Страница 16 из 49
– Да мне без разницы! – буркнул клиент и пошел к раздевалке.
– И нам сегодня нужно заняться вашей правой икроножной мышцей! – бросил Гриша ему вслед, но клиент не оглянулся.
«Вот так всегда! – подумал Гриша обиженно. – Ты к ним со всей душой, а они на тебя смотрят как на прислугу! Даже поздороваться ему западло!»
Он снова уткнулся в телефон, от которого оторвался ради ценного клиента. На его любимом сайте знакомств появилась новая фемина. Если верить выставленной фотографии, очень даже ничего. Но разве можно верить фотографиям на сайте?..
Гриша просмотрел профиль новенькой, написал ей коротенькое сообщение и только тогда спохватился – Николай Борисович до сих пор не вышел из раздевалки. А ведь прошло уже минут двадцать…
Тренер подошел к двери, приоткрыл ее и негромко окликнул клиента:
– Николай Борисович, у вас все в порядке?
Тот не ответил.
Да что там с ним случилось?
Гриша не любил иметь дело с возрастными клиентами. Никогда не знаешь, чего от них ждать – вдруг станет плохо во время тренировки, не дай бог, инфаркт прихватит, и придется с ним возиться…
– Николай Борисович, вы здесь? – повторил он погромче и вошел в раздевалку.
Раздевалка была разгорожена металлическими шкафчиками на несколько отсеков. В ближнем отсеке, который Гриша видел от двери, никого не было.
– Николай Борисович! – повторил он громко. – Вы в порядке?
И снова никто ему не ответил.
У тренера появилось чувство, что его ждут неприятности. Причем неприятности серьезные. Но делать нечего – он обошел шкафчики, заглянул в следующий отсек… и попятился со словами:
– Пипа суринамская!
Это выражение Гриша услышал несколько лет назад. Он не знал, что оно означает, но оно глубоко засело в его памяти и выскакивало каждый раз под действием стресса, удачно заменяя отечественные непечатные выражения.
А стресс был налицо, потому что в отсеке между шкафчиками Гриша увидел Николая Борисовича.
Но в каком виде!
Клиент был подвешен за левую ногу к потолочному светильнику вниз головой. Правая нога была неловко подвернута, рот широко открыт, а глаза выпучены. Он успел переодеться и сейчас был облачен в синий спортивный костюм от Валентино и дорогущие кроссовки. Правда, на нем вся эта крутая экипировка смотрелась как на корове седло, потому что Николай Борисович был мертв, а смерть, как известно, никого не красит.
– Говорил я ему, что нужно проработать правую икроножную мышцу… – проговорил Гриша, ни к кому не обращаясь.
Он сел на скамейку, тяжело вздохнул и достал телефон.
Администратор центра Вахтанг Ираклиевич строго инструктировал персонал, что в случае любых неприятностей, чрезвычайных происшествий и нештатных ситуаций, прежде чем вызывать полицию или другие государственные службы, нужно звонить ему или владельцу центра. Но владелец постоянно находился на Мальдивах, и звонить ему было бесполезно. Поэтому Гриша набрал номер администратора.
– Чего тебе? – буркнул тот недовольно. – Если по ерунде звонишь, уволю!
На заднем плане прозвучал капризный женский голосок:
– Буба, ну ты скоро?
– Сейчас, котик! – отозвался администратор и снова прорычал: – Чего звонишь? Если по ерунде…
– Вахтанг Иродович… тьфу, Ираклиевич, не по ерунде! У нас ЧП!
– Что еще за ЧП? Трубу опять прорвало?
– Хуже… клиент того…
– Чего – того?
– Умер… – понизив голос, произнес Гриша.
– Кто?
– Николай Борисович…
– Тот самый?
– Он… Творогов…
– Блин горелый! Только этого не хватало! Самый важный клиент!
