Дурное начало

Обойдя здание справа и воспользовавшись неприметной пристройкой — пятерка спустились по узкой винтовой лестнице в расположенные внизу катакомбы. Перегороженный решеткой темный коридор и цепочка небольших альковов, выполнявших роль камер — вот и вся темница. Та едва ли занимала и треть основания массивного, по местным меркам, храма. Не задавая вопросов и не делясь никакой информацией, Храмовники втолкнули Алима и Морриган в один и тот же дверной проем. Скрипучий поворот ключа в массивном замке, затем ещё один на входе и, унося с собой свет, воины скрылись за поворотом лестницы. Вскоре стихли и тяжелые шаги. Каменный пол в камере устилала свежая солома, дававшая терпкий аромат высушенных солнцем луговых трав. К счастью, другие ароматы, присущие подобным местам, отсутствовали. В углу, у стены, стояла пара старых деревянных ведер, используемых по очевидному назначению.

Морриган немедленно уселась рядом со стеной, свободно вытянув ноги и, вполголоса, произнесла.

— Наших соседей заметил?

— Вчерашние бедокуры? Похоже крепко устали, раз даже наш приход не разбудил.

— Или себя здесь как дома чувствуют. От нас в отличии.

— Вполне возможно, с учетом услышанного.

— И при этом, других гостей нет — кроме четверки на голову свалившейся.

— Намекаешь на что-то?

— Нет, прямо говорю. С учетом наплыва беженцев — тут люди постоянно гостить обязаны. Либо Храмовники не в пример суровее стали. Либо тем вовсе до мелкой преступности в поселении дела нет.

— Ну… По крайне мере не пришлось платить.

— Светлая сторона монеты?

В тусклом свете, льющемся с лестницы, лицо эльфа едва ли можно было хорошо разглядеть. Но, вроде бы тот нахмурился и покачал головой.

— Разве есть иной план, кроме как не падать духом?

Ответом послужило молчание.

— Если придется, смогла бы разом…

— По разумному размышлению, вывод прост. Головой эльф только тогда работает, когда для выживания это не требуется. Коли глупости на язык просятся — молчи.

* * *

Часы тянулись один за другим. В неопределенный момент пара мужчин, по неизвестной причине клевещущих на мага и чародейку, очнулась и обнаружила новых соседей. Не сказать что открытие тех обрадовало. Но и волнения особо выказано не было, будто происходящее требовало только терпения. Однако никто так и не появился. Ни охрана с новостями, едой или угрозами, ни Сэр Эву собственной персоной. С течением долгих минут оба бандита, как охарактеризовал тех ведущий отряд Храмовник, стали демонстрировать первые признаки нервозности и нетерпения.

Впрочем, нельзя было сказать, что на душе Алима и Морриган не скребли кошки. Неопределенность не способствует внутреннему равновесию и служит наилучшим удобрением для мрачных плодов воображения.

Ближе к полудню, по внутренней оценке чародейки, наконец послышались шаги первого гостя. Однако персона оказалась неожиданной. Из-за поворота лестницы показалась фигура хасинда, что прошлым днем возвещал перед храмом о приближении Мора и скорой мучительной смерти для каждого, кто посмеет задержаться на юге дольше, чем следует. Остановившись перед решеткой, ведущей в коридор темницы, тот расслабленно оперся на прутья и улыбнулся. На лице мужчины смешалось мрачное удовлетворение, превосходство и искренняя радость.

— Хэй. Ведьма. Каково за решеткой? Наконец-то ты в клетке. Ден арроганте тойта хъерер йемме и эт мёркт йорне.

Алим чуть наклонился вправо, дабы рассмотреть гостя получше и спросил сокамерницу.

— Это было на хасиндском?

— Да. Трус мысль сформулировал. Что мне в темном углу следует находиться.

Хасинд демонстративно сплюнул на пол.

— Говорить хороша. Но не долго. Когда бы вождь не приходить к Флемет с дарами за ведьмой — та прогонять. Позор и пренебрежение — все, что получить племя от вашей крови. И ты… Дважды охотники встречаться с тобой в лесах. Среди них и этот быть. И только мерзкий смех заслужить. Теперь смеяться этому время. Пусть племя мертво, зато этот дышать. И увидеть твой конец.

