Страница 12 из 101
— Ты так считаешь? — без интереса спросил он, а сам всё думал о запахе зелени.
Ни ароматы, ни вонь для машины не имеют значения: запах озона в грозу, свежесть мокрой листвы, запах еды, чьего-то тела или духов — всё одно. Для людей они целые абзацы воспоминаний и ассоциаций — не просто индикаторы окружающего мира. «Как бы я хотел дышать твоими лёгкими, смотреть твоими глазами, слышать музыку и звуки твоими ушами, касаться твоими руками, по-настоящему замерзать и изнывать от жары. Как бы хотел понять. Не только кивать пластмассовой головой, будто я знаю, что ты чувствуешь».
— Тебе вообще удобно на полу-то будет? Разбери себе кресло.
— Мне удобно, тебе не стоит вол… Чёрт.
— Ага, ага, скажи опять, что мне не стоит волноваться за тебя. Я ведь так это «обожаю»! — Мари театрально вытянула вверх обе руки.
— Но ведь тебе будет спокойнее, если я буду рядом?
— Только если ты себе ногу или руку не отлежишь, а то ведь неудобно ну совсем! И холодно к тому же.
— Всё хорошо.
Лёг на пол и укрылся тонким одеялом.
— Добрых снов, Мари.
— И тебе.
Перевернулась на живот и обхватила подушку.
Тишина, простреленная сотней едва уловимых звуков. В обволакивающей тьме Коннор считал вдохи и выдохи Мари: его мысли потихоньку обретали порядок, системы приходили в норму. Из окна проливалась напитавшаяся цветениями свежесть, расползалась по стенам и полу; по дороге прокатилось такси, одиноко мигнув фарами. Яблоня у дома была вся в цвету: Коннор вспоминал, как этот саженец им подарили Даниэль и Паркер Тренты, владельцы «Городских ферм Детройта», за помощь в расследовании крупной кражи внутри компании летом 2039-го года. Хэнку тогда эта идея особенно приглянулась: «Сын теперь у меня снова есть, дерево вот посадил. Жизнь-то налаживается», — воодушевлённо шутил он. Из-за плохой экологии и бедной почвы яблоки созревали мелкие и кислые. Зато цвела яблоня дивно.
Мари сонно причавкнула, сделала длинный выдох и свесила с дивана правую руку. Коннор неотрывно глядел на багровый след, опоясывающий тонкое запястье, и с горечью думал о том, какие чудовищные вещи люди способны совершать друг с другом. Стиснул зубы, ощущая в груди немилосердную призрачную боль. Механическое сердце быстрее закачало голубую кровь. Осторожно, едва касаясь прогладил истерзанную нежную кожу, запустив в сознании реконструкцию исцеления повреждённых тканей. Ненастоящая. Не поможет, не уймёт страданий. Всё, что производит его разум, — иллюзия, несколько электрических импульсов, запертых в искусственном теле. Его заботливая, остроумная, смешная Мари — теперь изувеченная страхом и телесной пыткой — лежит под покровом короткого забвения в чужом доме, в компании одной из ненавистных ей машин. Он не может дать ей большего. Не может выбраться из плена проводов, кабелей и пластикового корпуса, чтобы стать тем самым её ангелом, каким она его себе придумала. Обессиленно сглотнул, скользнул по сияющей на коже дуге лунного света к согнутым пальчикам, аккуратно разогнул указательный и средний, трепетно поднёс к губам и легонько поцеловал.
Комментарий к Часть IV
* «Дюна»¹ — научно-фантастический роман американского писателя Фрэнка Герберта, полностью опубликованный в 1965 году. Действие «Дюны» происходит в галактике далёкого будущего под властью межзвёздной империи, в которой феодальные семейства владеют целыми планетами. Одним из ключевых элементов вселенной «Дюны» является полный отказ людей от использования искусственного интеллекта.
* Робокоп² — Хэнк ссылается на героя одноимённого фантастического фильма режиссёра Пола Верховена 1987 года про киборга-полицейского; действие картины разворачивается в Детройте.
Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3482
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== Часть V ==========
Как и всегда, Коннор пробудился, когда весь дом ещё крепко спал. Утренние лучи струились по тонким яблоневым лепесткам бледно-розовой пеной, разбегались по комнате и гладили лицо спящей Мари. Коннор залюбовался безмятежностью её черт, покоем в изгибах тела — она в безопасности. Его взгляд скользнул к её правой руке, к указательному и среднему пальцам: «Этот поцелуй навсегда останется в этой комнате. Даже если мы расстанемся. Даже когда тебя не станет, а я приду в негодность и стану железным хламом, он всё ещё будет здесь… Настоящий. Куда более настоящий, чем я». Он подошёл к окну и почувствовал необычные электрические покалывания в ладонях. Коннор раньше не задумывался о том, как красив рассвет и эта яблоня у дома, укрытая белой цветочной шалью. Прикрыл веки и вдохнул настолько глубоко, насколько мог: «На улице так хорошо пахнет зеленью» — воспроизвела его память запись голоса Мари. Ему хотелось сломать этим вдохом системы, пробить хотя бы крохотный тоннель, через который в провода его искусственного мозга вольётся аромат.
Бесполезно. Данные исправно обработаны и выведены на экран оптического блока в виде подробной информации о составе воздуха.
Сдался и отправился на кухню. Вскоре проснулся и Хэнк: послонявшись по дому, принял душ и оделся как раз к завтраку. Коннор получил сообщение от Клариссы, что та скоро выедет за падчерицей. Отправился в гостиную, присел на край дивана и стал гладить Мари по плечу, тихонько тряся.
— Эй, доброе утро, принцесса Мононоке, — шепнул он с улыбкой над её ухом, — твоя мачеха-волчица написала мне, что скоро приедет за тобой.
— А? Чего? — сонно всхлипнула Мари и принялась усердно тереть глаза.
— Просыпайся и давай-ка на кухню, поешь чего-нибудь.
Мари приподнялась и села, не открывая глаз, обхватила руками себя за плечи, склонила набок голову в сонной неге и чуть слышно хихикнула. Солнце подсветило золотом её спутанные волосы, тени заплясали под ресницами и в складках голубой ткани.
— Твоя рубашка всю ночь обнимала меня, — шёпотом произнесла она и шкодливо открыла один глаз. — Так хорошо и безопасно, как будто я в доспехах.
— Жаль, что в качестве настоящих доспехов она бесполезна.
Мари качнула головой и уткнулась лбом в его плечо.
— Ты прямо излучаешь оптимизм с утра, — в её голосе прозвучал упрёк.
— Ты уж потерпи ещё четверть часика меня, домой вернёшься — станет легче.
— Ну, разумеется, станет: я ведь с тобой только из жалости общаюсь. — Она отстранилась и шаловливо подёргала его за кончик носа. — Ладно, пусти меня уже, расселся тут! — Засмеялась и стала толкать его с дивана. — Я сейчас описаюсь!
— А, ну, да… — Коннор поднял вверх руки, капитулируя, и встал с дивана, пропуская её.
«Мне этого не понять», — мысленно продолжил он.
Через десять минут все четверо, включая Сумо, сидели на кухне. Хэнк доедал оладьи с кленовым сиропом, запивая их чёрным крепким кофе, Мари баловалась, пригубив какао из чашки, и пускала на поверхности напитка пузыри, успев пару раз облиться. Ей до неприличия нравилось, что ни Коннор, ни Хэнк не обращали на это внимания, продолжая обсуждать работу: отец давно сделал бы тьму замечаний и пристыдил её. Прикончив какао, Мари вдруг заострила внимание на Конноре, подле которого не было ни тарелки, ни полупустой кружки: «Хм… А я ведь никогда не видела, чтоб он что-то ел. Может, это и дурацкая мысль, но ведь правда же! Мы уже год дружим и даже ни разу вместе не обедали нигде».
— А ты что, уже поел?
Не выдержала потока нахлынувших вопросов.
— Кто? Я? — Изобразил удивление он. Мари показалось, что в его голосе прозвучал испуг. — Да. Да, я без вас…
— А, понятно, — буркнула она недоверчиво.
Коннор ощутил тяжёлый взгляд Хэнка, уместивший в себе сотни неудобных серьёзных разговоров. Растревоженное сознание, вместо того, чтобы планировать деликатный путь к откровенности, изобретало новую ложь — сложнее и запутанней. Он не допустит, чтоб она узнала, ни за что не потеряет свою Мари.
«Выбранный товар оплачен и будет доставлен в течение двух часов. «Киберлайф» благодарит вас за покупку!» — обработала заказ система.
— Соринка в глаз попала? — заботливо поинтересовалась Мари, заметив, как Коннор принялся отрывисто моргать.