Страница 7 из 88
— Эй, Том! — закричал он, когда пришел в себя от изумления. — Старина! Ты не забыл тех шестерых, что висели на стене твоего форта и кормили собой ворон? Мы думали, что ты был среди них.
Под загаром на лице губернатора проступила сероватая бледность, жесткий рот приоткрылся.
— Заткнись! Ты, старая…
Ио капитан не дал ему договорить.
— Так это ты, «отчаянный Том», губернатор этого вонючего форта? — Непочтительный смех донесся с палубы брига. — Нет, вы посмотрите! — не унимался капитан. — Наш Том — губернатор. Я сейчас сдохну от смеха.
Но Питт уже овладел собой.
— Послушай, ты! — рявкнул он. — Если твоя посудина не уберется к вечеру из этих вод, пеняй на себя. — И, круто повернувшись, губернатор зашагал прочь.
— Эй, Том! — прокричал вдогонку капитан. — Когда разбогатеешь, не забудь старых дружков! У Компании много денег, и ты не дашь им зря лежать!
Офицеры ухмылялись. Для них это не было новостью. Не зря в форту меж собой звали губернатора «пират Питт». Он правил железной рукой и никогда своего не упускал. Для «общества» форта это был, может быть, самый подходящий губернатор.
Еще лет пятнадцать назад Питт гонял на своей бригантине по Бенгальскому заливу. Он выходил на побережье и уводил из-под носа Компании лучшие и самые выгодные товары. Томас Питт и его «ребята» умели всегда все добыть вовремя. Они грузили на свою бригантину дорогие индийские ткани, тутикоринский жемчуг, голкондские алмазы, черный перец и, конечно, рабов. Когда обстоятельства позволяли, они брали все, что плохо лежало на этом богатом берегу. Одно время драгоценные камни даром шли в их руки. Крупные бриллианты, рубины, изумруды украшали статуи языческих богов этого странного и непонятного народа. Команда Питта наловчилась работать под покровом ночи. А справиться с храмовой стражей не представляло никакого труда.
От контрабанды перешли к пиратству. Обычно корабли Ост-Индской компании шли под охраной военных фрегатов. Когда это правило нарушалось, корабль становился добычей «отчаянного Тома». Все контрабандисты Бенгальского залива признавали его авторитет. У Питта были прочные связи с берегом, и некоторые высокие чиновники из Форта святого Георгия не гнушались работать вместе с ним. «Отчаянный Том» был уже обладателем крупного состояния, когда удача изменила ему. Он подозревал, что кто-то из форта его предал. Ост-индский фрегат выследил бригантину и напал на нее ночью в месте ее тайной стоянки. Питта, закованного и кандалы, провели в подземный каземат крепости и швырнули на гнилую солому. Тогда же расправились еще с шестью главарями. Питт ожидал смерти. И если бы ему тогда сказали, что он когда-нибудь станет губернатором того форта, в тюрьме которого он сидел, он бы непочтительно захохотал, как капитан того брига. Но смерть его миновала. Ему даже не выжгли на лбу буквы «п» — «пират». Друзья из форта, боявшиеся суда над «отчаянным Томом», помогли ему бежать. Безлунной ночью его доставили на утлое парусное суденышко, принадлежавшее кому-то из местных купцов. Он понимал, что в Индии ему пока нет места. Далекая Персия стала его временным убежищем. Но там были свои порядки, и пирату и контрабандисту Питту не удалось развернуться. В Индии же остались друзья, которые хранили его деньги. Через несколько лет он вернулся туда, но неудачи вновь преследовали его. За организацию торгового дома в Хугли, нарушавшего монополию Компании, Питт был снова арестован и выслан — теперь уже в родную Англию. Но человек с деньгами там пропасть не мог. В 1689 году он купил себе место в парламенте. Теперь ему не смели напоминать о его прошлом. Лондонские директора Ост-Индской компании предложили ему стать их чиновником. Для них он был знатоком Индии. Ну а что касается того, что он был еще и пиратом, то директоров это мало интересовало. Они знали, что порядочных людей для Индии найти трудно. Питт же хорошо понимал, что законный грабеж — дело надежное и спокойное. Жизнь пирата и контрабандиста, полная превратностей судьбы, опасностей и трудностей, больше не устраивала «отчаянного Тома», теперь члена английского парламента. В 1698 году он наконец вновь появился в Форту святого Георгия, но не как узник или преследуемый нарушитель закона, а как полновластный губернатор. Но кличка «пират Питт» навсегда осталась за ним.
Служащие Ост-Индской компании превращались в пиратов, а пираты — в высоких чиновников. Томас Питт, губернатор форта, так и не дождался спокойной жизни. Погоня за богатством была делом хлопотным. Под боком находились алмазные копи Голконды, и пират Питт, конечно, не мог устоять перед таким соблазном. Из всех спекулянтов, нарушавших алмазную монополию Компании, ему повезло больше всех…
Алмаз в 400 каратов достался индийскому купцу Джамчанду легко. Он купил его за бесценок у спившегося шкипера английской бригантины. А шкипер украл алмаз у беглого — раба, принесшего камень из копей Голконды. Потом шкипер повесился, а Джамчанд отправился в Мадрас. Когда он появился у Морских ворот Форта святого Георгия, губернатор Томас Питт уже кое-что слышал об удивительном алмазе. Он приобрел его за 20 тысяч фунтов стерлингов. Питту прощали многое, даже морской разбой, но удачу с алмазом бывшему пирату не простили. И когда в 1710 году он плыл на фрегате в Англию, слух о приобретенном алмазе уже достиг ушей лондонских директоров Ост-Индской компании. Питта обвинили в недозволенных методах при приобретении крупнейшего из когда-либо виденных Европой алмаза. Трудно сказать, что больше огорчило бывшего пирата: обвинение в разбое или то, что в Англии уже была известна тайна его сокровища. По всей видимости, последнее. Лондон предстал Питту враждебным, затаившимся городом, готовым отнять у него добычу. И Питт решил его перехитрить. Он не расставался с алмазом и каждый раз вздрагивал, когда у дверей его дома раздавался удар молотка. Какие-то подозрительные люди, закутанные до бровей в темные плащи, появлялись время от времени на узкой улице, где стоял дом. Питт не спал ночами, судорожно сжимая в руках пистолет. Дом становился опасным. И тогда он нашел другой. Но и там было неспокойно. Кто-то подкупил слуг, и в доме в отсутствие Питта все перерыли. Питт понимал, что охотились за алмазом. Он менял дом за домом, ночуя в каждом из них не более двух раз. Он знал охотников. Их загорелые и продубленные соленым ветром лица выдавали их профессию. Он был одним из них и знал их повадки. И поэтому каждый раз ускользал от охотников. Но так долго продолжаться не могло. Бессонные ночи давали себя знать дрожью в руках и воспаленными веками. Он неделями не мог встретиться ни с кем из своих домашних. Как волк заметая следы, он находил себе временное логово то в одном, то в другом подозрительном районе Лондона. Наконец ему удалось тайно проникнуть к ювелиру. Тот взялся огранить камень. Два года длилась работа, и вот бриллиант Питта, сверкая совершенными гранями, лежал на ладони владельца. Питт не видел ничего более прекрасного до этого. Но теперь он понимал, что от камня надо избавиться. Ему нужны были деньги и спокойная жизнь. Ювелир связался в Париже с дельцом Джоном Лоу. Тот предложил бриллиант регенту королевской Франции герцогу Орлеанскому. После долгих уговоров и переговоров герцог согласился на покупку. В 1717 году бриллиант стал собственностью французской короны, а Питт — обладателем огромного состояния в 125 тысяч фунтов стерлингов. Пират вышел победителем. Титулы его сыновей и внуков были оплачены этими деньгами. Они же помогли Уильяму Питту, графу Чатаму, стать премьер-министром Англии.
Сэр Роберт Клайв
Портрет Роберта Клайва,
хранящийся в музее форта
Дуло пистолета приятно холодило висок. Он посмотрел в окно и увидел только серый камень стены форта, на которой кричала стая облезлых ворон. «Вот и конец», — молнией пронеслось в мозгу. Вороны перестали кричать, и только мерный шум прибоя наполнял гнетущую тишину узкой комнаты, похожей на тюремную камеру. Он закрыл глаза и нажал на курок. Но выстрела не последовало. «Осечка! Даже в этом не везет». Он бессильно опустил вспотевшую ладонь с пистолетом и левой рукой в изнеможении провел по лбу. Вновь раскричались вороны. По стене, медленно передвигаясь, ползла дорожка крупных черных муравьев. Он снова поднял пистолет к виску, но нажать курок уже не было сил. Волна привычной ярости, медленно поднимаясь откуда-то из глубины, ударила красным туманом в голову. Па секунду он перестал видеть стену и ворон. Затем, сжав зубы, резко вскинул руку с пистолетом и выстрелил в птиц. Стая с пронзительным криком снялась со стены. «Все!» — он швырнул пистолет на каменные плиты пола. Тот, громыхая тяжелым стволом, покатился к входной двери под ноги входящего человека. Человек, приоткрыв от удивления рот, уставился на пистолет.