Маг встал, разминая ноги, и обратился к девушке.

— Правда?

— Мать бы по твоему на мелких грабителей время тратила? Рассказ мой вчера точки расставил. Бравады трус полон. Но только пока в помощниках железные прутья. Так значит виновник нашего заключения — ты, а не те двое скотов?

— Кто? Их этот не знать.

Хасинд гордо ухмыльнулся и признался.

— О тебе Храмовым воинам этот рассказать. Что сильная ведьма. Отпрыск великой.

Издав звук раздражения, чародейка хлопнула себя по бедру.

— Вот ведь! Меня готов унижать и в лицо смеяться. Но о матери, даже в отсутствии той и при всей взращённой ненависти, с уважением говорит.

— Да пусть. Вопрос в другом — если этот донес Храмовникам. Почему нас задержали по доносу вон тех? И в качестве разбойников, а не по подозрению в отступничестве?

Оба бандита сидели тихо и слушали перепалку внимательно, мотая на ус — во что именно ввязались. Морриган вяло повернула голову в сторону мужчин и пожала плечами.

— Вопрос уместен. Но выводы рано делать. Если на руках у Храмовников доказательства были — искать истину никто бы не стал. Значит иные обстоятельства есть. Скорее с момента этого труса появленья, вопрос задать стоило — как тот в темницу храма проник? Где охрана?

— Ха! Потому как этот самый хитрый и живучий из племени! Этот плевать на правила блаженных! Идти куда хотеть! Делать что хотеть! Правила не для…

На затылок хасинда с треском обрушилась деревянная дубинка, заставив того впечататься лбом в прутья решетки и с утробным кряхтением сползти по тем на пол. За спиной того обнаружилось две «сестры», служащие в храме. Обеим вряд ли стукнуло больше двадцати зим и никто из них не выглядел в меру внушительно, чтобы выдержать один единственный пинок хасинда. Особенно в шерстяных робах, ниспадающих до пола. Но мягкая кожаная обувь, крепкие дубинки и добрый замах уравняли шансы. И какая разница, что дубинки в руках служительниц подрагивали от внутреннего напряжения и отражающегося на лицах страха.

Из-за спин двух девушек вышла третья — обладательница ярко рыжих волос, изящного телосложения и бледно зеленых глаз. Один из разбойников присвистнул, но неуместные знаки внимания остались без внимания. Рыжая девушка молча зажгла свечу, накрыла ту стеклянной колбой, достала ключи и отперла дверь в темницу. А затем и одну из камер напротив уже занятых. Втроем женщины не без труда затащили хасинда внутрь и небрежно бросили на полу. Уважительно склонившись в поклоне рыжая отпустила «сестер» по собственным делам. А после выждала достаточное время, чтобы помощницы покинули пределы слышимости. Только после та обернулась к Алиму с Морриган, между делом бросив в сторону двух обратившихся в слух разбойников настороженный взгляд.

Под низким сводом негромко разнесся приятный вкрадчивый голос.

— Мое имя — Лелиана. С позволения Матери живу в монастыре при храме как «сестра света», но посвящения не проходила. Так сложилось, что разговор этого южанина и Сэра Эву дошел до моих ушей. Однако, Сэр Эву не стал действовать немедленно, отослав из поселения гонца. А затем — ваш арест. В последнее время Сэр Эву демонстрирует подозрительное поведение, допуская слишком много вольностей вне пределов взгляда Сэра Брюанта. Кроме того, манипулируя информацией склоняет Мать к рискованной стратегии в отношении Лотеринга. Последние успехи Сэра Эву по части выявления отступников при ближайшем рассмотрении выглядят по меньшей мере спорно. Каждый достигнут либо в обход приказов Командора, либо с использованием имевшихся лазеек. Боюсь, на вас также есть планы.

Пока эльф переваривал сказанное, чародейка, не вставая, откликнулась первой.

— Факты в голову с усердием заталкиваешь. Видимо, чтобы другая сторона ими подавилась. И пока от подозрений и выводов задыхаться будет — тут на помощь и придешь?

— Что?..

— Пейзаж прекрасный тобой нарисован. Но в тенях подобно волкам детали таятся. С чего бы некой девице о делах благородного Храмовника беспокоится? Тем более если тот на короткой ноге с Матерью, в отличие от собственного Командора.