Макото. Том четвёртый

– Нас было пять человек. Пять человек, от которых зависела судьба всего континента. Мы могли удержать всё и не дать разгореться пожару великой войны, но поступили наоборот – нажали на спусковой крючок. В тот момент мы считали, что поступаем, как и должно. Что правда на нашей стороне, а когда осознали, что натворили, было слишком поздно. Двое из нашей пятёрки смогли уйти достойно, как и подобает настоящим воинам, перерезав себе горло. Я же не смог этого сделать. Мой дух оказался слишком слаб. Именно тогда я впервые осознал, что чего-то боюсь.

После этих слов он поднялся и налил им ещё по одной чашке кофе, сваренному им совсем недавно.

– Клянусь, что я отдам свою жизнь, если это потребуется, но защищу тебя и детей. Единственный оставшийся в живых из пятёрки раскаявшихся… Хироши Сумидзо.

Глава 1

– А ты что-то имеешь против, папа? – спросила Софа.

При этом последнее слово она выплюнула с таким отвращением, словно увидело нечто просто омерзительное.

– Нет, что ты! Я только за! Все же родные брат и сестра должны быть дружны.

Он что, сейчас шутит? Если шутит, то хочу сказать, что шутки у него очень дерьмовые. Да за такие шутки можно и в хлебало получить! Хотя я и так вроде собирался это сделать. Просто будет ещё один дополнительный повод, и всё.

Судя по выражению Софиного лица, её посетили примерно такие же мысли, что и меня. Мы просто стояли и смотрели то друг на друга, то на затемнённый угол, в котором продолжал сидеть император, явно ожидая нашей реакции после его слов.

Должно быть, он сидит там и ухмыляется, представляя, как мы сейчас офигеваем.

– Что за бред ты несёшь, дядя Лёша, – всё же не сдержавшись, первым спросил я.

– Это не бред, а чистейшая правда. Я поклялся твоей матери, что вы узнаете об этом, когда подрастёте. Думаю, сейчас самое подходящее время. Вы молоды и горячи, вполне можете натворить дел, о которых потом будете сильно жалеть.

Это он сейчас намекает на то, что мы с Софой можем переспать и всё такое? Странный он какой-то.

– Я много слышала от тебя всякой чуши, но сейчас ты превзошёл самого себя, – наконец собравшись с мыслями, сказала Софа. – Бредовее я ничего в своей жизни не слышала.

– Вашей матерью была моя младшая сестра Наталья. А отцом Дмитрий Лопухин. В этой папке находятся все необходимые документы, – император похлопал по толстой папке, что лежала на столе рядом с его рукой.

Я даже не обратил на эту папку внимания, хотя смотрел на неё практически в упор. Всё моё внимание приковал к себе император, лицо которого я до сих пор так и не увидел.

Софа осторожно подошла к столу и взяла папку.

Схватив её, она тут же вернулась ко мне. На ознакомление с содержимым папки уйдёт не один час – боюсь, столько времени у нас нет точно, но и того, что мы успели увидеть и прочесть минут за пять, было вполне достаточно, чтобы поверить бредовым словам императора.

Внутри папки находились медицинские заключения. Результаты генетических экспертиз и ещё куча другой неопровержимой информации. Также там имелось два письма: от отца и нашей, как выяснилось, настоящей матери.

Последнее письмо было адресовано императору. В этом письме его младшая сестра рассказывала, как она согласилась выносить сына для отца, но в итоге у неё родилась двойня. Нас Софой разделили через несколько дней после появления на свет.

Софу взял на воспитание император, представив её всем, как свою внебрачную дочь. А я, как долгожданный наследник отправился в семью Лопухиных.

Участники этого обмана поклялись, что никто, кроме них, не будет знать правды, с одной единственной оговоркой: как только мы вырастем, должны будем узнать всё.

Я и до этого ощущал некую связь между мной и Софой, но даже предположить не мог, что она окажется моей родной сестрой. Софа смотрела на меня, и в её глазах я читал такое же офигевание.

– Там есть фотография вашей матери примерно в том же возрасте, что и вы сейчас, – вновь подал голос император.

