Страница 49 из 51
– Смелый стал? – лицо напряглось, сразу из спокойного превратилось в божественно-карающее. Глаза налились черной тяжестью, брови сдвинулись.
– Как помер. Мёртвым все одно: что воля, что неволя.
– Всегда ты был упрямым и своенравным. Рано тебе батька цепи отдал, – Чернобог покачал головой, вновь расслабившись.
– Моим мнением не интересовался, - скулы сидевшего напротив напряглись. От одного этого жеста стало так тошно, что самоубился бы, не будь уже мертв. Такая тоска навалилась, хоть топись!
– Будешь дерзить, на вечность оставлю так: с грузом грехов на душе, – спокойно предупредил Чернобог, и тоска тут же отступила. – Не годится братец твой в Кощеи. Кишка тонка. А других вы не наплодили еще, – как сам с собой - честное слово.
Как будто это моя вина, что не подготовил смену. Мне, знаете ли, еще тридцатки нету. Не наплодил уж.
– Вернуться хочешь? К Яге своей.
Прищурился, вглядываясь в лицо и пытаясь понять, в чем подвох. Ничего же боги не делают просто так.
– Цена вопроса?
– Тьфу ты, делец, – Чернобог совсем не по-божественному презрительно сплюнул под ноги: – На прежних условиях. Будешь моим наместником. Правая рука, карающая длань. Следить за порядком и соблюдением законов.
– На прежних мне не надо, устал я псом на поводке. Спасибо.
– И что же ты предлагаешь? – поднявшись, собеседник мой пошел медленно вдоль берега, даже не оборачиваясь в мою сторону.
– Без цепей готов. Забери цепи с рода, чтоб и сыновья мои не страдали, и внуки, и все мои прямые потомки…
Не успел договорить, как тень метнулась порывом ветра и прямо перед лицом появилась страшная личина, прошипев злое: – Не много ли на себе берешь, Кощей?
В ответ я лишь пожал плечами. Вернуться к Яде хотелось безумно, но думать, что однажды у нас родится сын, примет цепи и станет жить, как я жил – нет. Не поступлю я так. Ни с женщиной своей, ни с нерожденными детьми.
– Только твои ПРЯМЫЕ наследники, Кощей. Ни братьев, ни дядьев. Только твой сын, сын твоего сына и дальше так. А другие не наследуют, ни власти, ни силы. Заберу магию всю. И у отца, и у брата. У всех заберу. А ты станешь мне верно служить. Без цепей. Как сын отцу, по праву крови. И детей воспитаешь приемниками. Клянешься?
От такого точно не отказываются.
– Силой клянусь, - поднявшись начертил рукой руну.
– Принимаю твою клятву, – довольный, как сытый кот, Чернобог снова сел на свой валун. – Вот вечно ты поперед батьки лезешь, с детства. Ни Горыныч тебя не научил уму, ни князь волколака. Ничему не учит жизнь, ну. Кто тебя просил в божественный промысел лезть?
– Не мог я иначе, – вздохнул. Правда не мог. Да, должен был, а душа не дала.
– Я ведь просчитал все, - горестно вздохнул Чернобог. - Девчонку эту, Летавицу, жена моя надоумила с Черной смертью-то. Баба она баба и есть. “Измена должна быть отомщена”, – бог передразнил тон своей супруги и так выглядело смешно, будто с простым человеком говоришь о насущном. – Я и брата убедил, что надо старой Яге в наказание дать жить за счет внучки. Все пекся о своих детях, – кивнул на меня, - ходы наперед просчитал все.
«Обо мне что ли пекся?!»
– А тут ты! Все так хорошо шло: Ядвига умирает, Ладомила попадает в Смородинку первая, а молодую выталкивает назад. По учету одна жизнь должна быть забрана, не две. Получил бы ты и девку живую-здоровую, и даже избавление от проклятия. Нет! Подался в благородные. Самопожертвованием занялся, – Чернобог снова сокрушенно качнул головой. А я ощутил себя, будто правда отец отчитывает за недальновидность.
– Иди с глаз моих, чтоб лет сто тебя здесь не видеть! И впредь думай, что ли, прежде чем делать, не мальчишка поди. Силы я тебе за всех Кощеев передал. Будь любезен достойно неси волю Чернобожию Навьему народу. Иначе самолично испепелю: и тебя, и весь род твой. Взялся быть мужиком, будь, а не это вот все! Стыдоба! Противно смотреть.
