Это всё из-за тебя

Да, я не самый лучший кандидат для семейства Бурцевых, и, вероятно, они окрестили меня еще тем чертом из преисподней, но какой есть. Я не верю в Бога. Я не верю во всю эту святость. Мне кажется, честнее просить и благодарить в душе, чем эта показушная святость, а внутри быть гнилым развратом и еще тем грешником. У меня есть свои молитвы. У меня есть свои правила и ценности. И они не хуже ценностей семейства Бурцевых. И мне верится, что даже намного честнее, чем эта святость, непорочность и идеальная репутация и внешний мир, за стенами которого может твориться настоящая мясорубка.

Приподнимаю руку в новом ударе, хоть глаза уже просто выжигают капли пота, но не успеваю донести, как раздается тяжелым роком звонок на весь зал. Эхом отражается мелодия звонка мобильного.

– Кирюш, я уже на кассе, – оповещает с ходу мама.

– Понял, – принимаю информацию и на ходу скидываю перчатки. Прижимая экран ухом, двигаюсь по направлению душевых спорт комплекса.

– Жду, сынок, – отзывается мама и отключается.

Кладу в шкафчик телефон, хватаю полотенце. Шорты с боксерами снимаю на ходу. И, настраивая воду, шагаю прямо под струи воды. Охеренно расслабляет и приводит в тонус.

Через десять минут, как и договаривались, встречаю маму у торгового центра. Обновленную и счастливую. Всё, что надо – это немножко побыть девочкой. Массаж, укладка, маникюр и прочие женские прелести. Но и тяжесть пакетов из магазинов – тоже вид стресса, с которым справляется мама. У каждого свои методы. Забираю пакеты из рук, оценивая при этом её стрижку и новое окрашивание. Она улыбается и светится изнутри. Это видно, когда подмечаем такие мелочи.

– Спасибо, сынок. Ты такой у меня внимательный и заботливый, – с улыбкой произносит мама. – И кому такое счастье достанется. – косится на меня мама.

– Когда-нибудь узнаешь, – отклоняюсь от этой щепетильной темы.

– Надеюсь. А то мы с отцом не молодеем, и внуков хочется понянчить. Кристиночка вот, может, вернется, а нас уже не будет. А так сможет с твоими детками понянчиться, – тяжело вздыхая, смотрит в окно мама.

– Мам, успеешь нанянчиться, обещаю! – четко задвигаю. – И Крис вернется. Точно говорю, – упорно отодвигаю, что может быть как-то иначе. Знаю, что может. Есть варианты. Много времени прошло. Но я упорно гоню от себя эту шнягу и родителям так думать не разрешаю.

– Дай-то бог, сынок! Дай-то бог! – всё, что произносит мама. Я же слежу за дорогой, стараюсь концентрироваться на этом, пока мама не заговаривает снова. – Кир, останови около той аптеки. – рукой показывает мама, чуть наклонившись вперед.

– Тебе плохо? Укачало? – уже панически интересуюсь я всем, что связанно с её здоровьем.

– Снова бессонница одолевает, – комментирует мама. А я хоть и успокаиваюсь.

– Может Степану Сергеевичу позвоним? Пусть приедет, посмотрит тебя? – но перестраховываюсь.

– Не надо зазря волновать человека. Пусть больных лечит, а я здоровая. Просто бессонница, – спокойно заверяет мама.

– По отцу соскучилась? – бегло смотрю на неё, пока перестраиваюсь в другой ряд. Но подмечаю, как озаряется её лицо, как улыбается. С какой теплотой и нежностью о нём вспоминает всегда. И как волнуется, когда он не рядом.

– Очень, – ласково отвечает мама. – Не люблю, когда он надолго уезжает.

– Завтра уже вернется, – отвечаю маме с ухмылкой. – Только я тебе ничего не говорил, – подмигиваю ей. – А пока я рядом.

– Ты – это ты, сынок. А мне отец твой нужен, – откровенно заявляет мама.

– Ну, спасибо, мама. – бурчу в ответ.

– Пожалуйста, сын. И не злись. Это закон жизни, – поясняет мама.

– Любить мужа больше собственного ребенка? – спрашиваю в ответ. Я, конечно, мало что понимаю о семье. Но предельные ценности вижу, впитываю.