Немного покопавшись в папке, Софа достала фотографию, на которой была запечатлена практически её точная копия. Правда, с длинными волосами, без боевого раскраса и в строгом платье. Фотография была сделана на фоне административного корпуса академии Годунова. Даже спустя столько лет, в облике здания ничего не изменилось.

Рядом с нашей настоящей матерью стояло ещё пять человек. Двоих из присутствующих я прекрасно знал. Прямо за её спиной стоял отец, его фотографию в молодости мне довелось увидеть впервые, но я сразу же узнал его. Твёрдый, уверенный взгляд, лёгкая улыбка и пара разрядов, проскочивших у него в волосах. Должно быть, именно поэтому он улыбался. Смог украсить фотографию подобным образом. Странное у него, конечно, чувство юмора было.

Отец был одет в парадный мундир, очень похожий на тот, в котором сюда припёрся Воронцов. На вид ему было лет под сорок. Одну руку он положил девушке на плечо, а второй обнимал её за талию. Рука, лежавшая на талии, была забинтована. На бинтах было видно, выступившее кровавое пятно. Это, что же должно было с ней случиться, что даже целители не смогли излечить повреждения до конца?

По обе стороны от отца стояли как две капли воды похожие друг на друга усатые дядьки, тоже одетые в парадную форму. Правда, в отличие от отца, на их мундирах был вышит точно такой же герб, который был на письме присланным мне императором в свободные земли. Немного приглядевшись, я узнал в этих дядьках самого императора. Да ладно! У него что, есть брат близнец? Или у императора такая сила, и он тоже решил немного пошутить, как и отец?

Не буду гадать, лучше спрошу у него лично.

Справа от близнецов стоял Годунов. Уже тогда он был довольно стар. На лице видящего было выражение дичайшей скуки. Словно для того, чтобы сделать эту фотографию его пришлось загонять в кадр пинками. Сомневаюсь, что кто-то вообще способен на подобное.

Последним человеком на этой фотографии оказался ещё один старик. Даже не так! Древний старик. В сравнении с ним Годунов выглядел очень молодо.

– А кто этот мужчина, который стоит за спиной мамы? – спросила Софа, уже полностью поверив словам императора.

– Наш отец, – ответил я, опередив императора. – Бог грома, Райдон, Палач – называй его, как тебе больше нравится. Ты мне лучше расскажи, кто этот древний старик, что стоит по левую руку от одного из императоров.

Софа посмотрела на меня, как на умственно отсталого.

– Ты что, историю совсем в школе не проходил? Не узнал предыдущего императора? Это дедушка Коля.

– Да не ходил я в школу. И не должен знать всех императоров в лицо! Тем более в империи, в которой я не собираюсь надолго задерживаться! – выпалил я.

Вообще охренела: наезжать на меня из-за вещей, которые я не обязан знать.

– Насчёт того, что не собираешься надолго задерживаться в империи, мы поговорим с тобой позже, – одарив меня не предвещающим ничего хорошего взглядом, сказала Софа. – А его, – она ткнула пальцем в фотографию, – я буду называть папа. Мне больше нравится это слово. Всегда хотела так называть отца, но мне не разрешали, – кинув злобный взгляд в сторону императора, сказала Софа, – и теперь я знаю почему.

– Всё совсем не так, как ты могла подумать, девочка моя, – до этого твёрдый и властный голос императора дрогнул, и он сорвался на фальцет. Прокашлявшись, он продолжил, вернув свой голос в норму: – Я люблю и всегда любил тебя, как собственную дочь. Для меня не существует разницы между тобой и другими моими детьми.

– И поэтому ты всегда запрещал мне делать то, что мне действительно нравилось? Ты всегда говорил с кем мне стоит общаться! Куда мне стоит идти! Да ты даже говорил, какими духами мне стоит пользоваться! – взорвалась Софа.

Похоже, для неё новость, что император ей неродной отец, стала настоящим шоком.

Если она вела себя подобным образом, считая императора своим отцом, то боюсь даже представить, что она начнёт вытворять после этих новостей. Вот, правда, её поведение теперь в основном стало моей головной болью. Чувствую, пора мне подготавливать именной ремень для Софы и начинать применять его по прямому назначению.