Адаптация

— Четырнадцать — ребенок.

— Нет, вы что?!. Мне будет четырнадцать в среду, я буду взрослая! Даже смогу стать авантюристом!

— В порядок. Приведи. Идёте все три.

Дети убежали. По ним было заметно, что они меня боятся, но их самоотверженность заставила меня улыбнуться. Настоящая дружба и забота друг о друге! Редко такое увидишь у взрослых, думаю в обоих мирах данный факт одинаков.

Минут через пять передо мной стояла женщина и трое ребятишек, отмытые от грязи. Я поднялся с земли и услышал лишь один вопрос:

— Вы их не покалечите, вернете обратно?..

— Хах. А что. Сделать. Можете? — я изрядно удивился ее вопросу. Сама же беспрекословно выполнила мое поручение и привела детей, а теперь решила поиграть в переживающую за них курицу-наседку?

Ответа не последовало. Я достал пять серебряных, протянул ей. Она молча взяла их. Я посмотрел на ребятишек.

— Ведите. Лавка. Одежда.

***

Дорога до магазина одежды была недолгой, но скучной. Дети не проронили ни единого звука, а окружающий пейзаж был примерно одинаковый. Большую ее часть мы бродили по улицам трущоб.

Магазин же, как оказалось, располагается на оживленной улице. Деревянных построек здесь не было — все дома были каменными. Проходящие рядом люди больше похожи на аристократов и рыцарей, чем авантюристов. В их одеждах и манере поведения, даже ходьбы, ощущается какая-то солидность и важность, что ли. Я даже видел проезжающие по дороге кареты, украшенные гербами и с запряженными в них статными лошадьми. Мы зашли внутрь и к нам сразу же подошел то ли портной, то ли продавец.

— Чего-с изволите, милсдарь? Мы можем предложить вам шикарный костюм-тройку, всего за три пласити! Или вы хотите нечто скромнее, но не менее прекрасное? Позвольте-с предложить наряд ценой в один пласити!

— Платья девочкам. Скромный костюм. Парню. Мне, — посмотрев на готовую одежду на стендах и указав на приглянувшееся мне пальцем, сказал я.

— Двенадцать пласити и завтра все будет готово и подогнано по размерам-с!

— Пятнадцать. Сейчас, — я попытался сказать тоном, не дающим право отказаться.

— Боюсь этого…

— Двадцать. Или уйду.

Портной, с радостной улыбкой, покивал головой и сразу же убежал снимать одежду со стоек. На лице детей было написано чувство глубокого удивления и неверия в происходящее. Ну а что, раз уж я не встретил роковую женщину в приюте, не получил никакого основного задания, почему бы не вернуться к старому доброму плану и не начать сорить деньгами? А тратить их на кого-то, не ожидающего такой щедрости, в разы забавнее, чем на себя.

Портной сработал быстро, всего через час и дети, и я, красовались новой одеждой. Нике отлично подошло голубое платье свободного кроя, без всяких корсетов и лишних рюшечек. Оно отлично сочеталось с ее прямыми, до плеч, темными волосами. Старшей девочке портной выбрал светло-розовое платье, под цвет ее длинных волос. А парниша был в таком же костюме, как у меня. Мы вышли из магазина, и я увидел приличную, на первый взгляд, таверну. Я направился в ее сторону и дети последовали за мной.

Зайдя в таверну я указал им на пустой столик, а сам подошел к стойке. Я попросил три порции еды и крепкий алкоголь с закуской. Полноценно обедать мне совсем не хотелось. Надеюсь, трактирщик верно понял меня.

В ожидании еды я начал глазеть по сторонам. Людей внутри было мало, но одеты они были приличнее гостей «Пьяного кабана», в котором я жил. Хотя и сама улица выглядит более зажиточно. Девушки в платьях с корсетом, мужчины во фраках и костюмах — это что, нормальный стиль одежды?

Дети молчали. Я продолжал лениво изучать пейзаж за окном. Улицы действительно казались чище, чем у места моего временного проживания. Почти везде были вставлены полноценные, прозрачные стекла, а не слюдяные. Или, как во многих местах, где я побывал, обычные деревяные ставни и без стекол вовсе. Вычурные кареты разных расцветок, занавешенные окна которых не давали рассмотреть людей внутри. Недовольные праздно шатающимися людьми кучера, что эту карету ведут. Мир другой, а люди — те же. Это как-то грустно, что ли. И скучно.

