Вальс на склоне

Год стремительно и неизбежно завершался. Аля успела в последний момент примкнуть к компании своих друзей и встретить праздник с ними. И в целом была довольна – и финалом отношений с Олегом, и знакомствами, случившимися под конец года, и свободой, которая у нее снова образовалась.

Олег встречал новый год с той компанией, которую Аля видела в самый первый раз на Розе ветров. Без Макса там оказалось не так весело. Олег разозлился, когда Макс сказал, что его не будет, потом снова – когда не сумел скрыть встречу с Алей. А до этого его разозлила Аля, легко и просто сказавшая, что они расстаются. Стало жаль распухшего носа, всех перенесенных скандалов с Жанной, жаль самого себя. А если посмотреть глубже, то и этого разрыва тоже было жаль: Аля ему нравилась. Наверное, со злости он и сказал о ней то, чего не знал наверняка, очерчивая Максу тем самым характер их отношений, которых на самом деле не было. Впрочем, какая разница: Максу плевать, с Алей все кончено, а он, Олег, от этого ненадолго, но почувствовал себя лучше.

Макс же, прокатавшись полдня тридцать первого декабря, поехал к Соне, абсолютно довольный тем, что не увидит вечером ни Жанну, ни ее подруг, ни, признаться честно, Олега. Макс устал от него за время этого его последнего романа, да и вообще им словно становилось все больше не по пути…

Глава 10

Дружба Макса и Олега, если их отношения можно было так назвать, началась давно, но на самом деле трудно сказать, что удерживало их вместе, поскольку общего у них было мало…

Избалованный и залюбленный матерью и бабушками, Олег рос слабым, капризным и болезненным ребенком. Мать постоянно боялась, что его засосет улица и плохие компании, поэтому контроль за ним был неусыпный. Постоять за себя мальчик умел плохо, однако прилежно учился, вел себя послушно, участвовал во всех школьных мероприятиях, за что его обожали учителя. Отец Олега работал в какой-то строительной фирме и весьма неплохо получал – недостатка в деньгах у них не было, а мать была активисткой родительских комитетов и постоянно помогала школе, за что снискала большую лояльность ее администрации.

Макс был полной его противоположностью. Когда ему исполнилось десять, отец ушел из дома, оставив мать с двумя детьми. Больше отца он не видел. Мать работала на трех работах, пытаясь хоть как-то выжить. Квартиру, в которой они жили до развода, пришлось продать, поскольку половина принадлежала отцу. Оставшихся денег едва хватило на крошечную двушку на окраине. Район был страшный. Мать носила с собой баллончик и обрезок железной трубы. Макс, сменивший школу и оказавшийся в новом дворе, около месяца походил в синяках, а потом быстро научился драться. Он был рослым и физически развитым. А еще очень злым на отца. Поняв, что без физподготовки ему не выжить в этом месте, он начал яростно заниматься, и в очередную стычку с непринявшей нового паренька дворовой компанией ненависть хлынула из Макса рекой: он выбил своему противнику зуб и вывихнул руку. Дальше были разборки с родителями, детская комната милиции, но все это дело удалось каким-то образом замять. Макс перестал бояться – теперь боялись его. Учился он средне, но в большей степени потому, что «ботаников» в классе и компании, ставшей его, особо не жаловали, хотя его интересовало многое. Тогда Макс плохо понимал, зачем ему все эти книжки: никакого светлого будущего впереди не маячило, а в «профессорА» он не собирался. Он начал курить, часто влетал в неприятности и большую часть времени чувствовал злость и ненависть к миру. Единственным существом, которое он обожал, была его младшая сестра Мирра, которой был всего год, когда ушел отец. В памяти Макса навсегда отпечатался момент, когда среди всего творившегося тогда хаоса он увидел, как она смотрит прямо на него, а потом улыбается своим беззубым ртом и тянет к нему ручонки. Он вдруг понял, что Мирра будет расти, а он – теперь единственный, кто может ее защитить, в том числе и от тех, кто оставил синяки на нем самом. Где-то внутри Мирра так и осталась для него той беззубой малышкой, и подросшей девочке было нечего бояться: ее старший брат оторвет голову любому, кто хоть посмотрит на нее косо – это знали все.

