Ведьмы-провидицы

Антон смотрел на Селин с непроницаемым лицом, будто задавался вопросом, что она делает у окна. В то время, как он неровной походкой приближался к окну, до Селин стало доходить, что она сделала.

Княжич высунулся в окно и посмотрел вниз на булыжники.

Селин только что убила его тётю, и у неё не было ни единого доказательства вины леди Карины.

— Антон, это была она, — поспешила сказать она. — Карина управляла призраком.

Он стоял неподвижно и ничего не отвечал. Теперь она испугалась по-настоящему.

— Где призрак? — спросил Яромир. Как всегда, в первую очередь он думал о возможной угрозе для замка.

— В картине, — прошептала Амели.

Яромир стоял перед картиной в спальне Антона. Амели поведала им ужасную историю череды убийств и нездорового тщеславия, растянувшуюся на двадцать шесть лет.

Бледнокожий призрак с тёмными волосами вернулся обратно в картину и находился в том же положении, будто никогда не покидал холста.

Амели тихо продолжала свой рассказ.

Антон и Селин слушали в молчании. Выражение лица Антона всё ещё оставалось непроницаемым. Он любил свою тётю. Более того, он зависел от неё.

Но история Амели…

Если бы это рассказывала Селин, Яромира бы мучили сомнения. Повествование становилось всё более трудным для восприятия. Несмотря на то, что он считал Селин по сути своей хорошим человеком, он также знал, что она очень умелая лгунья.

Он в последние дни долго размышлял над характером Амели и был убеждён, что она мало способна на открытый обман. Да и столь потрясающим воображением не обладает. По всей видимости, Антон тоже всё это знал, поскольку не прерывал её и не пытался отрицать её слова. Он просто слушал.

Когда она закончила, то добавила:

— Я подумала, что Джаэлль скорее всего вернётся на картину, как только Карина перестанет управлять ею, но сейчас не могу понять, почему. Холст так долго служил ей тюрьмой. Неужели Джаэлль что-то связывает с картиной, кроме проклятия Карины?

Антон ответил безжизненным голосом:

— Когда я жил отцом, то временами видел, как выпускают мужчин после многих лет тюремного заключения… Эти мужчины умоляли, чтобы им позволили вернуться назад в их камеры. Это было всё, что они знали.

Яромир тоже был свидетелем этому явлению, но в настоящий момент его больше беспокоило то, что Антон собирается делать дальше. Селин была напугана. Она скрывала это, но недостаточно хорошо. Чутьё Яромира подсказывало ему, что Антон поверил рассказу Амели.

Подробности были очень точными: возраст Антона, когда Карина начала писать ему, отдельные строки из её писем, его приглашение тёти в Сеон на последних месяцах беременности Джозелин. Яромир ничего об этом не знал, и он подозревал, что такие вещи были известны только Антону и самой Карине. Если бы что-то из слов Амели оказалось неверно, Антон перебил бы её.

Он этого не сделал.

Но чувства Антона будут противиться правде. Сможет ли он принять, что его прекрасная и любимая молодая тётя была престарелой убийцей?

Был ли он настолько привязан к Карине, чтобы закрыть глаза на правду и наказать Селин?

Выждав довольно долгое время, Яромир повернулся к Антону и спросил:

— Что вы прикажете, мой господин?

Антон помедлил мгновение, глядя на картину:

— Вынеси эту вещь во двор и сожги её.

Глава 16

Во дворе все стояли мрачные.

Получилось что-то вроде торжественного молчаливого собрания. Тело Карины тихо перенесли, на месте падения осталась только лужа крови.

Несмотря на то, что Селин стояла рядом с Антоном, она терялась в догадках, что он думает о ней. Княжич выглядел натянутым, как струна. Из-за его нынешней борьбы с зависимостью от опиума и смерти Карины вкупе с другими откровениями этой ночи Селин почти физически ощущала исходящие от него волны боли.

Караульный Рюрик вышел во двор вместе с ними. Он принёс дрова, которые сложил в продолговатую кучу. Также он прихватил флягу с ламповым маслом, которую поставил на землю во время работы. Яромир и Амели держали портрет между собой. Сестра выглядела оправившейся после краткого прикосновения призрака к ней. Уже кое-что.

Она до сих пор была в тёмно-синем платье. Селин отметила, что Яромир бросает на сестру озадаченные взгляды. Но у него хватило здравого смысла не задавать вопросы.

Селин могла слышать напряжённое дыхание Антона. Ей хотелось, чтобы он заговорил. Сказал хоть что-нибудь. Это дало бы ей возможность утешить его. Селин не могла заставить себя говорить первой, опасаясь, что в ответ на оказанное сочувствие он обвинит её в событиях нынешнего вечера. Она не выдержит этого.

— Аптечная лавка ваша, — внезапно сказал он.

Неужели он думал об этом?

— Ты выполнила свою часть уговора, — продолжал он. — Ты… ты нашла убийцу, а я всегда держу слово. Лавка твоя.

— Антон, — прошептала она.

— Только если вы не хотите поступить так, как говорит Хельга. Можете отправиться на поиски вашего народа, уехать далеко и жить с цыганами.

Теперь она поняла, почему он упомянул магазинчик. За исключением Яромира, каждый, о ком заботился Антон, покинул его. Неужели он боялся, что и Селин тоже уйдёт?

Было бы ложью утверждать, что Селин не думала о таком варианте. Этот мир был за пределами её понимания. Мир людей, ищущих положения и власти. Они способны на огромную жестокость, когда им что-то угрожает… и большую доброту, когда деяниями руководит сердце. Антон и Яромир не были ни злодеями, ни святыми. Всего лишь мужчины, которые делают то, что считают правильным в данный момент. Как и любой другой человек. Во всяком случае, они доводят дело до конца, совершив всё возможное. Антон потерял свою мать и свою супругу, потерял тётю, которая, как он считал, любила его. В жизни ему не очень-то везло с женщинами.

— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она.

— Да.

— Тогда я останусь.

В тот момент, когда он просил её, она могла бы поклясться остаться навсегда.

Рюрик закончил сооружать кучу из дров. Поленья были сложены в форме прямоугольника. Яромир с Амели уложили на дерево портрет фронтальной стороной вверх. Яромир поднял флягу с ламповым маслом и разлил немного горючей жидкости на картину.

— Я возьму факел, — сказал он.

Яромир сражался с мучительным чувством вины из-за того, что не смог обнаружить ещё одного опасного человека в замке. Он ни секунды не подозревал Карину. Лейтенант испытал облегчение, занявшись хоть каким-то делом. Он хотел сжечь портрет ещё несколько дней назад: с того самого момента, как Селин описала настоящего убийцу из её видения.