Тихая ложь

— Какого черта, Сиенна! — реву я, прокладывая путь через лужайку и бросаясь к ней. Я убью того, кто позволил ей спуститься вниз. — Возвращайся в дом. Сейчас же!

Она просто смотрит на меня, а по ее щеке скатывается слеза. В ее глазах, устремленных на меня, читается полное облегчение, и моя ярость тут же рассеивается. Она волновалась за меня.

— Я сказал, возвращайся в дом! — Я продолжаю кричать, но она только улыбается. Что же мне с ней делать? Никому не позволено игнорировать мой прямой приказ, но когда речь идет о ней, я не особо возражаю. Черт побери.

Я успеваю сделать всего несколько шагов, как глаза Сиенны бросаются в сторону, куда-то за спину. Улыбка исчезает с ее лица, и на смену ей приходит ужас.

Это не осознанное движение. Никаких рациональных мыслей, только чистый инстинкт, когда я поворачиваюсь на пятках, прикрывая жену и встречаясь с опасностью, которая ждет меня впереди. Мой пистолет взведен, металл греется в ладони, когда я поднимаю руку, готовый нейтрализовать угрозу.

Но я слишком медлю.

Выстрел пронзает воздух.

Есть моменты, которые, как вы знаете, будут преследовать вас вечно, даже если вы проживете тысячу лет. Эти моменты в корне меняют ваше существование, изменяя траекторию вашей жизни. Перед вами открывается новое путешествие, которого вы не ожидали. Вы не можете его спланировать. Путь, которого вы никогда не видели. Будь то карма или судьба, такие моменты редко случаются по собственному выбору.

Столкнувшись с таким моментом, вы понимаете, что ничто и никогда не будет прежним. Это становится неким узлом, точкой во времени, где все воспринимается как "до" и "после".

В моей жизни уже было два таких случая. Первый — когда Артуро сказал нам, что наши родители умерли. Второй — когда я узнала, что моей сестры больше нет, и ее судьба неизвестна.

Всеми силами я надеялась, что больше никогда не столкнусь с подобным моментом.

Когда я увидела, как из гаража вышел мужчина с поднятым пистолетом и направил его на меня, я замерла. Даже легкие сжались, не в силах втянуть воздух, и все, что я могла делать, — это смотреть. Единственной частью меня, которая еще могла двигаться, было сердце. Оно колотилось с утроенной скоростью, ударяясь о грудную клетку.

Затем передо мной материализовалась огромная фигура Драго. Вместо пистолета мой взгляд остановился на широкой спине мужа.

Бах!

Рука летит к груди, потому что на мгновение я уверена, что сердце перестало биться, пробитое пулей с близкого расстояния. Драго дергается передо мной. Пистолет выскальзывает из его руки и падает на полузамерзшую траву у его ног.

Бах!

Я с криком смотрю, как муж падает на колени и начинает медленно пятиться вперед. Мгновение растягивается, и время останавливается.

Поверх головы Драго я вижу, как мужчина у гаража отбрасывает пистолет и лезет в куртку. Воздух врывается в мои легкие, а вместе с ним и абсолютное спокойствие.

Не задумываясь, я хватаю "Глок" за спиной. Я даже забыла, что он у меня есть, когда стрелок прицелился в меня. Хотя в тот момент я не уверена, что достала бы его, если бы вспомнилп. Теперь все сомнения исчезли.

Противник достает из куртки другое оружие, замахивается стволом, чтобы добить Драго. Его выбор. А я делаю свой.

Рука тверда, когда я поднимаю пистолет, дыхание ровное. Я почти не замечаю криков, доносящихся из подъезда, они становятся все громче, все ближе. За долю секунды я прицеливаюсь в голову парня и, ни секунды не раздумывая, нажимаю на курок.

Бах!

Мужчина отшатывается назад. На месте левого глаза появляется большая красная дыра.

Я сделала это.

Я убила его.

Я забрала жизнь. И я не жалею об этом.

Пистолет выпадает из моей руки, и я бегу. К Драго, лежащему на боку на холодной, мертвой лужайке.

— Малыш. — Сдавленный шепот срывается с моих губ, когда я опускаюсь на траву рядом с ним и осторожно переворачиваю его на спину.

