Слуга Дракона

Единственная женщина-делегат, госпожа Алатча, воскликнула:

– Принцесса, король – ваш брат! Неужели вы не можете объяснить ему, что мы заслуживаем управителя из своего собственного народа?

Внешне Алатча не слишком отличалась от своих коллег. Вот только туника доходила ей до лодыжек, а не до колен. Да с полей шляпы свисала тоненькая полоска кружева, изображая вуаль почтенной вдовы. Видимо, ее принадлежность к прекрасному полу придала ей смелости высказать протест, на который не решились мужчины.

Шарина улыбнулась, чтобы показать свою благосклонность. И даже кивнула – очень аккуратно, так как нагромождение гребней в прическе было очень тяжелым. Страшно подумать, что может случиться, если она наклонится слишком низко.

– Разумеется, я обсужу это дело с моим братом, принцем Гарриком, леди Алатча. – Слава богине, она наконец вспомнила хоть одно имя из двенадцати. – Однако спешу напомнить, что королем Островов является Валенс Третий. Мы с братом, подобно вам, – лишь верноподданные короля.

Это замечание – при всей его снисходительности – оказало неожиданное действие: остальные делегаты начали осторожно отодвигаться от Алатчи, будто у нее вдруг пена пошла изо рта. Гаррик со своими советниками, обеспечившими ему истинную власть, старательно поддерживали иллюзию, что Валенс по-прежнему является королем. Поступить иначе означало вызвать беспорядки на Орнифоле и подтолкнуть другие острова к провозглашению независимости.

Алатча, казалось, замерла в ужасе. Чтобы смягчить скрытую угрозу своих слов, Шарина сделала шаг вперед и протянула женщине руку. Алатча сжала ее с отчаянием утопающего.

– Но поскольку вы подняли данный вопрос, я передам его непременно, – сказала Шарина. Она легонько похлопала Алатчу свободной рукой, затем высвободилась и сделала шаг назад, чтобы видеть всю делегацию. – Налоги с вас собирают люди, которых вы не знаете. И вы, возможно, слышали, или же я вам сейчас сообщу, что в течение года окружные суды с королевскими судьями начнут слушание всех дел об убийствах, а также гражданских исков по сумме более двадцати серебряных монет.

– Ого! – вырвалось у одного из делегатов. Его коллеги, кивавшие с мрачными лицами, явно уже слышали подобные разговоры. Мужчина смущенно сел. Еще двое, поднявшиеся, чтобы держать речь, тоже присели. Впервые за этот день делегаты слушали кого-то, кроме самих себя.

– Люди, которые приходят к вам, раньше служили приказчиками в домах северных землевладельцев, – сказала Шарина. – Между прочим, платят им из государственной казны. И они хранят верность государству, на которое работают, а не тому или иному дворянину.

Она замолчала, мечтая о кружке терпкого, темного эля с дубровником, который варил ее отец в своем трактире. Один глоток его охладил бы и прочистил горло.

– Но они же не знают нас! – возразил один из делегатов, тщетно пытаясь придать важность вопросу, который они повторяли на все лады в течение аудиенции.

– Им предстоит познакомиться с вами, – с нажимом повторила Шарина. – Но служить они будут королю. И если вам кажется, что вы страдаете, работая с людьми с севера, подумайте, как благородные северяне чувствуют себя, имея дело со сборщиками, прибывшими из Вэллиса. Представьте себе, сколько раз я слышала: «Вы не можете предлагать лорду Такому-то Растакому платить налоги, как простому крестьянину Западного побережья! »

Делегаты разразились довольным хохотом.

– Правда, что ли? – удивленно выкрикнул кто-то.

– Да, принц Гаррик действительно ожидает, что все высокие лорды станут платить свои налоги, – сказала Шарила. – А мореходы Вэллиса будут платить свои и следить за этим пошлют кого-то из ваших же сыновей или дочерей. Разве не справедливо?

Перекрывая общий одобрительный гул, человек с усами, делившими его лицо на две порозовевшие части, громко подтвердил:

– Ага, вот и племянник мой, Эсмон, один из них, точно! Король платит ему семнадцать «орлов» в месяц. Каждый месяц платит – холодненькими, твердыми монетами!

