Пиратское солнце

Лифт коснулся низа, где царила давящая гравитация, и пошатывающийся Чейсон вышел на Главную Улицу. Из ближайшего дверного проема, сутулясь, выглянул Дариуш Мартор, принявший предельно понурый и виноватый вид. По счастью, люди его игнорировали; из тех, кто сновал здесь взад-вперед, многие были поденщиками или учениками (которым притворялся и он), а многие, надо думать, — приезжими. После завтрака они роем покидали колесо, рассеиваясь по фермам, литейным цехам, рыбоводческим хозяйствам и прочим промыслам, которыми было легче заниматься в свободном падении, нежели в условиях силы тяжести. Иным было проще пуститься в путь, перепрыгнув через перила в безвесный воздух; Сонгли вращался со скоростью порядка всего шестидесяти миль в час, так что рабочие могли расправить крылья в стремительном воздушном потоке и с легкостью устремиться прочь. Некоторые дети поступали похоже — не собираясь покидать город, просто вышагивали из него в сторону и давали ему прокрутиться мимо, прежде чем вцепиться в веревку-тарзанку, забираясь назад на полмили дальше по окружности. Воздух вокруг города был полон парящих и пикирующих фигур.

Скоро самая «тяжеловесная» улица Сонгли опустеет. Тогда станет легче найти Ричарда, но и тайной полиции при этом окажется легче их преследовать.

К счастью, посетители с ограниченными гравитационными возможностями были здесь делом обычным; отвыкшим от веса предлагались тросточки. Чейсон медленно, несмотря на чувство уходящего времени, побрел к главной улице. Каблуки Антеи с каждым шагом погружались в дерево и издавали легкое чпок, когда она поднимала ногу. Где-то футах в сорока от них мялся Дариуш, перетаптываясь с ноги на ногу, пока адмирал не поморщился и не подозвал его взмахом руки.

Чейсон посмотрел налево-направо, и направился в правую сторону.

— Думаете, он пошел этим путем? — спросила Антея.

— Его поведет под горку, — сказал Чейсон, пожимая плечами.

Под горку — это не было направлением в обычном смысле: если вы шли против вращения города, вы весили немного меньше и чувствовали, что идете вниз по склону, хотя улица была ровной. В горку по улице — означало направление по вращению колеса. Если вы шли в этом направлении, тогда движение ощущалось так, словно вы взбираетесь по склону; оттого во многих городах заводили общественный транспорт, который двигался только в направлении «вверх». Сонгли был недостаточно велик для таких удобств. В своем ослабленном состоянии Ричард почти наверняка выбрал бы более легкую дорогу.

— Простите, адмирал, я его упустил, — сказал Дариуш. — Мы не стали брать койки в одной комнате. Не хотели привлекать к себе внимание.

— Не зови меня так, черт возьми.

Чейсону было сложно сосредоточиться: огромное количество людей, тараторящие голоса, внезапное жестикулирование и возгласы действовали на нервы; прошло несколько месяцев с тех пор, как он видел более двух человек одновременно, да и от тех хотелось бы держаться подальше. Рыночные прилавки теснились вплотную, бок о бок, сразу за многими уже начиналось синее небо. Ничего Чейсону сильнее не хотелось, чем приковылять обратно в номер и рухнуть на кровать, а потому его мысли о Ричарде Рейссе начинали приобретать кровожадный характер, как вдруг Антея схватила его за руку и показала:

— Глядите. Копы.

Он непроизвольно передернулся. Их было четверо, «секретных» полицейских, ничего секретного в которых не было, а были просто самодовольные громилы на государственном коште. Они как раз заходили на городской рынок — сумасбродный туннель из зданий, балконов и лестниц, вобравший в себя улицу вместе с домами, — впереди в ста футах. Небрежно помахивающие дубинками полицейские останавливали (по виду — наугад) людей и требовали предъявить документы.

Вот один поднял свою дубинку и кого-то съездил по плечу. Горожанин гневно вскрикнул и обернулся — но, увидев, кто его ударил, с легким поклоном нырнул в сторону.

Убираясь с их дороги, Чейсон приметил Ричарда Рейсса.

Посол сидел скрестя ноги на настиле менее чем в десяти футах от приближающихся полицейских. Перед ним стоял небольшой деревянный ящик, и он что-то такое выделывал руками, поводя ими в воздухе. Его окружала толпа детворы.

— Что делает этот идиот? — прошипела Антея.

