Расплата за ложь

1





― Да, именно так, любимая. Черт возьми, ты меня убиваешь.

Голос пугает меня. Я выпрямляюсь, вставая прямо с того места, где я наклонилась, растягивая больное подколенное сухожилие.

Еще до того, как я поворачиваюсь, эти слова дают мне понять, с кем я собираюсь встретиться лицом к лицу.

Я хотела бы признать, что его голос не производит на меня впечатления. Что для меня он звучит так же, как любой другой голос, и ничем не выделяется, но я не могу.

Когда он заговорил со мной в первый раз, его голос проник мне в ухо и, переносимый крошечными кровеносными сосудами в моем мозгу, распространил свой непреодолимый, опьяняющий яд повсюду, где только мог.

Мы спорили, почти так же, как в каждом разговоре с момента нашей встречи, но это не имело значения.

Он навсегда запятнал меня одним своим голосом.

Это не потому, что его голос особенный для меня, что он поселился в моем мозгу и с тех пор трахал меня изнутри при каждом разговоре.

Нет, нет. У него просто исключительный голос, любой согласился бы со мной.

Это тот голос, из-за которого нанимают актера для записи аудиокниг о любовных романах; его шелковистый, рокочущий тембр способен невыразимо возбудить женщин по всему миру всего несколькими тщательно произнесенными словами.

Но это также тот голос, который может заставить замолчать всех в комнате, едва произнеся слово. Тот, к которому люди прислушиваются.

Тот, кому они подчиняются.

Теперь, всякий раз, когда я слышу насыщенный тон, бархатистый плавный британский акцент и грубоватую подачу, это зажигает меня, как батарейка.

Добавьте к этому его остроумие и постоянные подшучивания, и мой отравленный мозг оживет, готовый к действию.

И это худшая идея в мире.

По нескольким причинам, в первую очередь из-за того, что у меня есть парень, а слова Риса редко бывают чем-то иным, кроме навязчиво грязных и, что важно...

Я не подчиняюсь.

Я поворачиваюсь и получаю подтверждение, что это действительно он. Парень стоит в пятнадцати футах от меня, выглядя раздражающе привлекательным, скрестив руки на груди и небрежно прислонившись бедрами к одной из металлических перегородок, отделяющих поле от зрительской секции с рядами приподнятых трибун.

Некоторое время он молча наблюдает за мной, прежде чем разжать руки, показывая ладонь, сжимающую зеленое яблоко. Парень подносит его к губам и откусывает большой кусок, хрустящий звук разрывает тишину, как нож, вонзающийся в гобелен.

― Что? ― Спрашиваю я.

Ленивая широкая ухмылка, которой он одаривает меня, пережевывая яблоко, привлекает мой взгляд к его четко очерченной челюсти.

Раздражает.

― Я не хотел прерывать. ― Говорит он, ухмылка превращается в его фирменную игривую улыбку. ― Мне очень понравился вид, который ты предоставила мне ранее.

Это тот самый непристойный голос.

Это единственная причина, по которой температура моего тела повышается на десять градусов при его словах.

Когда я знаю, что собираюсь поговорить с ним или взаимодействовать каким-либо образом, я обычно могу контролировать свои реакции и стараюсь сохранять ясную голову.

Но прямо сейчас я не готова, и это проблема.

Мыслями я была далеко отсюда, думая о работе по биологии, которую мне нужно было сдать сегодня вечером, и не приготовилась к возможному взаимодействию, поскольку моя разминка заканчивалась.

Я всегда первая на поле, делаю дополнительные растяжки и разминки, прежде чем ко мне присоединяются остальные члены женской команды. Я надеюсь, что меня назначат капитаном, поэтому пытаюсь подавать пример.

Команда парней тренируется на поле рядом с нашим, обычно в одно и то же время. Я должна была догадаться, что столкнусь с ним, когда закончу.

Ошибка новичка.

Будучи застигнутой вот так врасплох, я знаю, что он одерживает верх. Мне нужно собраться с мыслями как можно скорее, прежде чем он почувствует крошечные трещины в моих возведенных стенах.

Я думаю, люди недооценивают Риса.

В отличие от двух своих лучших друзей, он легко шутит, улыбается и хорошо проводит время. Хотя люди не считают его слабым, они, похоже, верят, что он более снисходителен, чем другие.

Я знаю его лишь поверхностно пару недель, но я видела достаточно, чтобы понять, что это большой просчет с их стороны.

Мне еще предстоит увидеть какое-либо поведение, подтверждающее то, во что я верю, но я чувствую исходящее от него напряжение. Его игривое поведение обманчиво. За красивой картинкой скрывается дремлющий хищник с острыми зубами и волчьими глазами.

Но стоит связаться с ним или, еще хуже, предать его, и я почти уверена, что хищник выскочит и растерзает вас насмерть.

Он был бы безжалостен.

Я не заинтересована в том, чтобы стать обедом для Большого Кота, вот почему я стремлюсь быть готовой ко всему, если вдруг могу оказаться рядом с ним в любое время.

Мой острый язычок — главное оружие в этой нашей игре, но прямо сейчас я сбита с толку.

Он откусывает еще кусочек.

― О чем ты говоришь, Макли?

Его улыбка дергается, и челюсть на мгновение сжимается. Это едва заметно, но я это вижу.

Он терпеть не может, когда я называю его по фамилии.

Ненавидит это.

Вот почему я называю его только так. Это еще один способ держать его на расстоянии, независимо от того, как сильно он стремится подойти ближе.

А он очень стремится.

С того самого дня, как мы встретились, и довольно регулярно в течение последних двух недель, он предельно ясно давал понять, что хочет переспать со мной.

Когда я ловлю его взгляд в коридорах или кафетерии, он всегда смотрит на меня с такой уверенностью, что в ответ у меня по спине пробегает дрожь страха.

Он смотрит на меня так, словно я уже принадлежу ему.

Как будто он знает, что это только вопрос времени, когда я сломаюсь.

Я слегка встряхиваю головой, пытаясь избавиться от этих навязчивых мыслей.

Парень встает во весь рост и направляется ко мне ленивой походкой. При росте чуть больше пяти футов восьми дюймов я довольно высокая для девушки. На самом деле, мой длинный шаг и связанная с ним скорость — это две сильные стороны, которые делают меня угрозой на поле.

Но когда тело Риса, ростом шесть футов четыре дюйма, нависает надо мной, мой рост кажется слишком маленьким.

Он пытается использовать свои размеры, чтобы запугать меня и заставить сделать шаг назад. Но я отказываюсь подчиняться его тактике манипулирования, так что в результате мы стоим почти грудь к груди, мой подбородок полностью задран вверх, чтобы сохранить зрительный контакт.

― Твоя задница, любимая, — говорит он, произнося слово «задница» так, словно говорит о святом граале. ― Я не хотел останавливать шоу.

Я прищуриваюсь, глядя на него, наконец-то понимая, о чем он говорит.

Я наклонялась, пытаясь расслабить подколенные сухожилия, когда он прошел мимо — и в конце концов почувствовал себя как дома позади — меня. В такой позе у него был бы идеальный вид на мою задницу и не более того.

На мне мой обычный тренировочный костюм, спортивный комплект из двух частей, состоящий из укороченного топа с длинными рукавами и велосипедки.

Годы занятий спортом и тяжелой атлетикой подтянули мою задницу, но я не боюсь признать, что одна из причин, по которой я купила этот комплект, заключается в том, что он придал мне дополнительную подтянутость.

И он темно-синего цвета. Я люблю темно-синий.