Чужие грехи

Не понимал, как мог не заметить, что у неё с ним зашло всё так далеко и теперь настолько серьёзно. Хотя, серьёзно для кого? Для него? Нет, для него вряд ли, раз бросил. Для неё да.

— Разговаривала.

— И что, какие мысли в голове? Что ты собираешься делать? Что он собирается делать?

Наступило молчание. Она села на пол, обняла себя за ноги и уткнулась лицом в коленки.

Я не знал как себя вести в этот момент и что сказать ей. Вроде взрослый дядька, она маленькая. Ей поддержка сейчас нужна, а я туплю, находясь в прострации, словно меня только что нокаутировали.

Объяснить вряд ли получится, но её боль и переживания воспринимал как свои личные. Словно меня обидели, оскорбили, бросили.

Голова кру́гом от ощущения, что это сейчас я отец, а не этот ублюдок и именно мне необходимо принять решение куда мы будем двигаться дальше.

— Родители знают про беременность?

— Нет. Я не могу им признаться, боюсь. Да и может не надо признаваться? Я сделаю аборт.

— Когда ты узнала про беременность?

— Неделю назад, но срок уже приличный.

— Сказала ему, что он ответил?

Настя заплакала и начала вертеть головой, будто стряхивая мысли из своей головы, пытаясь выкинуть из памяти тот разговор со своим Сашенькой.

— Он сказал мне: залетела? Точно мой? Может к кому прыгала кроме меня в кровать, а на меня повесить хочешь? Представляешь меня, прыгающей по чужим кроватям, Максим? У меня кроме него не было никого. Я клянусь.

Ей не надо было клясться, я и так это понимал. Да и какое мне дело до этого. Это её жизнь и отношения, как я мог осуждать или не осуждать. Я вообще не имел привычки давать действиям людей оценки: плохо или хорошо, прав или не прав.

Мои принципы были просты: если косячил и понимал, что не прав, извинялся. И жил дальше, ничего не ожидая от людей взамен.

На следующий день она поехала в женскую консультацию и врач сказал о том, что уже поздно делать аборт, почти три месяца, вариантов нет, рожать.

Она по глупости своей, неопытности, юности, влюбившись в этого ублюдка перестала следить за своим циклом, не предавая значения этим вещам. Вот и пропустила момент, когда ещё что-то можно было сделать.

Тогда врач сказала: на этом сроке, во-первых, никто не согласиться делать аборт, нет медицинских показаний для такого прерывания беременности. А во-вторых, вероятность родить будет крайне мала в будущем.

Я прошёл с ней несколько врачей, Настя не хотела на тот момент оставаться одна.

К ситуации, которая произошла с мелкой вся семья оказалась не готова. Мама больше молчала и плакала. Отец сначала уехал на дачу и не хотел ни с кем разговаривать пару дней. И я его понимаю, я сам как «мешком прибитый». Но потом все взяли себя в руки и сплотились. Как всегда!

Настя очень переживала за реакцию отца. Но когда он вернулся с дачи, он вёл себя словно за окном обычный день обычного времени года, обычный ребёнок, живущий в её животе и обычная жизнь… Наверное, так и было. Или мы решили засунуть голову в песок?

Казалось бы, после разговора с тем ублюдком Настя должна была как-то переосмыслить, переиграть в своей голове и не принимать его больше в свою жизнь.

Но она вдруг сама поверила в то, что я сказал ей тогда по глупости, и как мантру повторяла, что он ошибся и поймёт потом, как был неправ. Звонила, писала, искала встреч с ним, выпячивая возле зеркала живот, фотографируя его, показывала, снимая видео, смотри, мол, твой сын, вот такой он будет через несколько месяцев.

Сначала он нехотя брал трубку, говорил снова и снова о каких-то деньгах, потом просто игнорировал её звонки, и она сдалась. Смс оставались непрочитанными.

Прошло несколько недель и теперь все разговоры о Сашеньке сводились к тому, что он в прошлом, что он не хочет ребёнка, что он хочет от неё только денег и ничего больше.

Её штормило из стороны в сторону. Сначала я удивлялся, потом злился, потом бесился.

У сестры как будто образовались качели в голове: то люблю, то ненавижу. Я не узнавал её и не понимал, ссылался на гормоны, которые бушевали в ней.