– Мы с отцом любим вас больше жизни. Но когда-то вы покинете родительский дом. У вас появятся свои семьи, дети, заботы и хлопоты. И о нас вспоминать вы будете не так часто, как хотелось бы нам. Но это жизнь. И мы так же уходили и сталкивались с этим. С этим ничего нельзя сделать. Это круговорот жизни. Бесконечная цепочка. И в родительском доме остаются только два человека: муж и жена. Поэтому их любовь должна быть сильнее любви к своему ребенку. Так как связь с ребенком – это временно, а с мужем – навсегда. – объясняется мама. И где-то она права, хоть сейчас это мало откликается. Может, когда у меня будет своя семья, я смогу сказать «Да, мам, ты была права».

Снова Аня всплывает в голове после разговоров о ценностях. Хочу всего с ней. Хочу видеть рядом. Хочу держать за руку. Хочу ощущать. Хочу целовать. Господи, я много чего хочу. С ней. Словно в бездну окунаюсь. Сейчас бы реально окунулся на этом «летнике». Может, зря не поехал?!

Пока раздумываю, не замечаю, как подъезжаем к родительскому дому. Тут в основном тусим лето и зиму. Есть еще дача и наши с Крис квартиры. Въезжаем во двор. Осматриваю территорию. Затем дом. На входе беру ствол. Аккуратно и тихо продвигаюсь по всем комнатам и пролетам. Не брезгую даже осмотреть чердак. Только когда понимаю, что все чисто, спускаюсь за мамой. И тогда же включаю охранную систему и выпускаю из машины маму и запускаю её в дом. Ритуал после исчезновения Кристи.

– Сейчас, мам, сумки из машины принесу. – выхожу на задний двор.

– Я пока суп разогрею. – фактом припечатывает мама. И тут не отказаться. Она всегда всех кормит. Постоянно. Если от нас кто-то ушёл, ничего не поев, мама ощущает себя плохой хозяйкой и не гостеприимной. Поэтому мои друзья всегда знают: мама Катя накормит так, что со стола ты будешь выкатываться колобком в дверь.

Пока иду к своей соточке, экран мобильника высвечивается наглой рожей Клима. Дружим с третьего класса, как только я перешёл в их элитную школу с ахуенной спорт подготовкой. В принципе, поэтому я тоже дрался и хулиганил во всех школах нашего городка, только бы попасть туда. При этом создавая не самую лучшую для себя репутацию. На вопрос директоров: за что ударил? Ответ был один: «Я хочу, чтобы вы меня отчислили». За этим шёл разговор психологов, работника ПДН. Но когда узнавали цель моего стремления, все просто смирились. И даже директор элитки принял без каких-либо экзаменов. Просто понял, что своего добьюсь и трава не расти, хоть и репутация скверная. Но баскетбол и лучшая команда среди всех перевешивали все минусы прошлого.

– На проводе. – выталкиваю в привычной манере общения.

– Ты скоро подтянешься? – спрашивает Рус.

– Сегодня без меня. – выталкиваю, прислоняя трубу к уху и забирая пакеты с багажника, тянусь обратно к дому.

– Точно?! Тут уже девчонки во всю резвятся. Все такие... Голые, – подбирает слова Клим.

– Прям таки, блять, все голые? – беру на понт. Знаю, что грязно заманивает поездкой на «летник».

– Ну, не все. Например, Бурцевы – самые скромные, – задевает Рус.

Блять. Она то что там делает?! Никогда не ходила. Решила в этот раз оторваться.

Ладно.

Пусть тусит.

Мне всё равно.

Кир, тебе все равно. Проговариваю, словно мантру для себя. До того момента, когда в чате не вижу присланное Климом фото.

Твою мать...

– Уверен, что не приедешь? – возвращает в реальность Клим.

– Заебал, говорю же, без меня. – выталкиваю грубо.

– Окей. Тогда Ане не повезло. Спасителя в твоем лице от Тихона она не увидит. Он, кстати, отчаянно пытается её напоить, – зачем-то информирует друг и отключается.

Вот и что, блять, с этим делать?! Зачем она туда поехала?! Знает же, что там алкоголь, тусовка и, блять, каждый второй мудила присматривает жертву на ночь. Без обязательств. Секс. Двойное удовольствие, не больше.

Вашу ж мать...

Доедаю быстро суп и поднимаюсь.

– Спасибо, было очень вкусно. – целую в висок маму.

– Ты уезжаешь?! – озабоченно спрашивает ма.

– Да, к вечеру вернусь, – сразу обозначаю. – Закройся и никому не открывай, хорошо?! Если что, звони сразу мне или отцу.

– Хорошо, Кирюш, – понимающе кивает мама, убирая со стола посуду.