Во времена недавно минувшего кризиса, когда королева волшебством пыталась заполучить королевство, налоги в отдаленных регионах практически не платились. Нынешнее правительство пошло на то, чтоб оплачивать новых служащих, и тому имелось две причины. Во-первых, заговорщики, которые противостояли королеве, когда король Валенс был слишком слаб, чтобы сделать это самому, являлись людьми состоятельными. Они имели возможность поддерживать новое правительство не только своими жизнями, но и кошельками.

Вторая причина заключалась в том, что перед своим поражением королева накопила огромные богатства. Кое-что оказалось разграбленным, еще больше пропало во время восстания, сделавшего Гаррика наследником короля. Но все же большая часть сохранилась, и лорд Тадай быстро и умело определил сокровища в королевскую казну.

Правда, оставался открытым вопрос: хватит ли Тадаю честности, чтобы в дальнейшем не встать на путь личного обогащения? Но за этим зорко следил канцлер Ройяс. Во всяком случае, Тадай знал о ведущемся за ним наблюдении. Посему старался выполнять обязанности казначея таким образом, чтоб и злейший враг не подкопался.

– И Роан, младший сын Робаса, мельника в Хэлвадейле, он тоже отправился к королю в Вэллис, – подхватил второй делегат. – Остер как шило, но что бы ему делать, останься он в округе? Ты ж мельницу пополам не распилишь! И двумя семьями на доходы с одной мельницы не проживешь…

Воцарилось одобрительное молчание. Госпожа Алатча осторожно поднялась.

– Леди Шарина, вы же сможете засвидетельствовать своему брату лояльность Западного Региона, не правда ли? – осторожно произнесла она. – Я хочу сказать, так уж повелось, что в Вэллисе люди смотрят на нас, как будто мы щетки сапожные. А мы этого не потерпим!

Некоторые представители подхватили крик «Ну нет! » или нечто подобное. Один пустился было рассказывать про некоего землевладельца, который плохо следил за своим забором, но другие немедленно одернули его.

– Тем не менее мы будем стоять за королевство, если королевство стоит за нас! – подытожила Алатча.

Мужчины вокруг нее завопили: «Эйе!» и «Слушайте, слушайте!» – так, что, казалось, от голосов рухнет крыша. Слуги и мелкие чиновники, проходившие вблизи, вытягивали шеи, желая посмотреть, что происходит. Здесь, в Вэллисе, привыкли, что многоголосые крики скорее означают мятеж, нежели воодушевление и ликование.

Шарина про себя вздохнула с облегчением. Наконец-то встреча завершилась. Она успела ощутить некое родство с посланцами, такими же крестьянами, как и она сама. Люди остались довольны, что с ними обошлись честно.

Обычно посетители, приходившие к леди Шарине, – те, которых Ройяс и Тадай не допускали к Гаррику, – мало заботились о том, что честно или же просто необходимо Королевству Островов в условиях нынешнего кризиса. Как правило, они стремились оттяпать побольше для себя. Их представления о справедливости формулировались просто: весь мир и уж тем более королевство должны давать им все, что они захотят.

– Госпожа Алатча, – произнесла в заключение Шарина, – господа, я буду рада заверить моего брата, что Западный Регион лоялен. Со своей стороны не стесняйтесь обращаться к своему правительству лично, как сегодня, или в письменной форме. Но я также прошу вас проявить терпение и помнить: тяжесть, которую вы несете на своих плечах, – во благо королевства.

Шарина задумалась о том, как тратятся королевские доходы. Она подозревала, что существует возможность уменьшить огромное количество слуг, с важным видом слонявшихся по дворцу… Хотя кто она такая, чтоб судить? Ее отец превратил постоялый двор в преуспевающее заведение, где ничего не пропадало зря. Теперь он управлял делами сына, и она представить себе не могла, чтобы он изменил своим принципам.

Требования дворца выходили за рамки простой эффективности. Он должен был соответствовать представлениям большого количества людей – вроде сегодняшней делегации или посольств с других островов. Возможно, армия слуг-бездельников столь же необходима, как и дорогие одеяния Шарины. Сама-то девушка вполне удовольствовалась бы простой шерстяной туникой и босыми ногами. Интересно, а что бы сказала госпожа Алатча, если бы Шарина выглядела как крестьянка?