Страница 23 из 42
Хирург подаётся вперёд, кладёт локти на колени и переплетает пальцы.
— У вас была внематочная беременность, Агата Дмитриевна. Пять-шесть недель…
Я закрываю глаза… Чёртов Моро! Спокойным голосом Глеб Игоревич продолжает.
— Обычно в таких ситуациях оперируют хирурги-гинекологи, но вас привезли в критическом состоянии. Эмбрион разорвал трубу. Кровь очень быстро поступала прямо в брюшную полость. Ваша подруга ничего не могла объяснить, кроме того, что вы резко отключились. Вы меня слушаете?
Открываю глаза.
— Да, я вас слышу, доктор.
Хирург кивает.
— Так вот, Агата Дмитриевна, — кажется, ему нравится произносить моё имя, — мне пришлось оперировать вас. В ходе операции у нас возникла ещё одна проблема. Вы знаете свою группу крови?
— Да, четвёртая. — ещё бы я её не знала, путешествуя с папой по всему миру.
— А резус? — доктор прищурил глаза. Это что, игра какая-то?
— Отрицательный…
Глеб Игоревич опять кивает.
— А вы знаете, что на всей планете всего порядка шести процентов людей с такой группой крови?
Пожимаю плечами. И что? Он усмехается.
— Вы носитель чрезвычайно редкой группы крови. Вы можете быть донором для кого угодно, но вам, милая Агата Дмитриевна, можно переливать только такую же группу с таким же резусом. Ис-клю-чи-тель-но. И вот с этим возникли проблемы. У нас хороший банк крови. Но ваша кровопотеря уже была достаточно большой, когда вас привезли. И постоянно нарастала. Нам пришлось искать по всему городу кровь для вас… В общем, для протокола, я удалил вам правую трубу. Но мне пришлось вас резать. Ни о какой лапароскопии речи идти не могло. Плюс — сопутствующая кровопотеря. Вам предстоит долгая реабилитация, Агата Дмитриевна… Но… — Глеб Игоревич поднимает указательный палец вверх. — Внимание! Бонус — вы сможете иметь детей в будущем. — Он снова позволяет себе искренне улыбнуться.
Я ошарашена. Чёртов Моро!..
Глава 28
Глеб Игоревич ещё что-то рассказывает, успокаивает, сыплет медицинскими терминами. Я не слышу его… Наконец, он уходит. Снова появляется Таня.
— Агатик, как же ты так… Господи, как же ты нас напугала… Хорошо, мы скорую ждать не стали. Олег тебя сам привёз. По дороге звонили в скорую, они нас в больницу направили. А здесь уже тебя ждали… — Таня нервно тараторит, повторяется… Стресс — он такой…
— Что с Сонечкой? — это всё, что меня сейчас волнует. Она-то у меня на руках была.
— Да, всё нормально с нею! С Олежкой сидит. Ты как?
— Как после наркоза… — вяло улыбаюсь подруге. — Ты иди, тебе домой надо.
Таня согласно кивает. Она, итак, со мной Бог знает, сколько времени просидела. А она мама кормящая.
— Хорошо. Только ты не кисни. Ладно? Мы с Соней завтра к тебе придём. Ты теперь точно должна стать крёстной. Попробуй только отказаться! В следующий раз спасать не будем! Учти. Бросим подыхать на пороге дома.
— Стану, стану… — выдавливаю из себя улыбку. — Иди уже.
Таня чмокает меня в щёку и уходит. Вместо неё появляется медсестра с бананом и соком. Нажимает какую-то хрень, и изголовье кровати плавно поднимается вверх.
— Держите. — протягивает мне сок. С наслаждением присасываюсь к трубочке.
— Вам очень повезло, что вас ГИГ оперировал. — Медсестра кладёт на приставной столик банан.
— Кто? — я чуть не давлюсь соком.
Сестричка смеётся.
— Это мы так Глеба Игоревича за глаза зовём. Он хоть и молодой, а руки у него золотые. У вас кровь не останавливалась. Эмбрион в трубе близко к матке прикрепился. Паршивец чуть не дотянул до нормальной беременности. Так вот, второй хирург требовал матку ампутировать, чтобы кровопотерю купировать. Ещё ж и кровь для вас искали. Время-то на минуты шло. А ГИГ упёрся… и вытянул вас. Он такой… — медсестра снова радушно улыбнулась. — Вы кушайте, давайте, и отдыхайте. Если что понадобится, вон на ту кнопочку давите, я прибегу. Я с вами до утра. Меня Маша зовут.
