Женское счастье

Тогда я сделала вывод, что погоня за вечным наслаждением может быть губительной.

И не заметила, как вляпалась так сильно, как никогда прежде. Моя зависимость от Демьяна сейчас пугает меня саму.

Сделав пару глотков прямо из горлышка, я убираю бутылку обратно. Это не выход. Это ничего не решит. Остаток субботы проходит возле телевизора. Если меня спросить, что же я смотрела, то я не смогу назвать ни одного фильма и ни одной передачи. Я просто следила глазами за меняющимися картинками и думала, как буду жить без Валеева.

В воскресенье я развела бурную деятельность: уборка, стирка, готовка, проверка тетрадей. Я старалась занять каждую секунду своего времени. Телефон молчал, а рука машинально тянулась к нему, но звонить и писать я себе не позволила. Демьян тоже молчал. Сердце кололо от мысли, что он может быть с другой.

Или даже с другими.

Понедельник закружил меня в вихре повседневных забот. Думать о Валееве было некогда.

Отработав, я поняла, как чудовищно устала и в каком напряжении находилась эти несколько дней.

Выйдя из школы, я вдруг услышала чей-то оклик:

- Даниэла! - имея редкое имя, трудно рассчитывать, что обращаются к кому-то другому.

Чуть повернув голову, я увидела, как ко мне приближается мужчина. Не сразу узнала.

А узнав, испытала прилив негодования.

- Вы меня преследуете?! - выдала, не пытаясь скрыть раздражения.

- Даниэла, мне не хочется, чтобы вы воспринимали меня как врага. Это не так. Я вполне адекватный и состоявшийся человек. Я был бы вам очень признателен, если бы вы уделили мне время. Разговор пойдет о Демьяне.

Я ошарашенно смотрела на Германа. Откуда такая наглость? С чего он решил, что может лезть в мою жизнь?!

- Пожалуйста! - произнес мужчина сдержанно.

Глава 8

Даниэла

Последнее слово удерживает меня от взрыва - я не могу грубить тем, кто со мной вежлив. Но и воспринимать спокойно стоящего поблизости мужчину не получается. Он для меня как триггер. После его появления в моей жизни всё пошло наперекосяк. И скорее всего, это не его вина, ведь он к моей жизни не имеет никакого отношения. Но само его присутствие вызывает во мне некий внутренний протест.

- Мне не хочется с вами разговаривать. Я не понимаю, зачем вы пришли. Я вас знать не знаю. И не хочу узнавать. А если Демьяну есть, что сказать, то это должен делать он. Не вы.

Когда мы общались в прошлую пятницу, то перешли на "ты". Сейчас же я специально использую "вы", чтобы у мужчины не сложилось впечатления, что я рада нашей новой встрече. Ведь я не рада. Ни капли. А потом мне вообще делается нехорошо от мысли, что Демьян мог обсуждать меня с ним, обсуждать наш секс, рассказывать, как я выгляжу обнаженной. Это мысль причиняет физическую боль. Что-то внутри слева сжимается и не отпускает. Я пошатываюсь и словно через вату слышу голос Германа:

- Даниэла! Что с вами? Вам плохо?

Мне плохо. От переживаний становится физически плохо. Я на грани обморока - голова кружится, слова не достигают сознания, отвечать не могу.

- Да что ж это такое! - все же удается мне разобрать.

Меня подхватывает сильная рука. А дальше - дальше я все же отключаюсь. Не знаю, насколько долго по времени. Но в себя прихожу в салоне автомобиля. Это я понимаю, потому что ощущаю автомобильное сиденье. Глаза у меня закрыты. Попытка открыть их приводит к тому, что голова начинает кружиться еще сильнее.

- Вот! - у меня возле губ оказывается горлышко открытой бутылки, - Попейте воды...

Отворачиваю голову и крепче сжимаю губы. Сознание начинает потихоньку проясняться. А вместе с ним просыпается и здравый смысл. А еще опыт, приобретенный во времена развеселой клубной жизни. Я хорошо помню, как орал на меня Никита, когда я, семнадцатилетняя дуреха, которую он протащил с собой в популярный клуб, выпила коктейль, которым меня угостили. "Никогда и никому не доверяй" - это фразу он повторил бесконечное количество раз, пока промывал мне желудок в туалете заведения. Многие говорили, что Никита - плохой. Но я знала его совсем другим. Несмотря на все свои недостатки он относился ко мне как к своей королеве. И также берег. А я, глупая, тогда воспринимала это как должное.