В четырнадцать лет Максу сломали руку в очередной драке. Мать привезла его в местную травму уже в третий раз за два месяца. К ним вышел молодой мужчина, худой, невысокого роста. Так получилось, что все три раза их принимал именно этот человек. Его лицо было серьезным, но глаза, смотревшие на зеленого от боли Макса, улыбались.

– А чем, кроме драк, занимаешься? – спросил он подростка, накладывая гипс.

– Девок трахаю, – злобно и нахально ответил Макс.

– Дело хорошее, если девки симпатичные, – невозмутимо отозвался доктор. – Предохраняться только не забывай, а то в пятнадцать станешь отцом или получишь страшную болезнь. Ну а еще?

– Ну в школу хожу. Мамке помогаю, – пробурчал Макс, думая, чего этот мужик к нему прицепился со своими идиотскими вопросами.

– Я смотрю, энергии у тебя много, девать некуда. Через месяц, как гипс снимем, приходи, – и врач назвал адрес, – я набираю группу лыжной секции.

– Да че я вам, заяц – по полям носиться, не, – ответил Макс. – Это скучно, не круто.

– Не по полям, а по горам. Горные лыжи.

– Да где я возьму такие? – мрачно спросил парень.

– Я тебе свои дам, у меня две пары.

Макс не ответил. У него болела рука, мать снова плакала из-за него, Мирка все время болела, а еще этот мудак сегодня оказался сильнее и знал всякие приемы. Какие, к черту, лыжи.

– Придешь? – снова спросил врач.

– Лучше б вы в секцию драк набирали. Туда бы я пришел, – усмехнулся Макс.

Человек в белом халате подумал и предложил:

– Давай так: ты приходишь ко мне на лыжи, а я тебя устрою в секцию рукопашного боя.

Макс с сомнением посмотрел на врача: с чего это он вдруг такой добрый, но кивнул, потому что знал – уйдет сразу, как будет что не по нему.

Через месяц Макс сам сломал гипс – идти в больницу не хотелось, но слова этого доктора засели у него в голове. Максу нравилась зима. Она была такой белой, словно меньше тьмы становилось, в том числе и в нем самом. А еще холодной, и ему казалось, что жжение ненависти внутри, около солнечного сплетения, становится слабее. И зимой были снежные бои. А еще Мирка любила снеговиков.

В очередную субботу Макс после школы пришел по названному адресу. Он стоял у подъезда, сомневаясь, стоит ли заходить, и курил.

– Пришел? Молодец, – обратился к нему кто-то.

Макс обернулся и увидел того самого врача, Тимура Николаевича.

– Сигарету брось. Выдвигаемся через полчаса. Обедал? – спросил доктор, и Макс отрицательно помотал головой. – Ну тогда заходи, на голодный желудок не дело.

Квартирка Тимура Николаевича была маленькой, но опрятной. В прихожую вышла пожилая женщина, мать доктора. Она бросила на Макса короткий взгляд – и только. Видимо, привыкла.

– Заходи, заходи, не стесняйся. Сейчас быстро перекусим и на выход, а то ребята ждать будут.

На крошечной кухне пахло борщом и тушенкой с макаронами. Было тесно – Макс старался ничего не задеть – и непривычно. Еда была простой, но горячей и вкусной, а парень почти всегда был голоден. После обеда врач скрылся в кладовке и вскоре извлек оттуда лыжи. Даже ничего не знающий о лыжах Макс заметил, что они слишком большие для человека его роста.

Ребят было всего пять человек, из которых было две девочки. На горнолыжку они добирались автобусом довольно долго. Времени на сами занятия оставалось не больше двух с половиной часов – потом окончательно темнело. Ребята все были уже не первый раз – кто занимался второй год, кто третий. Доктор был кандидатом в мастера спорта по горным лыжам и занятия вел бесплатно, на чистом энтузиазме и доверии родителей. К тому же он был врачом-травматологом. Сочетание было занимательным, но как нельзя более подходящим.

Почти все первое занятие Макс валялся на снегу, с завистью и злостью глядя на остальных.