Страница 22 из 26
Тихомир предложил:
– Давайте обратимся к властям!
Хранитель развел руками:
– Власти не помогут. Как я понимаю, многие связаны со Вторыми или ими подкуплены, и единственный выход – это бежать.
– Куда бежать? – спросил Тихомир.
– Я знаю куда, но сообщу об этом только на вокзале.
Тут из холла раздались громкие голоса, и мужчины поняли, что прибыла полиция.
Тихомир встал, чтобы идти в холл, но Хранитель остановил его:
– Тихомир Андреевич, не стоит. Я решу вопрос сам.
Хранитель вышел к полиции. Полицейских было трое, но с ними был еще один человек в штатской черной одежде.
Хранитель без труда узнал в штатском того «рослого черного мужчину», за которым проследил на вокзале Ростова-на-До ну девятнадцать лет назад.
Гор же внимательно рассматривал рисунок мраморного пола с белым крестом в центре «циферблата со знаками».
Услышав шаги Хранителя, Гор посмотрел в его сторону.
Их глаза встретились, и они поняли друг друга без слов.
Один из полицейских задал вопрос:
– Что тут произошло?
Хранитель переключился на полицию и профессионально объяснил, что женщина, которую планировали нанять кухаркой, оказалась больной и во время собеседования внезапно умерла.
Дознание было быстро завершено.
Труп увезли.
При выходе из дома Гор обернулся на Хранителя и одними губами беззвучно произнес на латыни:
– Domine dirige nos.
– Господи, направляй нас, – прошептал Хранитель по-русски.
– Теперь убегать надо очень быстро. Я пойду, раздобуду билеты на поезд. А Третьяк пусть займется молоком для Первого и одеждой попроще для нас, – сказал Хранитель.
– А я? – спросил Тихомир.
– А вы, Тихомир Андреевич, охраняйте Первого, – ответил Хранитель и спросил: – В доме есть оружие?
Тихомир подтвердил:
– Отцовский револьвер.
Хранитель кивнул, а затем спросил:
– Тихомир Андреевич, скажите мне, этот дом всегда был вашим фамильным?
Тихомир гордо ответил:
– Я знаю, что особняк многократно перестраивался, но на этом месте наша семья жила еще тогда, когда и самой Москвы не было, а был город Кучков.
Хранитель стал абсолютно серьезным и очень убедительно сказал:
– Несмотря на то, что нам надо спешить, вам, Тихомир Андреевич, обязательно необходимо отдать память предкам!
Тихомир, который был на кладбище всего несколько раз в жизни, удивился, но согласно развел руками:
– Хорошо.
Когда Хранитель уже собрался уходить в город, Тихомир догнал его и напомнил:
– Олег Ярославович! А семья Тихомира Богдановича?
Хранитель просто ответил:
– Я предполагал, что вы задумаете им помочь, и еще перед отъездом все устроил: их переправят сюда. Но в этот раз мы с ними не встретимся.
Тихомир удивленно остался стоять в холле.
Выходя из особняка, Хранитель немного задержался в холле и, окинув взглядом пол с «циферблатом и знаками», пробормотал себе под нос нечто странное:
– Да-а! Ясна! Ордынка! Нулевой меридиан!
12 серия
Эпизод 1
Память предков
5–6 апреля 1862 года Москва
– А на какой стороне реки погост? – спросил Хранитель.
– Так в излучине Москвы-реки, в Хамовниках, – по-простецки ответил Тихомир, – под Новодевичьим монастырем.
– Погост за Воробьевыми горами, которые есть Седьмой холм Москвы, – задумчиво сказал Хранитель, обратив внимание на величественное расположение, – возле Новодевичьего монастыря, посвященного Пресвятой Богородице Путеводи-тельнице. Образ которой, по преданию, написал евангелист Лука, Семидесятый сподвижник апостола Павла, который слыл «апостолом язычников» и не входил в число «Двенадцати»!
Казалось, что в голове Хранителя что-то «созревает», и он было хотел что-то уточнить у Тихомира, как вбежал довольновзволнованный Третьяк.
– Кое-какую одежонку нашел, – гордо заявил он.
На съезде с вечно кособокого деревянного Крымского моста дрожки, запряженные приметной пегой хромой кобылой, были остановлены городовым, который, не таясь, сказал вознице:
– Ну-сь?
Извозчик замешкался, но полез доставать кровные.
Когда немного отъехали, извозчик проворчал:
– Кажинный день на ентого городового Соболева расход. Вот статуй еще небесный! И зачем я эту крытую «линейку» на душу взял.
Хранитель ответил:
– Езжай, братец, тебе воздастся… Заплачу как за «лихача».
Извозчик, набивая цену, начал плакаться:
– Что станешь делать, рупь фараон лекспроприировал. А заработок какой? На три-шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено… В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай – на одново, половому – пятак, на дворе за коня – пятак, фатера, еще трактир, когда смерзнешь… Куда тут!.. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. А если раньше подковать новой подковой на станке стоило семнадцать копеек за копыто, так сейчас по двадцать восемь берут!
На подъезде Хранитель спросил:
– Сколько захочешь?
Извозчик скривился, словно кислого в рот взял, и, закатив глаза, собрался было говорить, как Хранитель, приподняв от его груди номерной знак, отсек:
– «Уксус»! Дело государственной важности! Коль скажу – повезешь даром! Жди здесь.
«Ванька» опешил, но супротив не стал перечить:
– Знамо дело! А кто они такие по ночам по кладбищам шастать?!
У белесой стены Новодевичьего монастыря стояли Тихомир и Хранитель.
Вход склепа был закрыт прочными корабельными цепями, на которых покоился старинный навесной замок на два ключа, да еще и с секретом.
– Внутрь не попасть. Нужен папенька, – сказал Тихомир.
– А внутрь и не стоит, – очень задумчиво сказал Хранитель, осматривая наружные очертания склепа, покрытые замысловатой росписью.
Через мох и плесень на портале проступали ажурные буквы, когда-то созданные древним умельцем на старорусском языке. Хранитель, читая слова, тихо и очень мягко проговорил в конце:
– Гхангхбеярринг.
Тихомир не понял сказанного:
– Олег Ярославович! Что вы сказали?
Хранитель улыбнулся и, пригладив усы, ответил:
– Не все сразу, дорогой мой боярин Тихомир Андреевич Медведь. Не все сразу.
Хранитель как-то по-особенному произнес «Медведь», что Тихомиру показалось, как будто он слышит свою родовую фамилию впервые.
Возвращаясь назад к Ордынке, Хранитель остановил извозчика.
– Тихомир, я сейчас зайду к старому товарищу. Действуем, как договаривались, – полушепотом сказал Хранитель.
Тихомир понятливо кивнул.
– Держи, – Хранитель сунул вознице деньги, – не обидел?
Возница быстро пересчитал монеты и заулыбался:
– Пять рублей!
– Завезешь моих на Николаевский вокзал и получишь еще пять, – сказал извозчику Хранитель.
– Будет сделано, ваше благородие, – довольно ответил тот.
Эпизод 2
Хитровка
6 апреля 1862 года Москва
Под утро к пустынной площади у Николаевского вокзала подъехали дрожки.
Уставшая пегая кобылка переступила со здоровой ноги на хромую и обреченно зафыркала, вспоминая свою тяжелую долю:
– Когда уже отбегала свое на воинской службе, пришлось заниматься извозом. Пенсии же у лошадей нет. Все же лучше, чем на скотобойню!
Когда из дрожек вышли двое обычных мужчин, один из которых нес в руках какой-то сверток, кобылка зафыркала уже радостно: