Страница 68 из 125
Письмо кончилось быстро. Ну, письмо — это громко сказано. Эля с Сергеем просили их не терять, мол, поехали с дедом посмотреть скальные зубы (через которые должен был проходить мост на тот берег Бурной), могут подзадержаться, приглашали вечером проинспектировать пару возведённых опор и показать нам какое-то… о, боги… я честно попыталась продраться сквозь дальнейшие технические дебри и не смогла. Ладно, на обеде Вове покажу, он, наверное, больше поймёт.
Женька где-то застряла. Не может найти лопатку, что ли? Я встала с травы, отряхнула подол и пошла за ней. Завернув за́ угол я услышала голоса́. Два го́лоса. Женькин и…
— Ха! Подари-и-или! Ты таких дураков где видела? Еды бы лучше принесла!
Это чей голос? Из новеньких что ли? Кто-то с бывшего детдома? Я пошла быстрее.
— А вас не кормят разве?
— Хлеб один! Козёл этот сказал кроме хлеба и воды ничего не давать!
Вот с этого момента я их и увидела. Второй оказалась одна из картофельных воришек. Для подружки она была сильно старше Женьки. Не по детдомовским понятиям. Неужели сестра? Кусты разросшегося чубушника пока скрывали меня. Женька растерянно хлопала глазами:
— Какой козёл?
— Да барон ваш, пи*ор тупой!
Младшая сестра шатнулась назад, словно её в грудь толкнули, и закричала:
— Не смей! Он назвал себя моим отцом! Он хороший!
— На говно похожий! — издевательски пропела старшая.
Ну, хватит. Слышала я достаточно. Я вышла из-за своего укрытия, и Тонька, увидев меня, перекосилась лицом. А Женька продолжала кричать, тонко, как зайчонок:
— Перестань! Ты стала плохая! Ты воровать приходила! А сама на других наговариваешь!
Я подошла и положила руку ей на плечо:
— Женечка… — тряслась она, как осиновый листок. Я развернула её к себе и обняла. — Тише, зайка моя! Пойдём! — Женька явно была не в себе и не слышала меня.
Дотащу ли? А чего нет-то? Семилетний ребёнок!
Я подхватила её на́ руки и заторопилась к донжону, приговаривая на ходу успокоительные слова. В остроге, наверное, было бы удобней, там даже есть медпункт. Но здесь у нас — спокойнее. Да и ближе. У Маринки в садике выгородка есть типа изолятора, положу там, пусть выспится. Сон — лучшее в таких случаях лекарство. Правда.
— Тише, девочка моя, тише, маленькая. Почти пришли.
Нас увидели с галерейки и закричали, зазвонили в колокол. Как же: кельда бежит, ребёнка на руках тащит — не иначе, ЧП. Ко мне навстречу бежали мужики, но я никому её не отдала. Нельзя сейчас. Никому, кроме барона. Женька вцепилась в его мокрую от пота майку и заревела в голос.
Потом она уснула в комнатке с розовыми зайцами на шторах, сжимая в руке тёплую как котёнок огненную саламандру. Очень тяжело, когда твой самый родной человек внезапно становится врагом. Особенно когда тебе всего семь лет.
Барон расстроенно сидел над детской кроваткой. Как это ни странно вам покажется, иногда он вдруг раскрывается с очень сентиментальной и даже ранимой стороны.
— Марин, как проснётся, отправь за мной.
Я погладила его по руке:
— Да она до ужина не проснётся.
— Значит, я перед ужином зайду, поговорю с ней. Всё, девочки, я на башню.
— Давай.
Марина тоже пригорюнилась:
— Со старшей-то что делать?
Тут я прям разозлилась:
— Ремня ей дать хорошего, для начала.
— Госпожа баронесса…
— Ну что? Трогательно увещевать её? — мама-Мариша упрямо уставилась в окно. — Знаешь что, давай так: ты можешь с ними вести правильные беседы. Я бы даже попросила тебя заняться этим. На счёт цыганки только сомневаюсь. А вот взысканиями и наказаниями буду рулить я. Иначе эти девчонки возомнят себя безнаказанными. И это будет ещё хуже, чем сейчас.
Под дверями детского сада толпились рейнджерята из Женькиного отряда. Шквал вопросов про «что случилось⁈» чуть не сбил меня с ног.
— Так, ну-ка тихо! Не орать! Стресс у неё. И шок, — наверное. — Отправьте кого-нибудь на огород, там по-любому кто-то из рабских есть. Пару женщин пусть сюда пришлют*. И двоих — на ту сторону донжона, где чубушник растёт.
— Это кусты такие, с белыми цветами? — уточнил мальчишеский деловой голос.
— Да. Приведите эту… которая камни там собирала.
А Тоньки на месте не оказалось, прикиньте! Испугалась и решила убежать. Вот дурочка. Куда бежать-то, когда ты
Женькина команда вызвалась было её в два счёта найти — даром что ли они три года уж учатся по лесам следы распутывать? Ну ладно, не все так долго, но ветераны-то — три и даже с хвостом! Но я не велела. А вот пусть попрячется. Поголодает и помёрзнет. Ночью на улице без одеялка всё равно прохладно, хоть и лето.
Пришлось вслед первому гонцу на огород срочно слать второго с отменой приказа. Подождёт эта тощая жопа. Тем более что гонцы примчались оба два с выпученными глазами — теперь, мол, срочно просят меня в огород, на разборки.
Потому что на огороде случилось ЧП.