Хвост судьбы

Лететь оказалось высоковато. Парень успел разглядеть, мечущееся на промоине фигурки, и с треском влетел в куст можжевельника. Даже хорошо вышло, потому как иначе тяжеленный мешок наверняка бы хребет переломил. Но исцарапанной морде было больно. И кобчику, по которому арбалет стукнул. Эри вырвался из колючих объятий можжевельника и оказался нос к носу с двумя хогменами.

Натуральные дарки. Глянешь, и воззвать к богам хочется. Рожи безносые, темные, лохмы темной шерсти крошечные глазенки прикрывают. Одеты в овчину и звериные шкуры, опоясанные ремнями и перевязями веревочными. И ростом едва чуть повыше пупа нормального человека. Это если вместе с меховым колпаком считать.

Превосходство в росте вдохновило Эри:

— Я вас! — парень взмахнул копьем.

Дарки шарахнулись. Эри почти достал черношкурого, но коротышка оказался ловким. Да и копье почему-то тупым концом древка ткнуть дарка пыталось. Видно, когда со скалы летел, каким-то чудом оружие перевернулось.

Хогмены исчезли в кустах, Эри повернулся к визгу свалки. Впрочем, никакого визга уже не было. Валялся, раскинув короткие лапы, хогмен с рассеченной мордой. Второй, поскуливая, уползал за камни. Остальных дарков видно не было. Вообще никого видно не было, лишь вдали мелькал мешок, прыгающий на спине Морверн.

Вдали — это шагов сорок. Эри с перепугу пролетел их мигом. Лишь крякнуть успел, когда по хребту стукнуло и поклажа звякнула. Спасибо озерному Деду, мешок пока не хуже щита служил. Но камни рядом так и свистели. Эри каким-то чудом успел свернуть в изгиб промоины.

— Башку пригни! — рявкнул Морверн, отвешивая оплеуху.

Эри с опозданием пригнулся, потер голову. Раз прямо по макушке стукнули, следовательно, шапку потерял. Как без шапки?

Сидя на корточках, перепугано смотрела Го. Морверн, устроившись за камнем, целился из арбалета. Стукнул о выступ кинутый хогменом камень — едва искры не полетели.

Щелкнул арбалет. Видимо, разбойник ни в кого не попал, поскольку выругался и рявкнул:

— Ходу!

Бежали по промоине. Эри снова в тылу оказался. При отступлении должность почетная, вот только того и гляди в штаны наложишь. Голова в плечи по уши втянулась — так и чувствовал, как сейчас череп под камнем хрустнет. Лучше бы снова в мешок — серебру, ему всё равно…

Под ногами хрустел ледок, скрипели голыши. Промоина расширялась.

— Там озеро. Ода, — проурчала Го.

Эри удивился тому, что родственница еще говорить способна. У самого из всех дырок только хрипы вырывались, всё на свете заглушая. Сроду так не бегал.

— Не стоять! — прорычал Морверн. — Если что, ты, когтистая, выше в скалы уходи. Ты прыгучая, изловчишься. А мы их всех положим…

Эри попытался понять — кого это «всех»? Сколько коротышек осталось? Десять? Двенадцать? Едва ли Морверн их в одиночку перережет, потому как сам «кухонник» сейчас на брюхо плюхнется и помрет в одночасье без всяких там дарков…

Думать было некогда, потому что выскочили к озеру…

Лежал серый лед в круглой линзе, тесно зажатой между скал. Журчал невысокий водопад, тянулись к озерцу многочисленные промоины, а единственная речушка, уходила к западу, стыдливо прячась в колючих зарослях.

— Живее! — всхрипел Морверн, прыгая на лед. Скрипнуло, плеснула из-под сапог вода у закраины.

Эри всем своим опытом человека, всю жизнь прожившего у озера, понял, что сейчас будет. Не встал еще лед. По такому бежать — прямиком в гости к скучающим навам поспешить. Уйдешь в рыхлость ледяную серую, даже богов вспомнить не успеешь.

Но Го уже прыгнула через прибрежную воду, растопырила ноги на предательском льду. Морверн с яростью оглянулся:

— Давай, кухонник. Они воду не любят, задержаться…

Эри хотел заорать, что дурни, которые по такому льду бегают, задержаться тут куда как надольше. Но в легких так жгло, что мысль порядком сократить пришлось:

— Лед — бухтёрый! Хоть по дуге…

Морверн, хоть уже и не смотрел, понял. Курс изменил, бежал уже не напрямую, подальше обходя водопад. Го трусила следом, её огромные сапоги разъезжались — видимо, оборотням ко льду особый навык требуется.

Эри вознес мольбу к озерному Деду и перепрыгнул через полосу воды. Показалось, словно на слабо натянутое рядно угадил. Прогибался лед, нервничал. Ох, рыбья шерсть! Стараясь бежать не по следам, парень левее брал — еще подальше от водопада. Лед прогибался, из щелей вода брызгала. И ведь глубоко здесь. Ухнешь как в кувшин бездонный…

Бежал Эри, молитву возносил, да краем ума проклинал себя за то, что тяжелый мешок бросить не догадался. В общем, по горло был занят. Ясное дело, в этот момент хогмены и появились. Высыпали из промоин сразу с двух сторон.

— Ур-рор-рор-ууууу!!!

Камни градом засвистели. Эри согнулся, голову втянул, так что позвонки заболели. Мешок сейчас очень даже не мешал. Краем глаза парень видел, как Морверн на бегу остановился, вскинул арбалет…

Стрелял разбойник, конечно, здорово. Сквозь боевые завывания хогменов донесся крик подбитого дарка. Град камней на миг стих. До берега оставалось всего ничего. Эри уже готовился прыгнуть изо всех сил через слабо колышущуюся полосу воды. В крайнем случая, провалившись, можно на копье опереться…

В этот миг в Морверна попали. Эри отчетливо слушал стук — камень угодил в затылок разбойника. Морверн по инерции сделал шаг, другой… Потянулся к затылку, да так и рухнул на лед во весь рост…

Ух, как победно завыли хогмены!

Го бросилась к упавшему. Эри хотел закричать, чтобы не подходила — разом оба проваляться. Да перекричать торжествующие завывания дарков едва ли удастся. К тому же Го слушать, наверное, и не станет. Собственно, как же не попробовать помочь? Вместе же с разбойником шли.

Лед, засыпанный десятком точек-камней, колыхался и трещал. Летели новые камни. Го отчаянно фырчала и взвизгивала, за шиворот волоча тяжелого разбойника. Эри подойти не мог — тогда бы точно ухнули. Оставалось рысить по льду, отвлекая на себя часть камней. Один двинул по руке выше локтя. Эри выругался — рука на миг отсохла. Нет, слушается — всё-таки до противоположного берега далековато. Хогмены бегали вдоль скалы, суетились, подвывая и продолжая швыряться. Меткий камень едва не двинул парня по лбу. Эри выпутался из веревочных лямок, взял мешок на руку на манер щита. Тьфу, рыбья шерсть — так было гораздо тяжелее.