Страница 18 из 19
Терезий тут же возник перед лицом, просверлил любопытным взглядом. Эдуард в ответ уставился в карий бархат глаз и со всей ясностью осознал, на какую дурь едва не пошёл. Шпионить за собственным сыном. Из-за угла. Подглядывая в окно. А если сын заметит? Позора не оберёшься! Ещё хуже сделал бы, чем если бы просто зашёл и спросил, всё ли в порядке.
Эдуард сел, потирая ушибленное колено. Златокрыл ткнулся мокрым носом в щёку и лизнул шершавым языком.
– Ты прав, дружок, – сказал Эдуард и погладил чешуйчатую шею. – Молодец, что остановил.
Златокрыл же упрямо заглядывал в глаза, пока Эдуард наконец не задержал взгляд и не утонул темно-карем глубоком бархате…
…Вернувшись в теплицу Артемий, и правда, в первую очередь кинулся к кадкам, где рядами росли внезапно округлившиеся кочаны капусты, а над ними возвышались лианы кивиграда. Эдуарду втулили его месяц назад при закупке осеннего кабакогриба по совершенно бестолковой акции: купи три кабака и получи один кивиград. Последний уныло торчал посреди маркета, опустив уши. Эдуард забрал его скорее из жалости. А ведь когда-то ещё и ржал над Терезой, жалеющей растения!
Что делать с полудохлой лианой Эдуард не знал, а потому просто поставил в угол за горькими огурцами и иногда поливал. Но сейчас кивиград ожил, разросся и даже зацвёл.
Артемий стоял и смотрел на голубоватые цветки, и тяжело дышал. Затем взял ведро для поливания – Тереза не доверяла бот-садовникам, и Эдуард по традиции и в меру сил делал всё сам. Артемий, похоже, тоже…
Он налил в ведро воду, намешал каких-то удобрений и полил кивиград. Оборвал с него сухие листья. Подвязал отросшие ветви. Задумчиво пожевал случайно отломанный ус, которым лиана цеплялась за всякое.
Выглядел сын уже гораздо спокойнее…
…Эдуард тряхнул головой, вываливаясь из глубин карего бархата назад, в свою комнату.
Что это было? Он видел только что сына, не заходя в теплицу? Или сам нафантазировал? Нарисовал идеальную картинку? Ведь как было бы хорошо, если бы Артемий отвлёкся на что-то от нелепой любви к Доре. Пусть даже – на любовь к растениям.
В конце концов, почему нет? Он ведь – Терезин сын.
Послышался скрип двери и звук шагов.
– Ты в порядке? – раздался над головой голос Артемия. – Я слышал грохот… Ты почему на полу?
– Да так, отдохнуть решил, – ответил Эдуард, поднимаясь. – А ты мне вот что скажи. Ты что-то делал с растениями? Ну там, в плане ухода…
– А что не так? – насторожился сын.
– Ничего. Наоборот, я хотел сказать, они как-то лучше выглядеть стали…
Артемий смущённо подёргал ухо.
– Ну да, я немножко почитал и кое-что сделал… Если ты не против. Я кивиград переставил, то место, где он стоял, ему совсем не годилось… И ещё кое-что хотел бы поменять.
– Конечно, делай, что хочешь! – радостно воскликнул Эдуард. И тут же, поймав недоумённый взгляд, добавил спокойнее. – Я рад, что кто-то займётся теплицей. Я храню её в память о матери. Ну, и чтобы еда в доме была. Но сил заняться ею вплотную никогда не было. Росло, как росло, а что не росло – то больше и не покупал.
– Я заметил, – хмыкнул сын. – Капусте, вообще-то, совсем не такое освещение нужно. А кабакогрибу нужно больше влаги и меньше сквозняка.
– Супер! Теперь травка в надёжных руках.
– И что до травки. Твоя сиреневая мята только златокрылу на корм и годится.
Эдуард сжал сыновье плечо.
– Ты главное об учёбе не забывай.
– Нет, ты знаешь, мне даже многие вещи сейчас стали понятнее. Об инопланетных мхах этих и прочих растениях. Они ведь похожи все. И у нас паразиты всякие есть, и у них. И эпифиты у нас похожие! Знаешь, есть инопланетный аналог орхидеи. Баттерфлярия называется. Не так уж от наших фаленопсисов отличается. И вообще, я подумал, зачем мы инопланетную зелень изучаем, когда у нас на Земле вокруг столько всего… Вот ты знал, например, что кивиграду необходимо, чтобы рядом росли полевые синеглазки?
