Хвост судьбы

Эри смотрел на ноги, торчащие из-под заснеженного, неловко и косо наброшенного, плаща. Маленькие ступни. Она вообще невысока ростом была. На одной ноге шерстяной носочек сохранился. Второй рядом валяется. И пятка с синевой от холода. Совсем как живая. Вроде уснула несчастная леди Гонорилья.

Теплая капля пробежала по щеке, увязла в щетине. Морверн хохотать будет. Ну и хрен ему в глотку. Может, у человека одна единственная родственница и имелась.

— М-м, — разбойник поскреб шею. — У дороги уложим. Может вспомнит кто, мимо проезжая. Милая дева была ваша Гонорилья.

Пятки у плаща дрогнули. Эри глазам не поверил. Морверн вообще отшатнулся. Отлетел плащ, взметнул маленькую вьюгу. Гонорилья уже сидела. Голая, в комок сжавшаяся. Или не она? Лицо в коросте, глаза блуждают. Заплывшие, круглые. От ужаса с ума сошла? Взгляд остановился на Эри — сквозь безумье промелькнуло узнавание.

— Ауу. Ты? — голос хриплый, почти не разобрать, словно легкие насмерть застуженные. — Что ришел?

Эри молчал потрясенно. Обезумела дева. Взгляд совсем другой. Голая, грязная. Почти не узнать. Даже вроде опухла вся. Может, еще вылечить можно? Холода совсем не чувствует.

— Что? Отите? — захрипела вибрирующе. — Отбарать? — взгляд на миг метнулся к онемевшему Морверну. Бесстыдно развела колени: — Протяните? Ау-аум-аум!!!

Как взметнулась, как прыгнула, Эри не уловил. Боль рванула плечо, парень полетел на снег, а она уже дальше прыгнула — на разбойника. Эри рухнул задницей на древко собственного копья. От ужаса и боли в копчике чуть сердце не выпрыгнуло. Рядом рычали невыносимо, но куда страшнее было лицо Гонорильи, только что промелькнувшее. Не лицо — морда. Кровь запекшаяся, под коркой совсем уж нечеловечье — пятна, шерсть. Усы!!!

Эри взвыл. Рядом хрипели. Низко, утробно. Тварь, что раньше девой была, рычала. Морверн ругательства хрипел. Тварь на его груди сидела, вцепившись в бока разбойника, трясла неистово, к горлу пастью тянулась. Скалились клыки белоснежные. Морверн, видимо с перепугу, нет чтобы ножом ткнуть, лишь двумя руками за морду дарка ухватился, к себе не пускал. В глаза звериные-бешеные проклятье выдохнул.

— Бежим! — завопил Эри, вскакивая. — Брось её!

— Сам… Брось… Копьем не вздумай… — выдохнул Морверн. Его ладони были в крови, да и дышать похоже он не мог — монстр голый раскачивал, драл всеми четырьмя руками-лапами.

Эри осознал что держит наперевес копьё. Не только держит, но и приноравливается точнее ткнуть. Прямо под лопатку или промеж ребер, что ходуном ходят. Да как же⁈ Грязная она, голая, волосы свалялись, но ведь человек, девушка.

— Уйди! Опомнись! — заорал Эри, перехватывая копье.

Хотел грозно приказать, но визгливо получилось. Тварь, что наполовину Гонорильей оставалась, подобрала ноги, те, что нижние, и рвала куртку разбойника, так что клочья летели. Морверн одной рукой рычащую морду удерживал, другой пытался те лапы отбить-отпихнуть.

Эри взмахнул копьем — переложить древком по грязному хребту. Должна остыть. Если нет…

Древко едва не врезало по груди Морверна, — чудище с его груди неожиданно слетело, перекатилось шаром, замерло на снегу. Морверн смотрел не на тварь — уставился на конец древка, замерший у носа:

— Ошалел, лорд-кухонник?

— Для надежности хотел, — пробормотал Эри.

Морверн ругаться почему-то не стал. Сел на снег. Темные глаза разбойника сейчас побелели, почти как снег подтаявший. Заклятье перешло? Нет, встал, поплелся к повозкам.

Эри осмелился глянуть на то, что Гонорильей называлось. Чудище тоже смотрело, пристально, с четверенек так и не поднялось, припало к снегу животом.

— Аум, ё оё? — проурчала тварь.

У парня хватило сил чтобы не попятиться. Неожиданно для себя грубо сказал:

— Ты того… без дури. Не бухтёрь, говори понятно.

Тварь тряхнула лохмами желтоватыми — мелькнуло острое, с пушистой кисточкой ухо:

— Копьё осрё?

— Нормальное копье, — прошептал Эри, сраженный видом чудовищного уха. Неужели родственница в рысь превращается?

— Спаси, ольни, — тварь перевернулась на спину, подставила животик — гладкий совершенно человеческий, даже не очень худой. Грудки тоже были хорошенькие — девичьи, с маленькими бледными сосками. Одна пара. Точно девичья.

— Сейчас. Всю испыряю — сурово сказал Эри. — Я голых не колю. Да и наконечник, рыбья шерсть, не очень-то…

Подобрал, встряхнул плащ. Подходить было все-таки страшно. Швырнул небрежно:

— Завернись. Из приличной семьи всё-таки.

Тварь-человек завозилась, вроде с покорностью какой-то, только заворачивалась неловко, словно сроду плаща не видывала. Эри растерянно оглянулся на повозки. Что там Морверн возиться? Что-то делать нужно.

— Помоги, — Гонорилья замерла с углом плаща, кое-как накинутым на голову. — Не мне, у-урень. Ему. Я го подрала.

Эри с величайшим облегчением зашагал к повозкам. Под тентом скрипели деревяшки. Не иначе, мародерствует разбойник. Или пузо поцарапанное заматывает?

— Эй, Морверн, помочь?

— Обойдусь. Что там? Сбежала?

— Нет. Сидит, — Эри осторожно оглянулся на замершую на снегу фигурку. — Она… Она в оборотня превращается. В рысь.

— Неужто? Хорошо что не в стурворма или серру. [8]

— Да как ты шутить можешь⁈ Если оборотень — значит, хуже любого дикого дарка. Не вылечишь, и не расколдуешь. Эри набрался духа: — Она заколоться желает. Про копье спрашивала.

— Ну? То ваше дело. Благородное, семейное. Неужели не поможешь девушке?

— Слушай, я не могу. Я же её с детства знаю. Но она скоро по-настоящему опасной станет. Если выхода нет, может ты…

Из-под тента вылетела деревянная миска и крепко двинула Эри по уху. Парень едва расслышал проклятье разбойника. Похоже, повидавший мир Морверн убиение голой оборотнихи за достойный подвиг не считал.

Больно было так, что в глазах туманилось. Морверна била дрожь — когда кровью течешь, всегда так. Хотя сидеть без рубашки и так не сладко. Окровавленные лохмотья Морверн сбросил, но среди сваленной поклажи ничего в замену не нашлось. Пришлось замотать раны на боках лоскутами шелка, отрез которого где-то добыли ушлые ратольды. Поверх Морверн натянул то, что осталось от куртки. Бока жгло как огнем — залил джином не жалея. От этого жжения слегка просветлело в голове. Выходит, до кишок когти резвой девы не добрались. Отскочила, значит? Видно, капля рассудка сохранилась. А ведь чуть не убил бешеную. И как рука шеун обратно в ножны сунула?