Вахтанг Ираклиевич шумно выдохнул и деловито осведомился:
– На тренажере? Сердце не выдержало? Сколько раз я тебе говорил – давай нагрузки поменьше!
– Да он еще до зала не дошел. В раздевалке умер. И это… это точно не сердце.
– А ты откуда знаешь? Ты что – врач?
– Вы приезжайте, посмотрите – тоже сразу поймете, что не сердце.
– Да уж приеду! Жди!
– В полицию позвонить?
– До моего приезда никуда не звони!
Администратор отключился.
Гриша снова вздохнул: что бы ни случилось, его всегда объявляют крайним.
Он принял позу роденовского мыслителя и стал ждать Вахтанга Ираклиевича, время от времени косясь на повешенного клиента. Потом вытащил телефон, открыл прежний сайт знакомств, но настроение пропало. Он все время чувствовал присутствие мертвого Николая Борисовича.
Тот едва заметно покачивался. Неловко подогнутая нога задевала за один из шкафчиков.
– Да, правую икроножную так и не проработали… – вздохнул Гриша.
Тут ему в голову пришла свежая мысль, и он сфотографировал покойника на камеру телефона. Не каждый день удается сделать такой кадр…
В эту минуту в коридоре раздались торопливые шаги, и в раздевалку влетел взмыленный администратор.
– Где? – рявкнул он, озираясь.
– Вон там…
Вахтанг Ираклиевич увидел висящего вниз головой клиента, и лицо его приобрело цвет трески под томатным соусом.
– Только этого не хватало! – прорычал он, переводя взгляд с Гриши на повешенного и обратно. – И нет бы кто другой, но этот… А ты как допустил? Ты куда смотрел?
Тут он заметил телефон в руке Гриши и разъярился пуще прежнего:
– Вот ты куда смотрел! В телефон пялился! Небось на каком-нибудь сайте знакомств зависал?
– Да ничего подобного! – с обидой в голосе протянул Гриша. Особенно обидно ему было, что Вахтанг с первого раза угадал. – Ничего подобного! – повторил он. – Я в телефоне смотрел методы оказания первой помощи!
– Ты еще спорить будешь? – оборвал его администратор. – Все, ты мне надоел! Уволен! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Гриша растерянно смотрел на Вахтанга Ираклиевича.
– Что стоишь? Выметайся!
Гриша шел по улице в самом скверном настроении. Вот за что Вахтанг его уволил? Он просто оказался не в то время и не в том месте. Ему просто не повезло. А этот… Иродович сразу уволил!
Нет, нужно ему отомстить! Вот только как? Чем может отомстить простой парень вроде Гриши своему бывшему начальнику?
И тут он сообразил чем.
Ведь он успел сфотографировать мертвого Николая Борисовича! И не просто мертвого – а висящего в такой удивительной позе! С такой фотографией он может соединить приятное с полезным – не только отомстить Вахтангу, но и денег заработать!
Гриша зашел в первое попавшееся заведение, заказал чашку кофе и достал телефон. В два счета нашел номер какой-то бульварной газетенки, позвонил туда и, услышав утомленный голос, проговорил:
– У меня есть для вас эксклюзивный материал. Не только эксклюзивный, но и сенсационный. Но только он небесплатный…
– Опя-ять! – Гришин собеседник, несомненно, зевнул. – Вы сегодня уже семнадцатый! К вам соседский попугай залетел или кот спрыгнул с пятнадцатого этажа?
– Если вы так, я могу позвонить в другую газету.
– Да ладно, ладно, молодой человек, не обижайтесь! Что у вас там?
– Сейчас я пришлю вам фотографию, и вы уже посмотрите, готовы ли заплатить за мой материал…
Он прервал разговор, переслал на адрес газеты фотографию повешенного, а затем перезвонил.
Голос сотрудника редакции звучал совсем по-другому:
– Это в самом деле круто! А где сделана фотография и как зовут мертвеца?
