Страница 118 из 141
Глава 72. Собрание
Знак вспыхнул. В моем воображении он горел так же ярко, как тогда, но в реальность прорывались лишь мягкие сполохи. Опоры стежки собрались. Все сидели по домам, каждый в своем подвале, каждый под своим знаком, и, тем не менее, здесь и сейчас мы были вместе. Взяли по кусочку от каждого подземелья и собрали один общий зал. Как круглый пазл, из центра которого разбегались по полу неглубокие лучи – желоба, там, где они сходились, с привычной учтивой улыбкой на лице стоял Ефим. Края каждого кусочка едва заметно колыхались, не позволяя до конца поверить в возникшую иллюзию семигранного каменного зала, состоящего из таких разных и таких одинаковых треугольников, словно кусочков разрезанного, но еще не разложенного по тарелкам торта. Семь знаков, семь граней, семь опор, семь кусочков подвала.
Раньше опор было пять, но с каждой новой добавлялась и новая грань. И не только к подвалу. Знак на руке бабки, имевший форму пятигранника, менялся, сперва на шести, а теперь и на семигранник. Семь опор – семь степеней защиты.
Я сидела в мягком плюшевом кресле, за спиной переливался ромбик на ножках. Напротив расположились сразу двое. Семеныч, на то ли застопоренном, то ли сломанном кресле-качалке, с налитой теплым светом буквой «Е» за спиной. Рядом на кушетке с высокой спинкой небрежно развалился Константин, с лежачим интегралом над головой.
Справа от меня мягко улыбалась сваара Тина, ее размашистое «Z» под потолком и края полок с соленьями. Соседом слева оказался Алéксий, в очках и на вполне современном кожаном кресле на колесиках на фоне стилизованного глаза, часть рисунка на полу закрывал ковер. Самодовольный и такой же мохнобровый Арсений на жутко неудобном, но монументальном на вид табурете с толстенными ножками. Его знак я видела впервые, перевернутая вверх ногами восьмерка, в нижней части меньше, чем в верхней. Сбоку от бывшего водителя и его монстра табурета стоял сильно разросшийся фикус. И последний на нашем собрании, слева между фениксом и целителем, крестик из детской игры в «крестики-нолики», с парой дополнительных черточек на концах одного отрезка, без стула, без кресла, дивана, табурета в воздухе висел коричневый кожаный плащ, наполненный черным дымом, из-под капюшона на нас смотрели алые угли глаз. Проклятый. Другой, незнакомый, но такой же чуждый и опасный. Его подвал был сложен из гладких камней, и в стыки меж ними вбиты крючки гвозди, некоторые пустовали, на других что-то висело, ленточка, брелок, наручные часы, расческа и даже пионерский галстук.
– Михар, – представился бес, заметив, что я его рассматриваю. Голос как из глубокой трубы. У дыма не было ни рта, ни языка, ни связок, ни горла, но в любой момент он мог одолжить ваши.
– Ольга, – выдавила я из себя.
– Остальных представлять не нужно? – поинтересовался старик.
Ответом ему было общее молчание. Ефим вдруг с улыбкой сделал шаг в мой «кусок торта», поклонился и занял соседнее кресло, которое выходило за дрожащие границы пазла
Его это не смущало, думаю, он прекрасно видел всех собравшихся. Уверена, что перед любым другим, выйди он за границу, были бы лишь стены подвала.
– Девчонка сегодня в фаворитках, – хмыкнул целитель.
– Что? – спросила я.
– Не обращай внимания, – ответила сваара, – Константин привык, что хранитель присутствует на собраниях из его дома.
– И ни разу из твоего, – огрызнулся он.
– Хватит, – прервал их феникс, – никто не заставляет вас любить друг друга, сделаем дело и разойдемся.
– Тогда давайте быстрее, – внес предложение Сенька, чем заслужил предупреждающий взгляд ведьмака.
