Псионик

Автобус как раз остановился прямо перед нами. Дверь с тихим шипением отъехала в сторону.

— Привет, школьники. — За рулем сидел крепкий мужчина с глазами цвета кофейных зерен.

Мне это сравнение нравится больше, чем тупое определение «коричневый». Потому что от мужчины будто и пахло так же. Кофейными зернами. Хотя, конечно, этого совсем не может быть. Откуда у него возьмется столь дорогое удовольствие?

Ахмед живет на соседней улице. Он по рождению то ли араб, то ли индиец. Я в них, если честно, не разбираюсь. Да и не столь важно это сейчас. Не играет роли, как ты выглядишь, значение имеет лишь твой статус.

Ахмеду сильно повезло с работой. Он — водитель школьного автобуса. Утром отвозит нас в школу, в обед забирает из школы. Нас с Настей. Двоих учеников, которые вынуждены из своего убогого заводского района ехать в соседний квартал успешных людей. Может, не самых богатых, но всяко более счастливых, чем мы. Там находится школа, в которой есть старшие и средние классы. Там находится мой персональный ад.

— Привет, Ахмед. — Девчонка резво заскочила внутрь и плюхнулась на первое же сиденье.

Я просто молча, по-мужски, пожал протянутую руку.

Ахмеду около сорока. Кроме того, что он водит школьный автобус, получая жалкие гроши от муниципалитета, этот темнокожий мужчина еще подрабатывает грузчиком в продуктовом магазине на углу, где пересекаются две главные улицы нашего района.

— Как семья? — Настя наклонилась и вытянула шею, заглядывая за перегородку, которая отделяла пассажиров от водителя.

— Все хорошо. Твоими молитвами. — Ахмед улыбнулся ей в зеркало заднего вида.

— Она не молится. — Я плюхнулся на противоположную сторону от подруги. — Мы все уже давно не молимся. Забыл?

— Боря! — Девчонка ударила меня кулачком.

— Холодно, а вы налегке. — Ахмед поцокал языком и покачал головой.

Мы с Настей промолчали. Ну, да, в этом году начало сентября такое, будто зима придёт гораздо раньше. Однако, это ничего не меняет. Муниципалитет выдает зимнюю одежду на предстоящий сезон лишь в октябре. То есть, нам ждать еще месяц. И всем плевать, что там на улице. Дождь, снег, ураган. А купить мы не можем. Это слишком непозволительная роскошь.

— Зато таких красавиц, как ты, поискать. — Ахмед снова улыбнулся Насте в зеркало. — Удивительно. Настоящий цветок посреди…

Он замолчал, подбирая слова.

— Посреди кладбища ядерных отходов. — Я усмехнулся. — Такое же безнадежно гиблое место. Можешь еще сравнить с выгребной ямой. А что? Настоящий цветок, выросший в выгребной яме…

— Боря…– Настя нахмурилась и погрозила мне пальцем. — Ты сегодня просто в ударе, я посмотрю. Твой сарказм сегодня излишне саркастичен даже для тебя. Хватит. Если не перестанешь, начну злиться и мы поругаемся. Ясно?

— Ясно. — Я улыбнулся подруге, а потом, краем уха слушая, как она расспрашивает Ахмеда о семье и детях, уставился в окно.

Это был обычный день. Так мне казалось. Обычный день нашей убогой, сраной жизни. Если бы я знал, насколько ошибаюсь, попросил бы Ахмеда остановить автобус, взял бы девчонку за руку и сбежал бы. Куда-нибудь очень далеко. Тогда, возможно, мы смогли бы отсрочить то, что произошло спустя несколько часов. Отсрочить. Не миновать. Спрятаться от судьбы нереально. Особенно мне. Это я осознал еще в тот момент, когда понял, что отличаюсь от других. Сильно отличаюсь.