Страница 58 из 125
Полным ходом шла облицовка откосов «пирамиды» детинца, продолжение центральной лестницы, и проходные башни — и здесь тоже постоянно требовалось присутствие кого-то из Федосеевых. С ног они сбивались, короче. Похудели даже.
А ботаники наши во главе с Ликой и Алексеем закладывали сады. На генеральном плане замка и окрестностей значились ведь не только строения. Зимы у нас были мягкие, короткие — а значит, и сорта можно было подобрать более интересные, чем суперморозостойкие сибирские. Этим они и занимались. Почему три года ждали? Да потому что выписанные после первой же зимы со Старой Земли саженцы приехали только сейчас — время же, время… Фрукты-ягоды всяких видов высаживались и подгонялись в рост. Не так экстремально, как первый мэллорн, конечно, но хотелось бы в следующем году уже первый урожай попробовать. Или в этом. Для кустов же такое возможно?
Четыре наших алабайки вошли в полный возраст и принесли в начале мая первый приплод, и Андле по уши была занята воспитанием и развитием щенячьих… м-м-м… мозгов?.. так, наверное.
Серегер с толпой молодёжи всё свободное время строил какие-то экспериментальные лодки и кораблики.
Никита, Андринг и Толитиль переделывали Вове доспех, чтобы не приходилось его каждый раз на винты собирать. Рунная мастерская внесла свою лепту, предложив врезать руны прямо в тело доспеха. Инкрустировать? Нарисовать? Вковать? Чую, грядёт эксперимент. Э-э-эксперименты!* А чтобы избежать промышленного шпионажа, руны прятались
В промзоне достраивалась большая общественная прачка. Изобретатели-механики отладили-таки наконец стабильно работающую конструкцию стиральной машинки от привода водяного колеса. И даже присобачили к ним таймеры! Такие, как на старых «Сибирях». Автоматики, конечно, пока не получилось, но даже за то, что габаритное бельё теперь стирается само и даже (если переложить в другую ёмкость) выжимается, я была механикусам до посинения благодарна! Такая проблема с плеч долой! Тем более, что они обещали мне думать дальше, и я чёт сильно на них надеюсь.
Всё остальное шло обычным чередом. Короче, все были при деле, все молодцы.
«ТАШКЕНТ — ГОРОД ХЛЕБНЫЙ»…
Всё то же лето четвёртого года Новой Земли
На счёт бегунков из детских домов опасения оправдались на всю катушку. Они бежали, несмотря на усилившийся контроль их воспитателей и бдительность нарядов полиции. Несмотря на выставленные ограждения и фактически установившийся пропускной режим. Они караулили повозки, цеплялись под днища фургонов и ползли между колёсами подъезжающих к порталу грузовиков, рискуя быть затоптанными или раздавленными.
Беспризорные дети стали бичом Иркутского портала и фактически первой причиной, по которой вокруг него вырос трёхметровый забор из рабицы, а потом (после того, как его в первую же неделю несколько раз покусали пассатижами — сварной из профильных квадратных трубок. Мощные гладкие металлические палки практически не гнулись и чрезвычайно затрудняли перелезание. Теперь подъезд к порталу выглядел так: средняя часть — отделение для транспорта (самая большая выгородка, с воротами, отмыкавшимися только при подъезде машин, повозок или для прогона скота). Правая (если из Иркутска на портал смотреть) — тоже довольно просторная ограда вокруг столов, с калиткой — для посетителей и покупателей, на которой, собственно, постоянно дежурили двое-трое полицейских. И левая — открытый вход в фургон МФЦ, в котором, внутри, были блокирующиеся двери.
Хочешь переселиться — милости просим, даже безо всякого паспортного контроля. И даже можно пластиковую карту переселенца не оформлять, всё же по желанию. Хотя, думаю, камеры с автоматической функцией фотографирования всякого входящего у них всё-таки установлены были. Ну — так, для порядка.
Так вот, с чего я начала — с детдомовских. Несмотря на все принятые меры, эти дети всё равно умудрялись просачиваться. Бежали они ровно с той же мотивацией, с которой беспризорники революции и гражданской войны ехали в угольных вагонах во все концы нашей необъятной: кто-то когда-то сказал им, что там-то и там-то — хорошо. Тепло, еда и добрые люди.
Они пытались прибиваться к разным семьям и посёлкам. Кто-то приживался. Кто-то убегал и оттуда, потому что — сюрприз!!! — в диком мире, чтобы выжить, надо работать, и работать много! Кто-то был изгнан: за лень или воровство… Они приходили к порталу теперь уже за тем, чтобы плакать и попрошайничать. МФЦшные тётеньки рассказали мне новость, что вроде бы для поддержания порядка у портала на Новой Земле и пригляда за этими бегунками наконец-то уже совершенно точно выделены ставки для сотрудников — соцработники, охрана правопорядка и что-то там ещё. И объявлен тендер на производство нескольких домов на колёсах (типа нашего фургона, в котором мы с мужем почти год прожили) и на быстровозводимые жилые блоки. Вова, услышав, покачал головой:
— Долго. Очень долго. Пока они раскачаются — у нас года два пройдёт. Если не больше.
И, к сожалению, он оказался прав. Во всяком случае, в это лето всё, на что оперативно сподвиглась местная администрация — это организация питания для побегушников.
Каждый полдень (наш, новоземский полдень, естественно) детей зазывали за столы, кормили горячим и выдавали какие-то упаковки на ужин-полдник-завтрак. По времени Иркутска это было четыре раза в сутки: в три часа ночи, в девять утра, в три дня и в девять вечера.
А мы подъезжали к Иркутскому полудню (по нашему — к двенадцати ночи, и только раз в четыре дня). Соответственно — не пересекались. Но о начале кормёжки сразу же поняли — по резко увеличившемуся вокруг портальной площадки количеству мусора. Вова — товарищ нетолерантный, подозвал ментов и попросил предупредить раздатчиц, что если не поставят мусоросборники — он отловит всех беспризорников и ноги им повыдергает. Стало чище. Уж скорей бы, блин, соцработников своих прислали. Из рассказа операторш МФЦ я знала, что обедать приходят когда восемь человек, когда десять. Раз, говорят, видели четырнадцать. Но сухпай забирают всегда и на всех — сколько утащить могут. То ли кто-то у них только всухомятку кормится, то ли запас на голодные времена куркулят, белочки…