– Я же сказал – материал стоит денег. Переведите мне на телефон, и я все вам расскажу…
Гриша назвал сумму, которую в фитнес-центре зарабатывал за два месяца. Собеседник не стал спорить и тут же перевел деньги, так что Гриша подумал, что продешевил.
Едва рассветало, когда монах в темно-коричневой сутане подошел к покосившейся лачуге, притулившейся к кладбищенской стене.
Следом за ним шагали три рослых кнехта из городской стражи, последним семенил тщедушный Фогель, секретарь господина городского судьи.
Когда монах уже собрался постучать в дверь лачуги, дверь словно сама приоткрылась и оттуда выскользнула на улицу тощая одноглазая черная кошка.
Монах перекрестился, стражники испуганно попятились, Фогель плюнул через плечо.
– Точно, ведьма! – проговорил один из стражников. – Как бы она нас не заколдовала! Мой троюродный брат, который живет в Аахене, как-то повздорил с тамошней ведьмой, и она тут же наслала на него дурную болезнь…
– А может, она сама обратилась кошкой, чтобы скрыться от нас? Тогда мы уйдем ни с чем!
– Тише вы! – прикрикнул монах на стражников и постучал в дверь.
– Кто там в такую рань? – послышался из лачуги мелодичный женский голос.
– Именем господина нашего имперского графа Карла Вильгельма и его преосвященства епископа Пфальцского! – проговорил монах и, не дожидаясь ответа, вошел в лачугу.
Стражники и секретарь судьи, опасливо крестясь и озираясь, последовали за ним.
Лачуга, куда они вошли, была так мала, что все они едва смогли в ней поместиться. Внутри было темно и смрадно, как в хлеву. Освещало ее только багровое пламя очага. Потолок был так низок, что всем вошедшим пришлось пригнуть головы.
В самом темном углу лачуги стояла деревянная кровать, больше похожая на сундук без крышки, в которой спала, разметавшись, рыжеволосая девочка. Она спала так крепко, что даже приход посторонних людей не разбудил ее.
Над очагом сохли на веревке пучки трав и кореньев, над ним же кипел котелок с каким-то варевом. Возле стояла молодая женщина в поношенном платье, с растрепанными рыжими волосами. Видно, перед появлением незваных гостей она помешивала похлебку, потому что в руке у нее был оловянный половник.
Теперь же она повернулась к вошедшим и удивленно проговорила:
– Что вам угодно, господа?
– Ты – Катрина, знахарка и колдунья?
– Я – Катрина, это правда. Но я не колдунья, а травница и лекарь. Если кто-то из вас заболел, я готова помочь ему, но остальных попрошу выйти из моего дома, ибо здесь и так тесно.
– Даже если бы я был тяжело болен, то не стал бы лечиться у приспешницы Сатаны! – неприязненно проговорил монах.
– Что вы такое говорите, сударь? – женщина исподлобья взглянула на него. – Зачем упоминаете в моем доме врага рода человеческого? Его только помяни – а он тут как тут!
– Затем, что у нас есть неопровержимые свидетельства, что ты ему верно служишь!
– Глупости какие! – Женщина помешала в котелке.
– Глупости или нет, установит суд. А мы пришли, чтобы препроводить тебя в узилище и обыскать твое жилище, дабы отыскать доказательства колдовства и чернокнижия.
– Ищите, сколько хотите! Дом у меня небольшой, так что много времени у вас это не займет.
Монах сделал знак стражникам.
Они схватили женщину за руки и отвели к двери.
Монах и один из стражников принялись осматривать жилище, Фогель встал поближе к очагу, где было больше света, и принялся записывать все, что они находили.
– Горшки глиняные, две штуки… – бубнил стражник.
– Глиняные, две штуки… – повторял за ним секретарь судьи, поскрипывая пером.
– Ложки оловянные – тоже две… тарелки глиняные – четыре… половник оловянный…
– Осторожно, не перебейте мою посуду! – фыркнула Катрина. – Мне негде будет взять новую!