- Не буду, - произношу тихо, но твердо, - Где моя сумка?

Герман никак не комментирует мой отказ, лишь подает мне то, что я просила. Там у меня маленькая бутылка с минеральной водой. Она новая, я ее не открывала. Достаю ее, убеждаюсь, что она по-прежнему закрыта, затем откупориваю и делаю несколько глотков. Мне становится лучше. Несколько глубоких вдохов-выдохов позволяют окончательно прийти в себя. Внутри правда еще ощущается противная слабость. Но думаю, с ней я справлюсь.

Сталкиваюсь с внимательным взглядом карих глаз. А мужчина старше, чем мне показалось в кафе. Интересно, сколько ему лет? И о чем я вообще?

- Вам лучше? - спрашивает Герман.

- Да, спасибо, - подтверждаю я. И как никогда прежде мне хочется расстаться с ним, как можно быстрее.

Но я сижу в салоне машины. Видимо, машины Германа, потому что он сидит на водительском месте, а больше в салоне и рядом с машиной никого нет. Единственное, что меня успокаивает, это то, что дверца с моей стороны открыта.

- Даниэла, я, кажется, вас напугал. Простите, не думал, что у вас будет такая реакция на меня. Поверьте, я не маньяк...

Перебиваю его.

- Ну, да. Вы просто извращенец!

Ему не нравятся мои слова. Глаза вспыхивают гневом, челюсти напрягаются. Однако он пытается держать себя в руках. Однако смотрит на меня уже с совсем другим выражением.

Но я не внемлю голосу осторожности.

- А что вы так смотрите? Не привыкли, чтобы вещи называют своими именами?

Ожидаю взрыва.

- Милая барышня, вы переходите черту... - звучит угрожающе.

Машина припаркована с хозяйственного заезда к школе. Рабочий день закончен. Здесь довольно пустынно. И... Да, страх начинает пробираться внутрь меня.

Делаю попытку вылезти из салона, но, кажется, мужчине надоедает вести себя адекватно. Он тянется через меня и захлопывает дверцу.

- Что вы творите? - вот теперь мой голос звучит перепуганно.

А потом он и вовсе блокирует двери.

- Немедленно откройте! - требую я, - Вы не имеете права! Я позвоню в полицию!

Понимаю, что такого, как он, вряд ли напугаешь какой-то полицией, но пополнять собой ряды криминальной хроники у меня нет ни малейшего желания.

- Даниэла! Возьмите себя в руки, в конце концов! - рявкает он, - Я просто хотел поговорить с вами. И делать вам ничего плохого не собирался и не собираюсь!

- Тогда откройте дверь! - тоже ору я.

Он ругается себе под нос так, что я не могу разобрать. Но к моему облегчению снимает блокировку с дверей. И даже снова открывает дверцу с моей стороны.

- Так лучше? - спрашивает меня.

- Да, - отвечаю, а сама думаю о том, что лучше мне станет лишь тогда, когда я окажусь у себя в квартире, закрывшись на все замки.

- Вы можете идти, - и я уже готова воспользоваться этим щедрым предложением, - Но я прошу все же послушать меня ровно две минуты.

И не дожидаясь моей реакции начинает говорить.

- Демьян пьет уже третий день. После вашей ссоры. Всё бы ничего, но завтра у него важная сделка, а дверь он никому не открывает. Мне звонил его отец, который не может понять, в чем дело. Я понимаю, вы рассержены, но вряд ли хотите Демьяну неприятностей. Съездите к нему. Вам он откроет. Приведите его в чувство. Ему нужно быть завтра на работе.

Я хочу спросить, какое ему до всего этого дело, как Герман предупреждает мой вопрос.

- Я чувствую свою вину за произошедшее. Вы мне очень понравились, Даниэла. Девушки, с которыми раньше встречался Демьян, были не против экспериментов. Вот я и подумал... Кажется, ошибся и прошу прощения. Я не предполагал, что после моего вмешательства наступит такой апокалипсис.

Лицо у мужчины серьезное. На нем нет и тени похоти. Зато очень много вины.