Едва только я направился к Смородинке, окрик ударил меж лопаток:
– И душу мне взамен не забудь!
Пришлось обернуться: – Чью душу-то?
– Вот и догадайся. Упустила Ганна свой шанс от проклятия избавиться. Между жизнью и смертью выбрала нарушить закон, поддалась на уговоры Мары. Обещала ей жена за убийство свободу от горькой участи, так ведь не купишь свободу убийством-то. Дурная баба, чего с нее взять. Считай решением моим по ее делу. Чтоб к закату была в Чертогах. Как хочешь ищи, – махнул рукой, вода огненная из Смородинки хлынула на берег, накрыв меня с головой.
Закашлялся, жадно глотая воздух, в яви открывая глаза: кабинет. Яда, Горыныч, Серафима – все те же лица. Не расходились как будто. Еще и Лихо здесь. Что-то защекотало нос, поднял взгляд – веревка какая-то розовая, смотрю дальше, по всей длине – а там шарик воздушный. Да не один.
– Ни хера себе у вас похороны, товарищи, - разрядить обстановку шуткой не вышло. Девки, от неожиданности разом заверещали, Тим шарахнулся, сбивая что-то на своем пути. Обернулся. Рядом лежит старая Яга.
- Кир! – дрожащий голос Яды режет слух.
Поднялся рывком, прижал к себе колючку свою любимую. Может, хоть возвращение моё ей послужит утешением?
– Уже перешла Смородинку она, Яда. Прости, не в моей власти ее вернуть.
***
Ядвига
«Если мы вместе – то навсегда. Идем рука об руку, справляемся с невзгодами, преодолеваем трудности, говорим друг другу правду. Но в нашем союзе мужик из нас я, Яда».
Грустно улыбаюсь, вспоминая наш с Киром разговор, когда хаос с его воскрешением и смертью бабушки поулегся. Кирилл с друзьями взяли все в свои руки, организовали проведение прощального ритуала в Нави, а также, в большей степени для мамы, была организована церемония прощания по правилам людей.
Хорошо, когда есть на кого положиться. Не так, когда на словах тебя поддерживают, когда говорят, что с тобой, а на самом деле нет ни этой близости, ни помощи.
«Бедная моя мамочка».
Крепко держа Кира за руку, смотрю на плачущую мать.
- Да вы не ждали бы, - вздыхает она. – Машина вот-вот приедет. Езжайте в «Кости».
-Ма, мы подождем, тем более если вот-вот.
Мамуля кивает, с судорожным вздохом обводя взглядом бывший бабушки, а теперь уже мой двор:
-Сколько же воспоминаний хранит это место, - всхлипывает она, - все мое, да и твое детство. А теперь…
-Будет еще хорошее, - обещаю я.
Несправедливо и горько: потерять мужа, вновь поверить мужчине и попробовать быть любимой, тут же быть обманутой, а в довершение, лишиться самого близкого и родного человека.
Словно чувствуя, что вот-вот расплачусь, Кир сжимает мою ладонь крепче.
Маме он понравился, не смотря на то, что его отец разбил ей сердце. О Заряне мы, посовещавшись, говорить не стали. Да и что бы изменило в мамином мироощущении знание это? Уверена, разве что в сто крат стало бы больнее. А ей и так уж…
-Вы же приедете ко мне на Новый год? – уточняет она.
А я… не знаю что ответить, мне все так же неведомы все ритуалы и обязанности Яги, не знаю, а вдруг там, на эти даты что-то мне делать надо как Яге?
-Обязательно, - кивает Кир. – Не обещаем, что останемся на всю ночь, но шампанское под бой курантов выпьем.
-Это хорошо, - улыбается сквозь слезы она.
-Ты обещала приехать раньше, - напоминаю мягко.
-Да помню, привезу тебе документы и диплом. Хотя толку теперь от него…
-Почему это? Яда провела просто сногсшибательные пиар-компании в Костях. Уверяю их еще долго не забудут.
-Правда? – переспрашивает мама.
-Точно говорю, - он прищуривается, кажется, всматриваясь прямо мне в душу, - я чуть не умер от восторга.
Поджимая губы, пихаю его локтем в бок:
-Ой, смотри, перехвалишь.
-Есть надежда, что будешь по специальности работать? – не унимается мама, - в «Костях»?
-Не-не, - спохватывается Кир. – Мы придумали кое-что намного лучше.
-Да? – спрашиваем с мамой хором.