную ночь в моей жизни, я засыпаю сразу, как только моя голова касается подушки.

***

Как провела ночь Люся, мне не удается узнать. Федор как будто специально не оставляет нас наедине. После совместного завтрака мы отправляемся с ясно зрячим, как и было обговорено ранее, к соседям напротив. Вот только оказывается, что бабуля с дедулей никого вчера не видели, так как весь день пролежали дома, чем-то отравившись.

– А давайте пойдем к первому дому? Убийца там точно проходил. А в этом доме такая женщина живет, как бы сказать… любознательная, может, кого и заметила.

– Давай.

Вот только отойти с места мы не успеваем. Перед нами останавливается еще одна обладательница огромного бюста. Но эта, в отличие от Люси, не обладает столь высоким ростом. И судя по заинтересованному взгляду ясно зрячего, эта соседушка своим видом Федора не пугает. Фу, очередной потаскун потаскунович.

– Вчера в двенадцать часов дня в Люськин дом заходила сама Люся. Я лично видела, – улыбаясь произносит женщина, покачивая при этом бедрами. Ее грудь так меня отвлекла, что я не сразу понимаю, что она только что произнесла.

– Милая леди, а вы уверены? – пф, тоже мне леди. Ой, не о том думаю, не о том.

– Конечно.

– Вот прямо-таки взяли и запомнили точное время? – не скрывая неприязни в голосе, выдаю я. К гадалке не ходи, она врет.

– А чего его запоминать. Я домой спешила, у меня в двенадцать сериал начинается. И со зрением у меня все, слава Богу, хорошо.

– А больше никого не видели?

– Неа.

– Спасибо.

Как только мы остаемся наедине, Федор зловеще улыбается, прожигая меня взглядом.

– Да на пляже мы были, клянусь! Она врет. У них с Люсей конфликты были. Она пытается ее оговорить.

– Предположим, что они действительно конфликтовали, но подумай своей прекрасной головкой, а на черта ей врать?

А действительно зачем? До дома от пляжа минут пятнадцать быстрой ходьбы. Итого, на туда и обратно – полчаса. Могла ли я заснуть на минут сорок и проворонить Люсин уход? Мамочки, могла…

– Не знаю зачем. Может, она перепутала дни. Люся была со мной на пляже, – уверенно произношу я, от чего Федор хмурится.

– Лапуль, ты отрубилась сегодня ночью как мертвец. Какова вероятность того, что ты могла заснуть на пляже? – вот же гад ясно зрячий.

– Ничтожно мала, потому что в это время я не загораю, стало быть, и не сплю. Мы в озере купались. И вообще, пойдемте к первому дому. Я этой тетке не доверяю.

Конец ознакомительного фрагмента.