Отцы

— Что я хотел спросить у тебя, Карл: ты еще не отказался от своего намерения открыть табачную лавку? — обратился к нему Густав Штюрк.

Карл Брентен, озадаченный, повернулся к зятю.

— Я?.. Ах, лавку… Да, разумеется, это было бы неплохо… Но, знаешь, деньги — товар довольно редкий. Кое-что у меня есть, — соврал он, — но недостаточно. Придется повременить.

— Сколько, по-твоему, нужно, чтобы в хорошем районе снять небольшое помещение и обставить его?

У Карла Брентена уже вертелся на кончике языка резкий ответ. К чему эта болтовня, смеются над ним, что ли? Где ему взять деньги на наем лавки? Чистейший абсурд. Но все-таки он ответил рассудительно:

— Сколько нужно? Наем помещения в более или менее приличном районе встанет в две-три тысячи. Да затем еще по крайней мере тысяча марок, чтобы все оборудовать и иметь хоть какие-нибудь оборотные средства. Сигареты можно получать в кредит, ну а сигары… Это уж я сам бы… По Адаму-Ризе[10], выходит примерно три с половиной — четыре тысячи. Но как мне такую сумму сколотить, Густав? С моими сбережениями далеко не уедешь.

— Я не зря спрашиваю, — сказал Густав Штюрк. — Я мог бы помочь, ссудить тебе немного денег… Если, конечно, ты захочешь.

Брентен едва перевел дух от изумления. Пауль Папке тоже удивленно взглянул на столяра. Мысль Брентена лихорадочно работала: табачная лавка… Конец работе на фабрике… Сам себе хозяин… Сигары ручной свертки нашли бы себе покупателя… Он во все глаза глядел на зятя.

— Ты что, Густав, сто тысяч выиграл?

— Нет!.. А впрочем, может и выиграл. Брат оставил мне небольшое наследство.

Нет, в самом деле, он, кажется, не шутит. У Брентена вся кровь прилила к лицу. Небольшое наследство, — уж, верно, целая куча денег, если он говорит о покупке магазина, как о самой простой вещи.

— Вот это я понимаю! — воскликнул Папке и подумал, с завистью глядя на приятеля: «Ну и везет же подлецу! Откуда ни возьмись является зять и говорит: не хочешь ли магазин? Деньги я тебе дам. Мне бы такого зятя!»

— Не зевай, скажи скорехонько: да, — и аминь! — крикнул Папке и поощрительно толкнул Брентена, словно от души радуясь за него.

— Такие дела наспех не решаются, надо все как следует обдумать, — серьезно и веско возразил Брентен. Он сумел овладеть собой, хотя ему, разумеется, до смерти хотелось тут же принять предложение зятя. — Большое спасибо, Густав, я подумаю. Мы еще вернемся к этому разговору.

— Что тут раздумывать, — сердито взревел Папке. — Выберешься наконец из болота. Станешь самостоятельным человеком, будешь работать на себя, перестанешь бегать каждый день на фабрику. Ведь это твоя давнишняя мечта!

— Да ты-то чего волнуешься? — Брентен насмешливо посмотрел на Папке. — Выбраться из болота! Думаешь, я так вот и начну швырять зря деньги своего зятя? Я сначала все хорошенько обмозгую, подсчитаю и тогда только решусь. В делах ты, как видно, ни черта не смыслишь. Уж ты меня извини.

— Я тебя понимаю, Карл, — сказал Густав Штюрк. — Торопиться некуда.

Пауль Папке замолчал, но все покачивал головой, бросая на приятеля укоризненные взгляды.

Помолчав, Папке опять начал:

— Вот, Карл, будь у тебя магазин, ты бы снабжал табачными изделиями рестораны, где мы будем устраивать наши праздники. Мы можем даже ставить такое условие. Уже одно это даст тебе приличный доход.

Карл Брентен с негодованием обрушился на Папке:

— Ты с ума сошел, Пауль! Я просто не понимаю тебя! Неужели ты думаешь, что свою общественную должность в ферейне я когда-нибудь использую для устройства личных дел? Никогда не позволю себе извлекать выгоды из моей деятельности в «Майском цветке». Никогда!

— Вот этого уж я никак не пойму, — не менее запальчиво возразил Папке. — По-твоему, нечестно делать дела, если человек занимается коммерцией?

— Извлекать деловую выгоду из моей деятельности в «Майском цветке»? Никогда! — резко повторил Брентен. — Разве не так, Густав?