Чейсон глядел, как движутся губы посла, и тут до него дошло, что он уже почти минуту слышит его голос. Он не сразу сообразил, что это был Ричард, потому что тот говорил с идеальным фалконским акцентом.

— Берегитесь моего могучего Меча Документации! — прогремел Ричард Рейсс, драматично подняв руку. — Вам не пройти, ежели не заполните все эти формы и в трех экземплярах!

Дети смеялись.

Тайные полицейские подошли к послу Слипстрима.

Один из них бегло взглянул на Ричарда; другой подтолкнул первого и указал в другом направлении; и все пошли дальше.

— Поверить не могу, — пробормотала Антея.

Ричард Рейсс поднял на ниточках кукол, которыми он манипулировал, и ухитрился заставить их пройтись по ящику, подражая точь-в-точь тайным полицейским. Дети весело взвыли, хлопая друг друга по спинам и показывая на мишени Ричардовой шуточки.

Ричард поднял глаза и заметил Чейсона.

— Мир в безопасности от Беспаспортных — на сегодня, — продекламировал он. Куклы развернулись и поклонились друг другу. — Через десять минут приходите на следующее представление.

Дети, хихикая, рассеялись, и Ричард ухмыльнулся подходящим к нему Чейсону и Антее.

— Небольшое пожертвование будет оценено по достоинству, граждане, — громко произнес он. Антея одарила Чейсона страдальческим взглядом, затем полезла в свою сумку. Она быстро нагнулась и сунула что-то Ричарду; Чейсон мельком уловил белое пятно и понял, что это его удостоверение личности.

Ричард с трудом поднялся на ноги.

— Я пытался опередить тех парней, — сказал он, кивая на полицейских. — Уже не думал, что одолею еще десять футов, когда увидел этих марионеток на каком-то из рыночных прилавков. Повезло, что у одного из наших тюремщиков в кошельке было немного мелочи. — Он похлопал себя по животу, как будто удивившись, как мало осталось от его талии. — Увы, на завтрак мне теперь не хватает. Я надеялся, что кто-то из детей пожертвует…

Чейсон не удержался от смеха.

— Быстро соображаете, Ричард. И акцент…

— Внимательное наблюдение за людьми на протяжении всей моей жизни и несколько нездоровая одержимость приспособлением к обстановке, — заметил посол, — с годами дали мне определенные полезные навыки.

— Пойдемте, — сказала Антея. — Нам назначена встреча.

— Э… с дружеской трапезой, я надеюсь?

Мимо внимания Чейсона не прошли броские плакаты, которыми была увешана буквально каждая стена на рынке. Некоторые висели давно и изрекали что-нибудь вроде «ИСПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ ВЕДЕТ К БЕЗОПАСНОСТИ» и «СООБЩАЙТЕ О НЕЗНАКОМЦАХ». Единственная ободряющая нота прозвучала с большого плаката, возвещавшего о скором приезде цирка с участием Корбуса, «САМОГО СИЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА НА СВЕТЕ!» Эту афишу, однако, наполовину закрывали новые картинки, которые изображали молодых людей с мощными челюстями и превосходными бицепсами, держащих наперевес ружья и вглядывающихся в какую-то идеализированную даль. Эти гласили «ПРИСОЕДИНЯЙСЯ К БИТВЕ ЗА СВОБОДУ» и «ЗАСОМНЕВАЕШЬСЯ — И МЫ ПРОИГРАЛИ». Плакаты давали пищу для кое-каких тревожащих предположений, поэтому к моменту, когда Антея постучала в боковые двери высокого побеленного здания, у него уже созрели вопросы.

Дверь отворил худощавый мужчина в ливрее с впалыми щеками и короткой стрижкой «ежиком». За его спиной открывался вид на просторное пространство, полное зеленых ветвей и отполированных каменных колонн.

— Войдите, — сказал слуга. Затем он опустил взгляд вниз и увидел обувь Антеи. — Я должен просить вас их снять. Ради наших полóв…

Она поморщилась, но подчинилась.

Первый этаж особняка занимала одна открытая зала, обнимающая внутренний сад. Высокие арки, окружающие сад, в изобилии давали свет остальному помещению; окна наружу отсутствовали. Стало ясно, почему швейцар с недоверием отнесся к каблукам Антеи: пол был выложен мозаикой — разумная отделка для поверхности, которая склонна к изгибам при вращении города. И там и тут стояли каменные статуи — все со вкусом раскрашенные. Уличную суету отрезало полностью.