– Наша стёжка теперь защищена от безвременья настолько, насколько возможно, – задумчиво проговорил старик, – пора подумать и о более банальной защите, к примеру, от хищников, двуногих и четвероногих.
– Защитный периметр? – Алéксий побарабанил пальцами по подлокотнику.
– Да, – кивнул ведьмак.
– В прошлый раз это плохо кончилось, – прогудел проклятый.
– В прошлый раз?
– Что за периметр?
Мы с мохнобровым задали свои вопросы одновременно.
– Я бы тоже хотел знать, причем и то, и другое, – протянул Константин.
Тина кивнула и подалась вперед.
– Что ж, – протянул ведьмак и обратился к фениксу, – давай лучше ты.
– Хорошо, – Алéксий закинул ногу на ногу, – защитный периметр – это заклинание плюс артефакты. По действию схожее с магией filii de terra, в активном режиме полностью перекрывает все входы и выходы на стёжку. Ничто не сможет его преодолеть: ни мысль, ни заклинание, ни телефонный сигнал. Никто не войдет, не выйдет, за исключением носящих амулеты и их сопровождающих. Особенность заклинания в том, что оно работает только когда опора стёжки полная.
– Очень полезная вещь во время войны, – качнулся проклятый.
– Мы с кем-то воюем? – спросила я.
– Нет, – ведьмак пристально посмотрел на Михара, – речь идет об установке, не об активации. Разумная предосторожность не более. Si vis pacem, param bellum.
– Хочешь мира – готовься к войне, – перевела Тина.
– У нас приказ Седого, так что обсуждать нечего, периметр будет установлен, – добавил старик.
– Я бы все-таки послушал, что произошло в прошлый раз. Сколько вас тогда было? – спросил Константин, – Семеро? А сколько осталось? Семеныч, Алéксий, – он смотрел то на одного, то на другого, – и Михар. Всего трое? А наши предшественники?
– Нас предали, – вздохнул староста, – на стёжку ворвались бойцы с запада. Видящий пошел на очередной конфликт. Многие погибли.
– Их провели через периметр, им указали на опоры, – голос Алексия был тих, – они знали, куда бить в первую очередь. Стёжка устояла чудом. Нас осталось трое.
– Четверо, – угольки беса вспыхнули особенно ярко, – предатель выжил.
– Кто? – нахмурился изменяющийся. – Кто предатель? Кто-то из носящих амулеты?
– Конечно. Амулеты периметра носят опоры стёжки, они же и устанавливают заклинание, они его живая часть, – ответил феникс.
– Чистый, – еле слышно добавил старик, – нас предал человек.
Все повернулись и уставились на меня. Неприятно.
Особенно если учесть, что предательство в Северных пределах вещь невозможная. Почти. Вот на этом малюсеньком «почти» нечисть и умудряется маневрировать, обманывая и себя, и хозяина.
– Может, его заставили, – фыркнула я, – или без сознания приволокли, стежка и открылась.
– Невозможно, – строго сказал феникс, – заклинание разрабатывали для войны, учтено все, что можно учесть. На бессознательную опору магия не отреагирует, хоть битый час туда-сюда таскай. Оно настроено на одну личность, – быстрый кивок проклятому, – заменишь – и периметр слеп и глух для тебя. Что же касается принуждения…
– Вход на стёжку, – перебил Ефим. – Ему стоило позвать, и я был бы рядом. Ему стоило испугаться, и я пришел бы без всякого зова. Но он был спокоен до самого конца.
– Я помню, – загудел бес, – даже на алтаре он молчал. Не оправдывался, не пытался сбежать, просто молчал, это раздражало.
– Потом мы нашли на спине знак ухода. Он блокирует боль, позволяя драться чуть ли не с вывернутыми кишками, но он же и убивает, независимо от того, какие на тебе раны. – Семеныч скрипнул неподвижным креслом. – Магия, создающая идеальных одноразовых солдат. Он бы все равно умер, поэтому не прятался и не бежал. Сергей знал, на что шел.