Наконец-то начали нести еду. Вначале принесли мой стакан с алкоголем и, на первый взгляд, вяленое мясо. А еще через пару минут начали приносить похлебку и жаркое для детей.

— Начинайте. Еда, — сказал я и отхлебнул пойло. Вкус был как у крепленого красного вина. Закуска действительно оказалась вяленым мясом, что совсем не подходило под мои вкусы к вину.

Дети ели с радостными улыбками на лицах. Я тоже улыбнулся. То ли они так повлияли на меня, то ли выпитые полстакана пойла. Но тоска, снедавшая меня все утро, улетучилась, и мое настроение стало бодрым и радостным, будто я вернулся в родной мир. Широкая улыбка не покидала мое лицо. Я решил начать разговор с жадно поедающими жаркое детьми:

— Так четырнадцать — взрослый?

— Да! — радостно ответила самая старшая девочка. — Можно стать авантюристом! Или работать!

— А до этого работать… нельзя?

— Можно, но могут обмануть и не заплатить. Бумаг не дают о работе. А стать авантюристом нельзя… Но есть академии, где учатся дети за деньги! К четырнадцати они уже умеют сражаться мечами и использовать магию, а иногда даже получают «прамиси» во время обучения и делают легкие задания в городе, и иногда сражаются с монстрами вместе с настоящими авантюристами! — девочка произнесла все это настолько быстро и на одном дыхании, что мне пришлось поднапрячься в попытке понять сказанное.

— А магия. Есть. У всех? — как можно небрежнее спросил я, подняв высоко кружку и указав на нее трактирщику, прося добавки.

— Да, все могут ей пользоваться. Если есть талант. И если они учатся этому. Я когда-нибудь стану сильным магом! — при разговоре о магии оживилась и ответила Ника, оторвавшись от еды. — Это же так красиво, создавать огоньки… Или снег… А еще можно делать всякие магические штуки!

— А «прамиси» — что?

— Это начальный ранг авантюристов. Когда становишься авантюристом, ты получаешь его, а потом повышаешь.

Я молча кивнул Нике и отправился к трактирщику за второй кружкой, на ходу допивая первую. Информация про магию интересная, но даже то, что в этом мире ей могут пользоваться все, не значит, что и я смогу.

Я вернулся за стол и продолжил пить, смотря на доедающих обед детей. Одна явно мечтает стать авантюристом, другая — магом. И молчаливый паренек между ними. Хм, авантюристом, да?

— Взрослая девочка. Ты. Сражаться умеешь?

— Чуть-чуть умею, мечом. И, вообще-то, меня зовут Илия, а не девочка.

— А меня — Кир, — впервые заговорил мальчик.

Я кивнул им и продолжил потягивать свой напиток. Как только дети доели, я залпом допил вино и, на выходе, расплатился с трактирщиком. Вышло два серебряных, вместе с чаевыми.

— Пьяный кабан. Таверна. Ведите, — обратился я к детям. — А один пласити — много? Мало?

— Ммм… Где-то еда на неделю для четверых? И даже с мясом почти каждый день! — глаза Ники, на словах о мясе, прямо загорелись.

— А в том прию… при-ю-те, приюте. Вас. Не бьют? Все хорошо? — черт возьми, вроде простое слово, а выговорить — целая мука. Даже в греческом произношение давалось проще, хоть язык и схож с местным.

— Нет, настоятельница очень добрая и каждый день старается вкусно накормить нас. Даже учит читать и писать.

— Ммм… А почему, тогда, она. Отпустила? — я крайне тщательно подбирал каждое слово.

— А что она могла вам сделать? Вы же сами ее об этом спросили, дядя. На трущобы и тех, кто там живет, всем плевать. Даже если она пожалуется стражам или рыцарям, они вряд ли будут что-то делать, — серьезно ответил мне Кир. — И это все при условии, что есть еще более разрушенные дома, по сравнению с которыми наш район и здание приюта вполне себе качественные. А еще палаточный лагерь…

— Ясно. Зовите Ано. Я — Ано, дети. Не дядя.

— Хорошо-о-о-о, — хором ответили они. У меня даже появилась мысль, что они долго тренировались для такого перформанса.