– Тебе не о посуде нужно тревожиться, а о жизни, а паче того – о спасении души!
– Сушеные травы – несколько связок…
– Забери их с собой, мы покажем городскому лекарю и палачу, пусть скажут, целебные ли это травы или вредоносные.
– Горшок с какой-то зеленой мазью…
– Это целебная мазь, которая помогает от нарывов и фурункулов, – спокойно сказала Катрина.
– Тоже покажем лекарю и палачу…
– Кстати, вам, господин стражник, эта мазь тоже была бы полезна, – обратилась Катрина к одному из кнехтов, на носу которого пламенел огромный фурункул.
– Ни за что не стану лечиться у ведьмы! – рявкнул стражник и истово перекрестился.
Наконец шум, который подняли стражники, разбудил девочку. Она села в кровати, оглядела комнату, полную незнакомых людей, и захныкала:
– Мама, мамочка, что эти люди делают у нас дома?
Катрина не успела ответить, господин Фогель опередил ее:
– Мы служим закону, девочка!
– Что это за закон, который велит вам трогать мои игрушки? – и девочка заплакала в голос.
Катрина рванулась к дочери, чтобы приласкать, но стражники удержали ее.
– Не плачь, Мицци! – попыталась Катрина утешить ее издали, и девочка понемногу успокоилась.
Наконец обыск был закончен – он не занял много времени, поскольку имущества у Катрины было совсем немного.
И тут один из кнехтов передвинул скамеечку, стоявшую возле очага, наклонился и поднял с пола какую-то карточку.
– Что ты там нашел? – Монах коршуном кинулся к стражнику и выхватил у него карточку.
Это была обыкновенная игральная карта – шестерка пик.
Монах внимательно осмотрел ее с обеих сторон, поднеся карту к самому лицу.
Обратная сторона карты была покрыта мелким растительным узором – по всей поверхности вились ветви, покрытые узорными листьями.
И вдруг монаху показалось, что перед ним – не рисунок, не узор, а настоящие, живые листья, чуть колеблемые легким ветерком. А из-за этих листьев за ним кто-то следит…
У монаха закружилась голова, ему почудилось, будто какая-то неведомая сила затягивает его в гущу колеблющейся листвы… и там, среди этой листвы, он увидел огромную змею с круглыми немигающими глазами, обвившую ствол дерева…
Монах вздрогнул, попятился, выронил карту…
И очнулся, осознал себя в тесной и смрадной лачуге возле угасающего очага.
А карта, которую он только что держал в руке, лежала теперь на раскаленных углях, и края ее уже занялись пламенем.
Монах вскрикнул, бросился к очагу и выхватил из огня карту.
Она уже обгорела по краям, но середина уцелела.
– Что это за карта? – осведомился монах, сверля Катрину взглядом.
– Обыкновенная карта, – женщина пожала плечами. – Такими картами можно играть, а можно гадать – на любовь или на ожидающие вас неприятности.
– Гадание – грех! Одному Господу ведомо будущее!
– Тогда все вокруг грешники. Вот господин Фогель на прошлой неделе приходил ко мне погадать…
– Да ничего я не приходил… – забубнил секретарь, – то есть приходил, но не затем… я хотел купить траву от тараканов, а она мне сама предложила погадать…
– Ладно, можешь не оправдываться! – отмахнулся от него монах. – Обыск закончен, отведите ведьму в дом судьи и поместите там в подвал, я разберусь с ней позднее.
– Подождите одну минуту, господа! – Катрина повернулась к дочери и сказала: – Мицци, иди к моей сестре Аннелизе и попроси, чтобы она приютила тебя, пока моя судьба не разрешится.
Девочка, тихо хныкая, вышла из лачуги и отправилась к тетке.
Катрину повели в дом судьи, а монах отправился в лавку господина Дроссельмайера.