Страница 73 из 115
Аккуратно взяв девушку за плечо, я повернул ее и уложил на спину. Кожа у нее горячая, блузка мокрая от пота — хоть выжимай. Николетта уже постанывала в бреду, глаза ее закатились — веки чуть приоткрыты, так что видны только белки. Лоб и шею ее покрывали крупные бисеринки пота.
— Кurwа mаć! — в сердцах выругался я, когда увидел, что произошло.
Инклюз в кулоне девушки разрушился — крупный сапфир покрывали мелкие трещинки, а капля чистой, сконцентрированной энергии Воды из камня исчезла.
Чувствуя, как подрагивают руки, я на польском языке высказался о том, как мы растеряли все полимеры.
Что произошло — причину, почему инклюз разрушился — я не понимал. Вариантов несколько: либо давление силы Николетты было так велико, что сапфир разрушился, не выдержав нагрузки из-за ее психоэмоционального и физического напряжения, либо же сапфир изначально был с дефектом и в нем была заложена вероятность искусственной поломки.
Но это неважно.
Потому что девушка умирает.
Вернее, она уже умерла — это сейчас финальная агония. И убивает Николетту не стихия; инклюз, который был встроен в ее энергетические каналы, стал неотъемлемой частью ее энергетического каркаса. И когда сапфир разрушился, ее энергетический каркас оказался критически поврежден, повредив ауру эфира. И сейчас с Николеттой происходило примерно то же, что происходит с человеком, когда у него отказывают почки.
Примерно так сейчас с ней все происходит. В Елисаветграде, в гимназии Витгефта, на лекциях по анатомии элементарной магии я слушал краем уха — очень уж другими делами был тогда озабочен. Но сейчас и моих знаний хватало, чтобы осознать происходящее: источника стихии рядом нет, нет рядом и Огня. Николетта умирала оттого, что нарушенная из-за самоуничтожения инклюза аура души, порванный Эфир, убивала ее физическое тело. Это повреждение не было бы критично, если бы Николетта умела работать со стихией и у нее был бы сильный, закаленный тренировками энергетический каркас. Но ничего этого у нее не было.
Мысли обо всем этом мелькнули и исчезли. Несмотря на растерянность и ошеломление от происходящего, я уже действовал — за это время уже сорвав с Николетты немногочисленную одежду. Свою куртку тоже сбросил, как и ботинки, — может помешать. После стремительно метнулся вокруг девушки, раскладывая в стороны ее ноги и руки — укладывая ее так, как изображен витрувианский человек Леонардо да Винчи.
Не веря в успех, я сейчас пытался ее спасти и действовал просто потому, что…
— Потому что не в этот раз, — сообщил я окружающему миру, добавив для убедительности еще пару непечатных, но сильных и агрессивных заклинаний из тайных шаманских ритуалов.
Закончив укладывать Николетту, достал из набедренных ножен скаутский нож, который взял вчера вечером перед визитом в Террасу. И за краткий миг перевел дыхание, собирая мысли в кучу, как перед прыжком с большой высоты.
«Ну, погнали, помолясь Вотану и Ицпапалотль», — совершенно не в тему подсказал внутренний голос с интонациями знакомого мне по прошлой жизни сержанта запаса из Южно-Сахалинска.
На не в тему влезший с комментариями внутренний голос я даже внимания не обратил — уже перехватил нож левой рукой, крепко-накрепко сжав лезвие. И без малейшей задержки резко выдернул, оставляя на ладони глубокий порез.
Счет действительно идет на секунды — предчувствие, которое гнало меня с Полигона сюда, не обмануло.
Несильно сжав кулак, из которого уже щедро капала кровь, я обошел вокруг девушку, рисуя непрерывный круг. После этого накапал ей кровью на руки и ноги, через живот соединяя линии получившегося креста с основной окружностью. Отдельно, двумя пальцами, мазнул кровью по векам девушки, а после провел линию ото лба через нос, губы и вниз по шее, соединяя с перекрестком линий на животе.
К счастью, это не пентаграмма, не трикветр Симонова и не треугольник Рело — для начертания которых нужны способности в ритуалистике выше среднего. Той сущности, к которой я сейчас обращаюсь, совершенно неважна форма, главное — содержание.
Сев на Николетту, я положил ей взрезанную ладонь в центр груди и повел в сторону, уводя широкий и расплывающийся кровавый след к сердцу. Уже чувствуя, как вокруг концентрируется мглистая пелена, отсекающая звуки внешнего мира, и как на плечи начинает давить тяжестью близкой изнанки мира, с облегчением понял, что у меня получилось.
Не все получилось, конечно, но получилось достучаться до адресата. И, едва это осознав, я взял в левую руку нож — так, чтобы порез на ладони касался рукояти. Правая рука у меня ведь бионическая, и взять нож в правую — значит запороть все начинание.
С испугу, из-за боязни не успеть, я резанул очень хорошо — с ножа сразу обильно потекла кровь, стекая по лезвию и капая вниз. Обхватив рукоять обеими руками, накрыв левую ладонь правой, я глубоко вздохнул.
Ну, погнали.
— Jai Mahakali! — закричал я, втыкая нож Николетте в сердце.