Страница 4 из 11
Тарас раздраженно бросил макет ножа:
– Ты, блин, достал уже! Может, там сисадмин нужен? Поеду, осмотрюсь, подзаработаю. Будет стрёмно – свалю!
– Вот–вот, валите оба! – грозной фигурой вырос позади ребят тренер, – Не мешайте учить других, если сами ни черта не хотите!
Каждый из учеников знал: спорить с тренером бесполезно. Друзья угрюмо переглянулись и направились к раздевалке. Переодевались молча, думая каждый о своем. Первым не выдержал Саша: – Сестре уже сказал?
– Нет.
– Ну, ты – человек взрослый. Решать тебе, конечно. Но странно всё это: она беременная, а ты на заработки собрался…
Тарас отвернулся, яростно перекладывая вещи из шкафчика в карманы. В своей хмурости это занятие настолько поглотило его, что он не заметил, как из кармана брюк вывалилась карточка, которую дал ему Диса. А вместе с карточкой выпал и маленький пакетик слегка розового порошка. Саша тоже умолк, глядя на упавшие вещи. А Тарас вдруг вспомнил, что именно таким и должен быть самый хороший товар. Это, когда амфетамин разбавляют не мелом, а глюкозой, важно пояснил ему в свое время Диса. Наверно соврал.
– Так и не завязал? – Саша безразлично отвернулся: – А тренер–то прав, Тарас, нафига тебе всё это надо?..
И вышел первым.
***
Уже совсём стемнело. Желтые фонари разгоняли тень в частых промежутках между столбами. Двор освещали распахнутые настежь окна. Плотный воздух был настоян осенней травой, листьями фруктовых деревьев из соседних садов и дождем, который грозил пролиться вот уже несколько дней, да так и не собрался.
Где–то работал телевизор, где–то галдели дети, кто–то пил водку, отчаянно чокаясь с собутыльниками, словно в последний раз. Звуки наполняли полумрак, но всё они были привычными и почти не обращали на себя внимания на фоне торжествующей вечерней тишины. Вернее, они и были тишиной, окружающей каждый ночной город, медленно проваливающийся в сон. Ведь, если убрать всё эти звуки, тишина может напугать. Это будет уже совсём другая тишина. Не добрая и опасная. В такой тишине, лишенной привычного наполнения, подкрадывается хищник. В такой тишине таится обрыв на туманной горной вершине. Но в городе всё совсём не так.
Из тишины проступили два раздраженных знакомых голоса. Настя даже не сразу сообразила, кому они принадлежат, настолько неуместны они были в привычно успокаивающемся дворе. Поэтому с любопытством выглянула в окно, но почти ничего не успела заметить.
– Дурак! – сказал Саша, вслед уже заскочившему в подъезд Тарасу, так что никаких подробностей открытое окно не добавило. Двор на мгновение притих. Выглядывали заинтересованные соседи. Но отсутствие продолжения быстро вернуло всё на свои места.
Настя привычно подняла руку, приветствуя тётю Тому, полную соседку пятидесяти с лишним лет из дома напротив. Каждый вечер она нянчилась со своей восьмилетней внучкой, давая возможность её родителям почти всё время находиться на работе. Вот и в этот раз Аня выскочила из–за тети Томы совершенно неожиданно, ловко запрыгнув на стоящую возле окна табуретку. Заметив Настю радостно замахала ей рукой. Шум во дворе, как думала Аня, прекрасный способ на совершенно законных основаниях ещё хотя бы немного не укладываться спать. Впрочем, насколько прекрасным был этот способ, настолько же и ненадежным. Потому что, бабушка так не считала. Тома согнала егозу с табуретки и увела вглубь дома, откуда ещё некоторое время доносились возмущенные причитания. Это была очень добрая бабушка, но очень строгая. Такой, вот, детский парадокс.
Тарас был раздражен. Ему совершенно не хотелось объясняться ни с женой, ни тем более с ее братом. Он понимал, что сам виноват в этом неловком положении, и оттого злился ещё больше. Он думал скинуть кроссовки и без разговоров прошмыгнуть в ванную, чтобы принять душ. А там вода всё смоет: и неприятный разговор с Дисой, и неприятный разговор с Сашей, и предстоящий неприятный разговор с Настей. А в том, что разговор будет неприятным, Тарас не сомневался. Так и получилось. Настя вышла из комнаты ещё до того, как он закрыл входную дверь.