— Что верно, то верно, — подтвердил зять.

Проехали Бергедорф. Поезд шел мимо лесов и нив, мимо богатых помещичьих усадеб.

— На следующей станции нам выходить, — напомнил Пауль Папке.

Они молча выглянули из окна купе.

— И не забывайте, в присутствии хозяев мы друг с другом на «вы».

4

Лишь за завтраком в «Лесном замке», у Рейнбекского озера, — хозяин ресторана, господин Майер, накрыл для них стол в одной из боковых комнат, — между ними снова завязалась непринужденная беседа. Пауль Папке бросил испытующий взгляд на стол, где стояло масло, несколько сортов мармелада, нарезанное ломтями мясо, колбаса, яйца. Он даже понюхал дымящийся кофейник и сказал достаточно громко, чтобы хозяин мог услышать:

— Знаете ли, господин Штюрк, уже по завтраку я могу судить о том, чего можно ждать от ресторана.

— Все это довольно заманчиво выглядит, — смущенно ответил Штюрк, которого коробила такая развязность.

— Да, да, ничего не скажешь, — подхватил Папке. — Но важно знать, какое здесь пиво: ведь наши ферейновцы, как вам известно, любители пива, и притом крепкого.

Хозяин за стойкой навострил уши. А чего он недослышит, о том шепнет ему потом кельнерша, обслуживающая этот стол. Восемьсот, а то и тысяча гостей — блестящее дельце! Роскошного завтрака не пожалел, неужели пожалеет нескольких литров пива! Он оглядел всех трех посетителей и решил, что тон задает первый председатель, от которого он получил письмо; ему-то и надо угодить.

— Чудесная местность, — громко заметил Пауль Папке.

— Только вот вода близко, — вставил Брентен. — Озеро, верно, глубокое, как бы чего не случилось.

— Но оно-то и придает ресторану особую прелесть, — с негодованием вскричал Папке, искоса поглядев на хозяина. — И учтите, два кегельбана. Большой сад для детей. Кухня, надо думать, превосходная. И пиво, по-видимому, неплохое. Ну, мы еще посмотрим. Затем — близко от вокзала. Последний поезд уходит поздно ночью. Большой танцевальный зал с зеркальным паркетом, — не то, что в каком-нибудь деревенском шинке. Чего вам надо еще?

— Озеро, — настаивал Брентен. — Еще раз напоминаю, что недавно в одном ферейне три молодые девушки…

— Да что вы заладили — девушки да девушки, — перебил его Папке, — в таком случае нельзя и в лес повести нашу публику. Чего доброго, рухнет дерево и уложит сразу троих.

— Вам хорошо говорить, — ответил Брентен. — Вы не несете ответственности. Ведь распорядитель-то я.

— А вы как думаете, господин Штюрк? — спросил Папке.

— Что верно, то верно, — сказал Густав Штюрк и отрезал ломоть копченого сала.

— Ливерная колбаса — чудо! — воскликнул Папке. — Попробуйте непременно, господин Брентен. Пальчики оближешь.

— И кофе отличный! — Брентен с наслаждением отхлебнул из своей чашки.

А Густав Штюрк подтвердил:

— Что верно, то верно!

После завтрака добросовестно осмотрели весь ресторан. Хозяин угодливо семенил впереди.

— Да, господин ресторатор, тысяча человек, заметьте! Пожалуй, наберется даже и тысяча сто. Но не меньше тысячи. И люди в таких случаях особенно расположены… Они разрешают себе и одно и другое. Не считают каждый пфенниг. А залы достаточно большие?

Прошли через просторный прилегающий к озеру сад, где сидело за завтраком множество народа. Пауль Папке восхищался и посыпанными гравием дорожками, и увитыми виноградом беседками со столами и стульями на самом берегу озера. Карл Брентен опытным взглядом осмотрел кегельбаны и похвалил их. Очень хорошо, лучше быть не может (невзирая даже на близость воды). Танцевальный зал тоже заслужил одобрение всех троих.

На обратном пути, проходя через сад, Пауль Папке спросил об уборных.

— Это весьма важно, — серьезно сказал он и прибавил, обращаясь к Брентену и Штюрку: — От состояния ватерклозетов многое зависит.

Брентен и Штюрк вернулись к своему столику. Тотчас же подбежала кельнерша и поставила перед ними две кружки пива.

— Недурное обслуживание, — одобрительно сказал Густав Штюрк.