Маша уходит, а я бездумно пялюсь в потолок. У меня даже слёз нет…
Вот всё и решилось. Старший Моро мне в душу плюнул, а младший даже появиться не захотел… Зато тело искалечил. Нет мне больше дороги в салон мадам Марго. Мужчины любят красивые тела. А у меня, как я понимаю, даже не косметический шов… Хорошо ещё, что не трупный.
Я опускаю руку вниз и веду пальцами по шершавому послеоперационному пластырю… Мне опять не повезло. Будь я дома одна… Криво усмехаюсь в потолок. И что мне теперь делать?
****
Меня выписывают через десять дней. Глеб Игоревич приходит каждый день, сам всё контролирует, заставляет меня подниматься и ходить. Когда он дежурил в ночную, мы в ординаторской вместе пили чай с конфетами. Я забыла, когда вот так, без притворства, просто болтала с чужим мужчиной и получала от этого удовольствие. Я вижу, что нравлюсь ему. И это тоже приятно.
Наконец, наступил тот самый день. Пора домой. Собираю вещи. ГИГ печатает выписку и рекомендации. Коротко стукнув в дверь, захожу в ординаторскую:
— Глеб Игоревич, я могу забрать документы?
— Я занесу вам в палату. Подождите немного. — Как-то серьёзно, не отвлекаясь от компьютера буркнул ГИГ. Ладно…
Минут через десять в палату заглянул совсем другой мужчина — в джинсах и футболке Глеб Игоревич меньше всего походил на хирурга.
— Поехали?
О как, значит.
— Куда? — Давлю улыбку.
— К тебе домой. — Глеб протягивает мне выписку.
— А вы уверены, что нам по пути? — Улыбка всё-таки растягивает мои губы.
— Конечно! Адрес-то ваш я знаю. У меня ж на руках ваша история болезни. Забыли? — Его глаза смеются.
Притворно вздыхаю и соглашаюсь.
— Тогда поехали.
Я наклоняюсь за небольшой дорожной сумкой, но Глеб сам подхватывает её.
— Не надо носить тяжёлого минимум месяц. Полостная операция — не шутки.
— Как скажешь. — Я сама перевожу нас на новый уровень, переходя на «ты».
Минут через двадцать скромная тойота останавливается у моего подъезда. Глеб достаёт сумку из багажника, но в гости не напрашивается, а я не приглашаю. Благодарю его и поднимаю действительно лёгкую сумку.
Пока ищу ключ перед дверью, выходит соседка.
— Агата, детка, ты где была?
— В больнице, тёть Лид. — Мне ни с кем не хочется разговаривать, но с соседями надо жить дружно.
— Ох, ты ж… — Добрая женщина хватается за щёку рукой. — А что случилось-то?
— Операцию делали, аппендицит. — Почему соседям всегда надо знать, кто, куда, зачем…
Тётя Лида сочувственно кивает.
— Пока тебя не было, тут твой пару раз заходил… Он, что, не знал, получается?
— Кто «мой»? — Тут же напрягаюсь.
— Ну, тот… как его… Станислав, кажется. Красивый такой, представительный… — Соседка расправляет плечи, показывая какой представительный.
— Спасибо, тёть Лида, я разберусь. — Быстро проскальзываю в квартиру и отсекаю весь внешний мир.
Только Стаса мне не хватало. Прислоняюсь спиной к двери… и понимаю, что такое одиночество. Это когда тебя никто не встречает, когда никто к тебе не придёт, когда тебе не с кем переброситься и парой фраз… Разве можно быть одиноким, когда ты молодой и красивый? Можно…
Три дня я без дела шатаюсь по квартире, медленно хожу в магазин. Я потерялась… Мой мир опять поменялся, и я не знаю, что делать. Где же ты, мой ангел-хранитель? Тоже потерялся?
Я сидела и невидящим взглядом пялилась в огромную плазму, когда в дверь позвонили. В глазок виден только шикарный букет бордовых роз. Сука… Я, заведённая с пол оборота, распахиваю дверь:
— Тебе, что, плохо объяснили, чтобы ты не подходил… — и замолкаю.
Передо мной озадаченное лицо ГИГа.
— Не объяснили… Но хотелось бы узнать за что?
Глава 29
Я закусываю губу.
— Прости. Не ожидала, что это ты… — отступаю на шаг и жестом приглашаю Глеба внутрь.
— Хорошо, а то я уже напрягся. Это тебе, — протягивает мне букет и тортик. — Решил заехать проведать. Как себя чувствуем?