– Что стряслось?
– Да, спаситель человечества один запарил. Всю дорогу лечил меня. Решил, что я на войну собрался, – Тарас направился в ванную.
– А ты на войну собрался? – переспросила, не уловив настроения Настя.
– Нет, в столицу, деньги зарабатывать! – прямо взглянул на неё Тарас и хотел закрыть дверь, но Настя уже вошла следом.
– Так… это что–то новенькое… и когда?
– Завтра.
Яснее не стало. Тем более что почти безупречная женская интуиция четко улавливала второе дно: вот муж есть, а завтра он уже где–то в другом месте, потому что – что? Пауза затягивалась и она спросила первое, что пришло на ум: – Со мной посоветоваться тебе в голову, конечно, не приходило!
– Да чего тут советоваться? – отступать Тарасу было некуда, – Ты же видишь, что магазин мой ничерта не зарабатывает. А что зарабатывает, съедает аренда. А тут реальные деньги предложили. И думать некогда, не поеду – до свидания!
Ещё женская интуиция ясно подсказывала, что Тарас врет. И боится. А это было совсём уж непонятно.
– Господи, чего ж ты так нервничаешь–то? Это ж просто деньги… – всё ещё пыталась сгладить напряжение Настя. Ещё можно было просто уйти и продолжить этот разговор потом. Переварив информацию, когда и он, и она найдут нужные слова и оценят новые перспективы. Но девочки тоже совершают ошибки. Она взяла Тараса за руку, и в крохотной ванной комнатке он ощутил себя, как загнанный в ловушку зверь.
– Просто деньги? Для тебя это очень просто? – Тарас психанул, – да ваша семья в них никогда не нуждалась! Скажите спасибо отцу! Я, как ни кручусь, даже рядом встать не могу. Меня, блин, жена содержит!
Как это частенько бывает, утонув в эмоциях, разговор начал развиваться сам по себе, уже не обращая внимания на участвующих в нем людей.
– Предлагаешь мне отказаться от отцовских денег, чтобы ты себя обиженным не чувствовал? Ну, хорошо, я откажусь. А что ребенку делать, когда он родится? Тоже отказываться, чтобы папа не переживал? Тебе не кажется, что это… слишком… эгоистично?
– Молодец! Поддержала! Я для них в другой город собрался, – снова соврал Тарас, – а она меня в эгоизме обвиняет! Ну, и семейка! Что братец, что сестренка: его моя этика не устраивает, её… а что, кстати, её не устраивает? Тоже этика или, всё же, количество денег?
Запрещённый прием. Но на войне, как в любви, всё средства хороши. И Тарасу это показалось очень важным аргументом, хотя оба понимали, что деньги тут не причем. Вернее, Настя понимала. А Тарас понимал то, чего не понимала Настя: насколько он попал.
– Так, я совсём запуталась. Количество денег, Тарас, не устраивает только тебя. Сам себе что–то придумал, теперь истеришь. Ну, давай, беременная жена тебя успокоит, это же не у неё гормоны скачут!
Тоже запрещённый прием. Но срабатывает всегда. Против того, кто его применяет. Потому что эмоциональная победа в человеческих отношениях отменяет их человечность. Доминировать важно в стае, чтобы не быть сожранным или не превратиться в изгоя. Но часто ли мы отделяем свою звериную сущность от человеческой, бесконечно обвиняя друг друга в непонимании, вместо того, чтобы слушать. Финал закономерен:
– Да, ну вас к черту!
Тарас оттолкнул Настю, загородившую ему проход, схватил кроссовки и босым выскочил за дверь. Добежав до площадки первого этажа, обулся и пошел через двор прямо к соседнему дому.
Зайдя в плохо освещённый подъезд, он прислушался: никого. Тогда достал из кармана первую попавшуюся купюру, скрутил из неё трубочку и, размяв порошок, сделал хороший вдох прямо из пакетика. Крякнул, шмыгнул пару раз носом. Потер нос рукой, задумался, не нюхнуть ли ещё, но потом убирал всё в карман и решительно направился к знакомой двери.
Дверь открылась не сразу, видимо тётя Тома шла из дальней комнаты.
– Ой, Тарас, чего так поздно? У меня Анютка легла уже!