— Максим, он позвонил мне сегодня, — написала мне СМС сестра, — он поставил мне условие: если принесу ему один миллион рублей, он готов дать ребёнку свою фамилию и даже, возможно жениться на мне. Максим, давай найдем денег, я хочу быть с ним, хочу, чтобы ребёнок носил его фамилию, он же отец.

И тогда решил встретиться с ним сам, зная, что, скорее всего, она мне этого не простит. Я ведь случалось, в злости был импульсивен.

В конце концов, я должен защищать сестру, хотя она убеждала, что её никто не обижает. А этот ублюдок перешёл все рамки дозволенного. И я решил ему это доказать.

Глава 6

Максим. 2020 год

Зайдя в кафе «Ветерок» остановился у стойки бара, пытаясь отыскать среди людей этого ублюдка. Иного обозначения в голове к этому человеку больше не признавал.

Мало того что он заставил её страдать, главное он знал, сколько ей лет и совершенно не переживая по этому поводу сделал ей ребёнка. Она сама ребёнок!

Здесь было шумно, воняло сигаретами и алкоголем. Я не переносил такие заведения. Но мне было уже всё равно где с ним встретиться, лишь бы решить вопрос раз и навсегда.

В то время как у Насти в животе рос маленький человек, у меня всё больше росла ненависть к нему, злость, агрессия. Почему не включил мозги, он же старше! Почему не предпринял никаких попыток не допустить этой ситуации?

В углу возле окна увидел этого человека. Вальяжно раскинувшись на стуле, он сидел и смотрел в окно, а когда увидел меня, улыбнулся с ухмылкой. Поразило, настолько нагло и уверенно он преподносил себя.

— Привет, — хмыкнул он, пожёвывая палочку во рту, смотрит нагло, уверенно.

Стараюсь держать себя в руках, но чувствую, что долго не смогу. Сколько же надо терпения, чтобы не дать ему в рожу! Сколько же надо силы воли, чтобы не сорваться сейчас.

— Привет. Погорим?

— Поговорим, чего ж не поговорить-то? ­­– разваливается на стуле, будто ощущает себя хозяином положения. Ну что ж, в этом положении долго я ему находится не позволю.

— Скажи мне, только честно, ты знал сколько ей лет? Не ври только.

— Ну, допустим, знал. А чего мне врать? Кого бояться? Тебя? Я тебе ничего не должен. – Ну как я понимаю, ты старше, по возрасту лет так на пять?

— Ну, допустим.

— Разговаривай нормально, хватить свои «Ну, допустим». Я у тебя не денег в долг пришёл просить, не выпендривайся.

— А я с тобой так нормально разговариваю, не захотел бы, не разговаривал вообще, не повышай голоса!

— Если ты знаешь сколько лет, ты что, не мог подумать о защите? Ты что, не понимал, что она забеременеет, и это будет проблемой?

— Проблемой для кого? — ухмыляется.

— Да пусть хотя бы для неё, какое-то имеет значение? Она молодая девушка, ты сломал ей жизнь, теперь будет одна с ребёнком. Ты вообще хоть понимаешь это? И вообще, у тебя есть какие это чувства к ней?

— Я что-то не понимаю, ты что решил ко мне или душу лезть? Для этого напросился на встречу? — подзывает официантку и, не стесняясь меня проходит по её телу оценивающим взглядом.

— Я к тебе никуда не напрашивался, — начинаю кипеть, но вспоминаю что если сейчас налечу на него, сделаю хуже только Насте. — Я её старший брат, и буду защищать её, запомни это раз и навсегда. Какие планы насчёт ваших отношений?

— Ни одного, — равнодушно бросают мне в лицо и даже этого не стесняется. Официантка подходит, приносит ему пиво, и он без смущения хлопает ей по заду, когда она отворачивается.

— То есть, она будет растить ребёнка одна?

Не понимаю, как Настя могла влюбиться в такого урода? Отсутствие жизненного опыта, стремление вырасти побыстрее, быть рядом с тем, кто старше её, но не родной по крови. Иначе не могу объяснить. Он же урод, конкретный!

— Да мне в принципе, какое дело одна, не одна, пусть найдёт себе мужика, который будет помогать ей растить пацана или девчонку, кто там у неё будет? Мне какое дело? Она должна была думать своей головой, не тем местом, которым она думала.