Хвост судьбы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Далеко от столицы

1. Башня озера Спей

— Держи! Под лодку урвет!

— Да куда, жаба его удави…

Леса звенела, рывки рыбы разворачивали долбленку. Эри, кряхтя, удерживал короткое удилище. Хухл суетливо взмахивал веслом, пытаясь развернуть утлую лодку. Снова рвануло — Эри удержал, опершись локтем о выщербленный борт.

— Точно, осенник! — воодушевленно заверил Хухл, пытаясь угадать куда устремиться добыча в следующий миг.

— Да уж… — Эри перевел дыхание. Руки ныли, да и лесу было жалко. Такой белой больше не найти. Разве что просить чтобы снова волоса из Хвойника прислали. Там у них белый мерин, и если ему хвост еще не до конца выдрали… Но отдаривать-то чем?

— Держи! — возопил Хухл надтреснутым голосом. — О чем думаешь, дурень?

— О том, что оглох, — огрызнулся Эри. — В самое ухо орешь.

— Я ору⁉ — возмутился старик. — Ох, простите, милорд, тут еще кто-то рот открыть решился. Смотри — к камню норовит! Вот же тварь хитрая! Куда там орку, пусть боги их племя вечным поносом наградят.

Угадали. Теперь рыбина волокла лодку, утомляя себя и не подвергая драгоценную лесу непомерной нагрузке…

— Не, не осенник, — с некоторым разочарованием пробормотал Эри, возясь с двузубым крючком, накрепко засевшим в углу огромной пасти.

— Как не осенник⁉ — Хухл постучал негнущимся артритным пальцем по выступам на широкой костистой башке добычи. — Вот они, рога. Следовательно, самый настоящий осенник…

— Это конечно… — согласился Эри, осторожно раздвигая клинком старого ножа челюсти рыбины. Никакой, конечно, не осенник — обыкновенный лобач. Не дорос он до осенника. Рога, хм, вот в прошлом году ловили — рога с локоть длиной. Матерые шли. Особенно в омутах у Бродов. Впрочем, год на год не приходится. Хотя и эта добыча недурна. Пусть Хухл радуется. Он, хоть и самый грамотный человек в Приозерье, но на воде ничем не лучше мальчишки — крик, азарт, нетерпение. Вон, по уху веслом съездил и даже не заметил. Правильно говорят — старый что малый.

Старше Хухла в Озерной никого не было. Уже за пятьдесят старику. Беспалый Тер был на год старше, да умер позапрошлой зимой. Но Хухл, писарь замка, еще крепок умом и телом, бодр, и спешить к Верхним богам не собирался. Только вот руки у него…

Эри отобрал у наставника весло. Следовало торопиться — солнце уже показало оранжевую макушку из-за вершины Резаной горы.

Долбленка с усилием скользила по студеной воде — тяжесть оглушенного, но еще живого лобача сковывала узкий челн. Рыба иногда открывала ошеломленные сонные глаза — пыталась глянуть в прозрачную осеннюю воду.

Хухл уперся подошвой сапога в голову рыбы:

— Хвостом ударит, искупаемся.

Эри пожал плечами. Не пристало мужчинам беспокоиться о мелочах. Тем более, ничего не поделаешь — веслом добычу не добить, а топор из глупого суеверия и боязни утопить с собой не взяли.

Эри был взрослым и рассудительным мужчиной. Ему было семнадцать лет. Вот только вспоминать о собственном возрасте парню не хотелось. Потому что утекала жизнь Эри Уогана куда-то не туда. Вернее, не утекала, а тащилась как припозднившийся червяк по смерзшейся осенней листве.

Нет, первого снега еще не было. Пылали берега великого озера Спей яркими вспышками клeновой и осиновой листвы, радовали глаз желто-красной пестротой среди угрюмой стены елей и сосен. Скользили по ледяной воде солнечные лучи. Хороший день будет. Если северный ветер и сегодня не нагрянет.

Башня-дун [1] Озерной стояла на страже юго-восточного рубежа Белой короны. Дальше — к югу и к востоку, жизни не было. В смысле, диких дарков, медведей и лесных кошек — этого сколько угодно. Только сунься. Но соваться туда глупцов нет. Безлюдье там полное. Древняя дорога, когда-то уводившая к дикарскому Глорскому королевству, давно заброшена. Даже Хухл не помнил чтобы оттуда кто-то приходил. Как положено, раз в сезон лорд Уоган снаряжал дальнюю разведку. Воины и охотники уходили на два-три дня, ночевали под покровом леса, раскладывая магический треугольник костров-оберегов, отпугивающий коварных дарков. Опаснейший поход.

Эри угрюмо и энергично работал веслом. Хухл тоже молчал, словно понимая о чем думает юноша. Собственно, не мудрено и догадаться.

Страдал парень. Осенняя разведка вернулась дней десять назад. Эри опять не взяли. Вот по всем законам людским и божьим должны были взять, а не взяли. Эри даже дар речи потерял, когда лорд Уоган небрежно сказал, что Озерную как обычно охранять будут. Как обычно — это как раз Эри со старым Хухлом. Да сколько можно⁈ Видят боги — взрослый парень, давно законным воином стать должен и гейс [2] принять. Что там взрослый. Переросток. Иные в такие годы уже женятся.

Вот, рыбья шерсть, совсем худо. Эри угрюмо глянул на Бабьи скалы, что уже появились из-за мыса. Жениться… Какое тут, когда… А, ну разве это жизнь⁈

Эри от рожденья был неудачником. Не везло в жизни, как ни крути. По закону клана — вторым человеком в Озерной должен быть. Это если учесть кровь да происхождение благородные. Только насмешка всё это. Была бы цела башня Делла… Но там одни развалины. Обгоревшие стропила в этом году селяне окончательно растащили. В камнях, наверняка, опять лисицы обжились. Надо бы соизволения у лорда Уогана испросить, и сходить зверье разогнать. Весной ходил, лето промелькнуло и оглянуться не успели. Лорд Уоган не слишком-то любит, когда Эри на пепелище ходит, но отпускает.

Почти не помнилась парню башня Делла. Смутное тепло, шкура медвежья, в которую пальцы запускать так приятно. Маму Эри немного помнил. Или казалось что помнил. Вот отец совсем из памяти стерся. И та ночь, когда башню сожгли, забылась. Вроде никогда и не было у белых скал Делла ничего, кроме груды закопченных камней, да костей, в изобилии подлыми лисами натасканных. И деревня лорда своего бывшего тоже забыла — им-то, деревенщине, разницы нет — что покойный лорд, что лорд из Озерной. Оба Уоганы. Выходит, одному септу преданность селянам и хранить. Деревенщина равнодушная.

Эри знал, что несправедлив. В деревне Делла народ жил приветливый. Бывшего лорда помнили, могила была в сохранности, аккуратно камнями обложена. А разговоры о покойниках вести смысла нет. Пусть и самой благородной крови те покойники были. Хотя и кровь значение имеет. Эри опять у старосты в доме ночевал, и средняя дочка на гостя очень даже поглядывала. Молока утром опять же поднесла. Нос у нее уточкой, а так…