Страница 3 из 92
Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, я с сожалением поднялся с теплой весенней травы, размял затекшее тело и отправился на поиски Леонида, если уж кто и мог сказать что-то более внятное чем слухи, так это он.
По вечерам наставник чаще всего пропадал либо на тренировочной площадке, либо в административном корпусе. Насколько мне было известно, Леонид интернат покидал не слишком часто, предпочитая проводить время в казенной комнате чем в собственном доме, который по слухам находился где-то в столице. И я его даже понимал — таскаться каждый вечер в большой город, а утром обратно — то еще удовольствие.
Административный корпус был разделен на две части — в одной находилась канцелярия, кабинет директора и несколько других помещений неизвестного назначения, а вторая часть, имеющая собственный вход, служила по сути общежитием для преподавательского состава и наставников. Нахождение здесь курсантов было не то чтобы запрещено, но, скажем так, не поощрялось, и на воспитанников, шляющихся поблизости, смотрели с неодобрением, однако мне требовалась информация.
Стук костяшек по обитой железом двери разлетелся по всему коридору. Получив разрешение, я вошел внутрь комнаты, застав Леонида за чтением книги.
Темноволосый, поджарый мужчина, невзлюбивший меня с самого первого дня в интернате, после испытания и событий в столице полностью поменял свое отношение и пусть на занятиях все было как раньше, наедине наше общение стало более неформальным.
— Не нравится мне твое выражение лица, Даррелл. — мужчина оторвался от книги. — Что случилось?
— Да пока ничего, — я подошел к столу, пытаясь понять, что читает наставник. — Говорят, Юрий Орлов погиб на границе, это правда?
— Да, — Леонид отложил фолиант в сторону, — три дня назад. Весь интернат уже знает?
— Угу, а если и нет, то Витек постарается, чтобы узнали все.
— Этот может, — вздохнул мужчина. — Переживаешь за свое будущее?
— С учетом того, что через несколько недель нам предстоит отправится на границу, то естественно.
— Войны не будет, если ты думаешь об этом. Доказательств причастия Каспийского княжества к убийству нет.
— Это может быть только официальной версией, да и войны начинались по куда меньшим поводам.
— Даррелл, я обычный наставник, и знаю ненамного больше вашего. Что ты от меня хочешь?
— Я хочу понять, к чему нам готовиться?
— А есть разница? Что-то поменять не в наших силах. Если ничего не изменится, то вы отправитесь куда-нибудь на границу с Галицким княжеством, браконьеров да контрабандистов ловить. Ну а нет, так нет. Куда скажут, туда и двинемся.
— Понял. Что хоть читаешь?
— Да так, — Леонид, отодвинул книгу еще дальше, — зарисовки путешественников прошлого.
— Ну-ну, — усмехнулся я, заметив в верхнем углу страницы название: «любовные похождения Вискерса».
Не ожидал я от наставника любви к бульварным романам, однако мысли о книжных предпочтениях Леонида выветрились из головы, стоило вспомнить о причине, приведшей меня сюда.
Если княжество действительно собирается начать полноценную войну, то целесообразность моего нахождения в интернате ставится под большой вопрос. Год назад я планировал отучиться здесь три года и стать впоследствии полноценным членом общества. Тот факт, что интернаты готовят по сути пушечное мясо, на мои намерения особо не повлиял — дворянину с сильным даром выжить в мелких приграничных конфликтах труда не составит. Теперь же ситуация изменилась.
Я все еще не считал себя готовым к свободному плаванию в этом мире, но и сдохнуть где-нибудь на границе от массированной атаки вражеских магов как-то не горел желанием.
По идее, можно сбежать из интерната. Дементьев несмотря на свои проблемы должен помочь с новыми документами, но имелись тут определенные сдерживающие факторы. Во-первых, пока ничего конкретного не известно, война может и не начаться, а во-вторых, за год я оброс связями — у меня появились друзья, бросить которых не позволяла совесть, а со мной они не побегут.
Пацаны в интернате свято верили в то, что после учебы и нескольких лет служения князю в качестве воинов их ждет дворянство. Не проходило и дня, чтобы Игнатьев или другие преподаватели не поднимали эту тему, и мои осторожные разговоры о том, что все может быть не так уж и радужно, разбивались о стену непонимания. Вот и получалось, что воспитанники интерната всей душой были преданы государству, а точнее Князю. Такой патриотизм даже внушал определенное уважение, если конечно не учитывать ту судьбу, что ждала выпускников данного заведения.
Делать скоропалительные, необдуманные действия, исправить которые будет невозможно, я никогда не любил. Поэтому решил не гнать коней и дождаться развития событий. Если княжество действительно ждет война, мы об этом скоро узнаем.
Судя по всему, вероятное начало военного конфликта напрягло не только меня. Буквально со следующего дня в учебный план наших групп было включено лекарское дело, хотя это могло быть обычным совпадением, но тем не менее.
Преподавать новый предмет взялся знакомый всем нам Натаниэль Хармон. У штатного лекаря по тем или иным причинам побывали уже все курсанты первого года. Переломы, вывихи, разрывы связок, порезы — все это пожилой мужчина с вкрадчивым голосом и теплыми руками излечивал на раз, являясь настоящим профессионалом своего дела. Увидев однажды, как под руками мастера края рваной раны смыкаются, оставляя за собой лишь небольшой шрам, я не раз вспоминал это с невольным восхищением, мечтая научиться чему-то подобному.
К сожалению, до магических манипуляций наши занятия дошли не скоро. Первые две недели мы усиленно вникали в строение человеческого тела, разглядывая красочные плакаты, да учились накладывать бинты на импровизированные порезы.
— Лечить других — большая ответственность и далеко не каждый может выдержать ее. А уж лечить с помощью магии могут лишь единицы. — Натаниель, поглаживая отросшую бородку, задумчиво осматривал группу, собравшуюся в учебном кабинете при лазарете. — Однако ничего вам не мешает экспериментировать на себе. Летом вполне может случиться ситуация, когда вы сами сможете спасти себе жизнь, остановив кровотечение или защитив рану от заражения. И самым простым действиям я смогу вас научить.
— Только себе? — задал вопрос один из курсантов. — А если другу оторвет руку?