– Нет, их забыли включить в акцию.
– Я уже договорился в универе, мне выделят пару кустиков за дежурство в оранжерее. Заодно их цветы поизучаю.
– Я рад за тебя. И за цветы.
Сын вдруг покраснел.
– Вот, думаю, орхидею вырастить. Они – большая редкость, но в оранжерее есть. Может, согласятся «деткой» поделиться. Если не земную орхидею, то хотя бы лианскую баттерфлярию выпрошу – они похожи. Выращу и подарю ей. Через Эжена.
Эдуард заставил себя улыбнуться.
– Ты, главное, без спросу «детку» не утаскивай. А то вообще оранжереи не увидишь.
Артемий хмуро кивнул.
– Но орхидея – это здорово, – добавил Эдуард. – Мама бы тобой гордилась.
– Пока особо нечем, – ответил сын, впрочем, заметно повеселев.
Из отчёта наблюдателей за цивилизацией земной:
«…долгие века искали земляне, как сделать так, чтобы землянин каждый был ни выше, ни ниже другого, и каждый был доволен и мирен, даже если где-то кого-то и ниже. И не найдя пути иного, решили: важно не то, что ты ниже кого-то, а то, что ты знаешь об этом. Пока живёшь и не видишь, что кому-то лучше, вроде и счастлив по уши. На «третьих земных полосах» никто не голодает, не просит милостыню, но и к высшему тяги не имеет. Не стремится к нему, не видя его. Но разве возможно существу разумному – да без развития? И кто же сказал им, что не случится развития без сравнения с завистью?..»
Глава четвёртая
Март 43 год новой космической эры, Зарина
Её привезли в отель «Гранд-Фил». Зарина раньше о таком не слышала, но её конвоиры с гордостью заявили, что он – в числе самых дорогих под куполом. Её завели в роскошный номер. Засунули в горячую ванну, выдали алый шёлковый халат и почему-то белое нижнее бельё. Кружевное и очень откровенное. Затем в номер прикатили тележку с ужином – куском синто-телятины и салатом из капусты, лианских олив и острых морских ежей с Жемчужной планеты.
После чего её оставили одну и заперли.
Всё, как обычно, в общем. Только гостиница другая. И в номере, почему-то, пахнет горелым.
Ни на один её вопрос никто не удосужился ответить. «Где я? Почему новая гостиница? Я увижу Гандза?» – тишина в ответ. С нею вообще не разговаривали.
Зарина в отчаянии плюхнулась на огромную кровать.
Прошла пара часов, прежде чем замок в двери снова щелкнул. Зарина подскочила на кровати. Надо же. Умудрилась заснуть! Она потёрла глаза, на миг поверив, что снова оказалась в отеле при Галактическом университете.
Перед кроватью стояла дама-батон, как её там – Олеся Пятьеног. Она скрестила руки на мощной груди, за её спиной маячили два незнакомых мужика.
– Вы? Я вас вспомнила! – Зарина подалась вперёд, запахивая халат.
– Неужели? – дама-батон сегодня не скалилась, смотрела скорее задумчиво, хотя всё также изучающе.
Зарина замерла и прикусила язык.
Она не помнит. Дама-батон не знает и не может знать, что через пару недель, первого апреля, встретит Зарину и её коллег в отеле Галактического университета. И – по башке получит. Она ещё не дожила до этого дня! Шестое чувство отчаянно вопило, требуя молчать. Память настойчиво совало образ ухмыляющейся Пятьеног, которая сверлила её взглядом и вопила о том, как Зарина опасна…
– И что же ты вспомнила? – процедила дама-батон.
– Я… Я читала про вас. Вы – новый руководитель научной группы по вопросам изучения неизвестных форм жизни. Вместо… Вместо…
– Вместо тебя, красавица! – хохотнула Пятьеног. – Уж не знаю, где тебя год носило, в какой дыре ты пряталась, но появилась ты в нужном месте и в нужное время. Что скажешь о нашем новом мире?
– Он занятный, – осторожно ответила Зарина.
– О, скоро ты узнаешь, насколько. Хозяин тебя выпотрошит подчистую. Уверена, он тебя тоже вспомнит. В своё время ты доставила нам хлопот заступничеством за крылатых тварючек. Так что, скучно тебе не будет, не сомневайся. Особенно, если и правда всё ещё чувствующая. Мой тебе совет, – взгляд Пятьеног вдруг смягчился, – не сопротивляйся. Дай ему всё, что он хочет. Тогда, возможно, выйдешь отсюда живая. И получишь тёплое местечко в хозяйском салоне.