Страница 14 из 125
— Да Оля! Мне же восемьдесят два года!
— Так и ему девяносто пять.
— Как⁈
— Да так, хоть паспорт у него спроси. Он просто раньше зашёл, раньше откатился.
Этот довод неожиданно стал решающим. Не сразу, конечно. Неделю наша суровая немка переваривала новую информацию. Думала. А потом согласилась на лирическую прогулку. Валя опять хихикала, помогая подруге навести марафет. Я писала в «тетради срочных покупок» и слушала их одним ухом (всё происходило в нашей летней кухне-столовой). Магда на шуточки реагировала нордически:
— А что я — хуже других, что ли? Давай-ка, помоги мне приколоть.
— Ты чё, цветок к платью приколоть хочешь?
— А что? Красиво… Тем более, он же принёс. Мужчине должно быть приятно.
— Магда! Обниматься будете — вдруг булавка расстегнётся?
Обе девки снова захихикали.
За кустами послышался гитарный перебор.
— Пришёл! Иди давай! — зашипела Валя.
— Ой, что-то я боюсь…
— Чё начала-то опять⁈ — шёпотом возмутилась повариха. — Не дрейфь! — Послышалась возня и шуршание веток, как будто кто-то кого-то выпихивал сквозь кусты.
Илья сделал вид, что ничего не заметил, поздоровался галантно и, судя по всему, подарил ещё букетик. Музыка неторопливо начала удаляться в сторону леса.
Я повесила тетрадку заказов на гвоздик рядом со столом раздачи. В стакане стоял маленький букетик розовых, похожих на пушистые ромашки цветов с оранжевыми серединками. Не стала, значит, прикалывать.
СТРОИМСЯ
К середине четвёртого месяца (последнего месяца лета, если вы забыли), который теперь все с величайшим облегчением именовали августом, столовая была вчерне готова: стояли все стены, пол, потолок и крыша, досыхала огромная многофункциональная печка в кухне и ещё одна, простая, для нагрева помещения — на стыке столового помещения с прихожей. Уже были установлены красивые, заказанные на Старой Земле окна в деревянных ореховых рамах, с тройными стеклопакетами, все дела. Старшие пацаны: Борька, Петька и Глебка, очень гордые оказанным доверием, заканчивали отделку, покрывая стены и пол специальной восковой пропиткой. Мелкие расстроились (прямо как в рассказе про забор Тома Сойера), пришлось выдать им орудия производства и отправить на пропитку наружных стен. Хорошо, дом у нас здоровый, всём работы хватит.
Девчонки (всех возрастов, от восьми до восьмидесяти двух лет) налепили из глины и наобжигали цветочных горшков, а потом насадили в них саженцев и семян, чтобы наставить на окна в столовой. Мы ждали первого дня осени, чтобы торжественно отметить новоселье.
К тому же времени был закончен и мост через брод. Причём не просто настил, а с подъёмным предкрайним сегментом. Какая-никакая — а защита. По крайней мере, на телеге в воду не спрыгнешь.
МАСШТАБЫ ПОСЕВНЫХ
Мост оказался очень вовремя доделан! Двадцать восьмого-двадцать девятого августа по нашему новому календарю (чувствуете, как полегчало?) должны были прийти всякие сеялки-веялки. Как их транспортировать? Решили взять обе телеги и на всякий случай запасных лошадей (если доставить получится только своим ходом). В итоге пригодилось и то, и другое. И главное — не пришлось всё это полувплавь переправлять!
Лёха Рыжий впал в удивительное состояние, я бы сказала — отрешённость. Нет, я знала, что у нас его стараниями припасено штук двадцать мешков специальной пшеницы и ржи для озимого посева, но что кум превратится в бормочущего зомби, дрожащими руками ощупывающего не вполне понятные для меня загадочные железяки — к этому жизнь меня не готовила! И вот он уже полетел за Филей, Андреем и Алёнкой, потому что ему срочно нужны пахари-ассистенты, иначе «момент для бальзамирования будет категорически упущен!»* Барон, поразмыслив, отправил ещё Пашку, Кирилла и Димку — для стажировки.
Вечером мы всем нашим женсоветом, засев в почти готовой столовой, занялись вычислениями.
— Вот смотрите! — Танэ сидела, обложившись книжками и распечатками. — Норма хлеба на человека, занятого тяжёлым физическим трудом (ну, как у нас) — пятьсот грамм в сутки. Мы с Валей посчитали. Примерно так и выходит. Умножаем на четыреста дней…
— Это получается двести килограмм хлеба в год. На нос, — быстренько посчитали мы хором.
— Да. По всем справочникам выходит, что пшеница отдаёт в среднем две тонны с гектара.
— Ну допустим, — Даша, как лицо, приближенное к агроному, сказала своё веское слово. — Сильно губу раскатывать не будем, так и посчитаем. Потом часть зерна уходит в отход…
— Да, я уже посчитала! — Танэ торжественно предъявила нам листочек: — Вес становится меньше, зато при выпечке хлеба, видимо, прибавляется вода — и получаются практически те же две тонны хлеба с гектара.
— То есть, один кусок земли сто на сто метров обеспечивает хлебом десять человек? Так? — спросила я. Все снова начали считать — быстро, вслух и несинхронно.
Дальше по справочникам выходило, что на один гектар посева идёт примерно двести килограмм, то есть четыре мешка пшеницы. Если Лёха высеет все двадцать мешков — это как раз и будет пять гектаров. На пятьдесят примерно нас. Ну, типа женщины и дети полкило хлеба в день всё-таки не съедают.
— А пирожки? — вдруг спросила Сардаана. — Пирожки считаются?
И тут Остап задумался…*
Действительно, с пирожками — ещё вписаться бы в эти полкилограмма…
Ладно, ещё же весной пахать будем.
— Девочки, не нервничайте! — утешали мы друг друга. — Это пока только начало эксперимента. Надо будет — докупим! Правильно?
Конечно! Не голодать же!
И вот ещё что. Если мы так активно садим зерновые — надо нормальную мельницу. Здоровую такую, с жёрновом в человеческий рост, а не пародию на кофемолку. Пойду, запишу в тетрадку, Вова офигеет.
И ПРОЧЕЕ
Кста-а-ати! С этими пахалками я совсем забыла написать! Приехали три стиральные машинки, похожие на синие пластиковые бочки с внутренним сетчатым бачком и наружной педалькой. Сверху мяконькая сидушечка. Сидишь себе, на педаль жмёшь, бельё стирается. Типа однопедального велика, короче. Уж всяко лучше, чем руками ширыкать! Мы теперь с девчонками хотим прачку. Потом, когда дома́ будут, конечно. Хоть бы тепло ещё подержалось!