Передняя часть его рубашки пропитана кровью. Я хватаю ее за края и разрываю, затем надавливаю ладонями на две кровоточащие раны в верхней части груди. Несмотря на все мои усилия, красная жидкость продолжает просачиваться между пальцами.

Окровавленная рука Драго касается моей щеки. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его глазами.

— Я думал, ты падаешь в обморок при виде крови, — говорит он едва слышным шепотом.

Крики и топот бегущих ног все ближе, но я не могу отвести от него взгляд.

— Не смей умирать у меня на глазах, Драго, — задыхаюсь я, в то время как слезы текут по моим щекам. — Не смей, мать твою.

Чьи-то руки хватают меня сзади, оттаскивая в сторону. Илья опускается рядом с Драго, прижимая свой свернутый плащ к ранам на торсе моего мужа. Он загораживает мне обзор, и я не вижу глаз Драго. Я рычу, брыкаюсь ногами, пытаясь освободиться. Мне нужно увидеть его глаза! Почему-то я уверена, что пока я могу удерживать его взгляд, я смогу сохранить ему жизнь.

Рядом с нами останавливается машина, и тут Филипп и Йован поднимают Драго и кладут его на заднее сиденье. Я кричу. Вою. И обнажаю зубы. Сильные руки обнимают меня, удерживая на месте. Мужской голос говорит что-то о том, что я должна уступить им место. Я впиваюсь зубами в его предплечье, и металлический привкус заполняет мой рот.

— Господи! — кричит кто-то. — Отпусти ее, Адам. Она может ехать с ним сзади.

Как только я освобождаюсь, я бросаюсь к машине и забираюсь внутрь. Я опускаюсь на пол заднего сиденья и прижимаю ладони к рукам Драго, прижимающего пальто Ильи к своей верхней части тела. Боже мой, как много крови.

— Посмотри на меня! — кричу я, когда машина дергается вперед.

Я не уверена, что он меня услышал, но его веки открываются, и его зеленый взгляд встречается с моим.

— Хорошо. — Я киваю. — Мы едем в больницу, где тебя подлечат. И всю дорогу туда ты должен держать глаза открытыми.

Драго переводит взгляд на мою макушку, в уголках его глаз собираются морщинки.

— Я должен был догадаться.

— Что?

— Оранжевый бант. Как у собак. — Он смеется, затем разражается кашлем, хрипло дыша.

Я поджимаю губы, из которых вот-вот вырвется полусмех-полувсхлип.

— Я знала, что тебе понравится.

Мой голос срывается, и я с трудом сглатываю, пытаясь сохранить самообладание и равновесие. Тот, кто сидит за рулем, похоже, ведет машину как маньяк. Я чувствую каждую кочку, каждый изгиб дороги, при каждом движении я ударяюсь головой о спинку пассажирского сиденья.

— Я люблю в тебе все, мой маленький сияющий шпион. — Он поворачивает руку, переплетая свои пальцы с моими.

— Даже мою курточку?

— Особенно, — он делает неглубокий вдох, — особенно твою курточку, mila moya.

Я больше не могу сдерживать слезы, и я позволяю им упасть.

— Я люблю тебя, Драго.

Слабая улыбка растягивает его губы.

— Я знаю.

Его рука скользит по моей руке к шее и притягивает меня к себе, чтобы прошептать рядом с моим ухом.

— Я влюбился в тебя, в тот момент, когда увидел тебя в том ужасном золотом сверкающем комбинезоне.

Я закрываю глаза и прижимаюсь губами к его губам.

— Пожалуйста, не оставляй меня.

Машина с визгом останавливается. Двери распахиваются, и люди в медицинских халатах поднимают Драго, укладывая его на каталку. Когда я выбираюсь из машины, они уже врываются через раздвижные двери больницы.

Мои глаза прикованы к их удаляющимся спинам, когда я бегу, бегу вслед за ними и за своим мужем. Я не выпускаю его из виду.

* * *

Прижав окровавленные ладони к стеклу, я смотрю на врачей и медсестер, собравшихся вокруг операционного стола. Одна из медсестер настаивала на том, чтобы я осталась в приемной, но я сказала ей, что убью любого, кто попытается оторвать меня от моего мужа. Должно быть, она поверила, потому что вскоре меня проводили в эту маленькую комнату для наблюдения. Это было несколько часов назад.

— С ним все будет хорошо, — говорит рядом со мной женский голос.