Внуки

— А почему не могут? — спросил Вальтер. — Все, что некоторые газеты пишут о Советском Союзе, — сплошная ложь.

Мужчины увлеченно заговорили о политике, а Фрида Брентен и маленькая фрау Класинг внимательно прислушивались к их речам. Вальтер сначала рассказывал о Москве, о Советском Союзе, а затем, отвечая на вопрос Амбруста о реформах, проведенных в Восточной зоне, сказал, что земельная реформа не только ликвидировала касту юнкеров, она позволила наделить землей сотни тысяч беженцев и переселенцев, которые могут теперь заново строить свою жизнь. Вальтер рассказал о конфискации собственности крупных капиталистов и о создании народной промышленности. А еще одна важная реформа, продолжал он, школьная: увольнение всех нацистских учителей и обучение тысяч молодых педагогов. Открываются университеты специально для рабочих и крестьян. Через несколько лет в Восточной зоне будет своя, новая интеллигенция, заключил Вальтер.

— И чего вы добиваетесь? — спросил Класинг.

— «Вы»? Это значит — мы, социалисты в Восточной зоне, так? Добившись объединения обеих рабочих партий, мы добиваемся теперь объединения Германии, — ответил Вальтер.

— А конечная цель?

— Конечная цель? Построить социализм.

— Это легче сказать, чем сделать.

— Правильно, — согласился Вальтер. — Но ведь это было и остается целью социалистического рабочего движения.

— Дети, дети! — воскликнула вдруг Фрида Брентен. — За разговорами вы забыли о времени. Двенадцать мы, верно, давно уже прозевали.

— Спокойно, мама, — отчеканила Эльфрида. — Будильник у меня в руках. Осталось ровно восемь минут.

— Тогда живо наливай стаканы, — заволновалась Фрида.

— Вы не состоите ни в какой партии? — спросил Вальтер соседа.

— Как же так! — ответил грузчик. — Я социал-демократ. Двадцать шесть лет в партии.

— Стало быть, социалист!

— Само собой!

— Значит, вы знаете, что, пока существует капитализм, войны неизбежны, — продолжал Вальтер. — Последняя война, думаю, еще не забыта.

— Еще не один десяток лет будем помнить. И если даже забудем о человеческих жертвах, то развалины вокруг нас еще долго будут напоминать о ней.

— Вы только подумайте, — продолжал Вальтер, — ведь в одном Гамбурге, и только от бомбежек, погибло пятьдесят пять тысяч человек. Вчера я прочитал в одном журнале, что эта цифра вдвое превышает число убитых на войне тысяча восемьсот семидесятого — семьдесят первого годов. Но должен вам сказать, что я вот слушаю некоторых и вижу, что они уже все забыли, забыли горящие улицы, массовую гибель людей в бомбоубежищах, крики и стоны умирающих, запах серы и гари. Можно ли допустить, чтобы все это повторилось?.. А не повторится это только в том случае, если мы добьемся единства рабочего класса, если построим социализм. Если перестанем вести бесконечные разговоры, а действительно осуществим наши идеалы.

Фрида Брентен и Эльфрида разлили вино. Все встали и подняли свои бокалы. Внизу, на улице, стреляли хлопушками. Слышны были крики:

— С Новым годом!.. С Новым годом!..

— За что мы выпьем? — спросил Класинг.

— За единство рабочего класса, — сказал Амбруст. — И за победу социализма!

Все чокнулись. Фрида Брентен прибавила:

— И за мир! За то, чтобы никогда не повторились ужасы, которые мы пережили!.. И за то, чтобы поскорее вернулся Пауль!

— Будь здорова, мама! — воскликнул Вальтер и обнял ее.

VII

На следующее утро, в первый день Нового года, Вальтер, проснувшись в маленькой спаленке, услышал, что мать встала и уже хозяйничает на кухне.

В этой комнатке жил, значит, мамин квартирант. Славный товарищ этот Амбруст… Здесь, значит, он стал коммунистом… И мама содействовала этому, как он сказал… Вальтер с радостью взял бы мать к себе в Берлин, чтобы она хоть напоследок пожила в довольстве. Но она отказалась: «Нет, нет, — сказала она, — старые деревья нельзя пересаживать. В Гамбурге я прожила весь свой век, в Гамбурге и глаза закрою».

— Проснулся? — Фрида просунула голову в приоткрытую дверь. — Доброе утро, сынок! И еще раз: с Новым годом!

Она наклонилась над кроватью и обняла своего «большого мальчика».

— А ты знаешь, сынок, что сегодня особенный день?

— Конечно. День Нового года. Первый день тысяча девятьсот сорок восьмого года.

— И сто лет со дня рождения твоего дедушки…

— В самом деле, мама! Сто лет со дня рождения твоего отца — Иоганна Хардекопфа.

— Его дочь уже старуха, и тебе — внуку его — тоже скоро стукнет пятьдесят. Так бежит время.

— Не узнал бы он свой любимый Гамбург, если бы мог нынче взглянуть на него.

— Да-да, довели, нечего сказать… Полежи еще, я принесу тебе кофе в постель.

«Довели, нечего сказать»! Вальтер вспомнил, что почти те же слова сказал он, стоя на развалинах укреплений под Парижем… Да, печально это, дед мой. Твои сыновья Отто и Эмиль — доподлинные мещане. Сын Людвиг на старости лет пошел в ночные сторожа. Но сын твоего сына, твой внук Герберт, вывел на свободу пленных социалистов и побратался с ними. Он воевал плечом к плечу с красноармейцами, чтобы освободить их родину и свое отечество от врагов народа. А правнук твой учится в Москве, в столице первого социалистического государства. В одной части Германии, дедушка Хардекопф, мы, рабочие, после долгой междоусобной распри объединились наконец снова и строим государство рабочих и крестьян. Ничто не было напрасно. Ни одно разочарование, ни одно поражение, ни одна жертва… Нет, далеко не все из того, что было, можно назвать хорошим, отнюдь нет; но ничто не было напрасно; все дало свои плоды. Дело, за которое ты боролся, Иоганн Хардекопф, живет и побеждает!

notes

Примечания

1

Игра слов, построенная на сходстве фамилии Зиндер со словом «Sünder», что означает «грешник». (Прим. перев.)

2

Пимпф — прозвище школьников младших классов, членов гитлеровского союза молодежи. (Прим. ред.)

3

Бармбек — рабочий район Гамбурга. (Прим. перев.)

4

Специальный термин (лат.).

5

Рабочий район Гамбурга. (Прим. перев.)

6

Подпольная кличка Эрнста Тельмана. (Прим. перев.)

7

Перефразируются слова Вильгельма II, сказанные им в начале первой мировой империалистической войны: «Я не знаю никаких партий, кроме одной — немцев». (Прим. перев.)

8

Здание, в котором сдаются залы для концертов, литературных вечеров и т. д. (Прим. перев.)

9

«Трудовой фронт» — созданная гитлеровцами после разгрома профсоюзов фашистская организация, членами которой могли быть рабочие и предприниматели. (Прим. ред.)

10

Буржуазная правая партия, существовавшая во времена Веймарской республики. (Прим. перев.)

11

Общество «Международной красной помощи» (так в капиталистических странах называется организация МОПР; действовала в Германии в глубоком подполье). (Прим. ред.)

12

«Иоганнеум» — библиотека старого Гамбургского университета. (Прим. перев.)

13

Рюбецаль — бородатый горный дух из немецкой народной легенды. (Прим. перев.)

14

Bravo (итал.) — наемный убийца в Италии XVII—XVIII веков.