Варлорд. Драго

Кабинет, как и вся квартира, площади немаленькой — для стандартной высотки, конечно. Стеллажи с рядами книг, у зашторенного окна широкий рабочий стол — массивный, как и вся мебель в кабинете. Над столом приметная пейзажная картина. И я даже знаю ее название — «Вид Флоренции с Сан-Миниато» руки Томаса Коула. Мы по его серии картин «Путь империи» с Валерой презентацию делали, а с остальными произведениями знакомились в обязательном порядке. Надо же, пусть лекции естественных искусств мне пока на практике не пригодились, но зато в живописи начал разбираться.

Отчаянные стоны, кстати, не прекращались — Барбоса перемену обстановки не воспринял и даже о ней пока не узнал. Он сейчас сидел за собственным столом; из одежды на нем только легкие светлые штаны — грязные, запятнанные кровью и мокрые между ног. Серьезных ран, за исключением нескольких кровоподтеков и ссадин, не заметно.

Барбоса был грубо, армированным скотчем прикручен к массивному, как и вся местная мебель, креслу — руки примотаны к изогнутым резным подлокотникам, ноги к выгнутым ножкам-лапам, а шея и подбородок притянуты к широкому подголовнику высокой спинки. По скотчу на подбородке тянулась тягучая ниточка слюны, из носа пузырились сопли, а из-под широкого обруча, закрывающего и глаза, по щекам бежали дорожки слез.

Причина ясна сразу: на голове у Барбосы тонкий обруч — торч на местном жаргоне, от английского «torture», пытка. Запрещенный, кстати, Женевскими конвенциями девайс. Причем вещь, как и полицейская глушилка, широким кругам населения недоступная.

В два скользящих шага Войцех оказался рядом с Барбосой и сорвал с него обруч. Управление уровнем пытки наверняка завязано на тактическую сеть кого-то из убитых, но разбираться сложно, да и некогда — поэтому вот так, жесткая посадка. От последствий которой я даже поморщился — погружение в виртуальную реальность пытки у Барбосы было настолько глубоким, что как только Войцех сорвал обруч с головы, так того моментально вырвало.

Голова Барбосы, притянутая к спинке кресла, была отклонена назад, и чтобы тот не захлебнулся собственной рвотой, Войцех ножом срезал с него скотч с шеи, освобождая голову.

После того как Барбоса окончательно испачкал свои штаны, Войцех грубо взял его за волосы, оттянул веки, разглядывая красные, налитые кровью глаза, глядящие пустым взглядом; после пощупал пульс.

«Пять минут», — показал мне раскрытую пятерню Войцех, после чего вколол Барбосе какой-то стимулятор. Причем только наполовину — у него ведь сейчас не с телом, больше с головой проблемы.

Я в это время поднял отброшенный поляком обруч, рассматривая. Есть нанонаркотики, которые могут даже без виртуальной капсулы дарить удовольствие — к примеру, количество минут, по заказу, непрерывного оргазма. Или — гораздо более популярное среди среднего класса, так называемое фуд-порно — восприятие вкуса самых разных натуральных продуктов. Более дешево и доступно: закрыл глаза, надел обруч — и вот ты уже не брикет сублимата жуешь, а кушаешь свежий манго, ощущая легкий бриз на лице, а вместо канализационного фильтрата пьешь ром из кокосового ореха. Цена вопроса — десять кредитов за минуту «поездки на пляж».

Нейрохимией можно настроить удовольствие, но можно подарить и боль — что сейчас и случилось с Барбосой. Причем нейрохимией боль можно регулировать, без возможности потери сознания — так, что легко можно свести человека с ума за самый короткий срок. Что, судя по происходящему, и собирались сделать с Барбосой — мне кажется, что это был совсем не допрос, это была казнь. На его глазах убили его девушку, а самого привязали к креслу, надели обруч на голову и начали постепенно увеличивать болевое воздействие.

Ужасная участь.

Я даже плечами передернул, вздрогнув и глядя на обруч. Не только от разыгравшегося воображения: сам по себе такой девайс — очень опасная штука. Подобное — редкая вещь в частных руках, даже в протекторатах. Потому что государства, как и корпорации, охраняют свою монополию не только на насилие, но и на гарантированное получение информации. А с помощью обруча-торча человека можно заставить рассказать все что угодно. Так что подобные девайсы — это, в миниатюре, как маги-ментаты, которые всегда под контролем или государства, или национальных кланов. И если даже получилось такой обруч случайно обрести, с ним полиции лучше не попадаться. Вообще не попадаться.

За подобный обруч можно на пожизненное в трудовой лагерь уехать. А эти лагеря, по гуманитарным соображениям заменяющие в странах третьего мира смертную казнь, не то место, где можно прожить долгую жизнь. Заключенные, отправленные туда на пожизненное, исчезают из общей базы данных. Вследствие чего очень часто быстро и неожиданно умирают от «несчастных случаев», исчезая из базы данных лагеря и становясь материалом исследований. Да, наука в этом мире двигается семимильными шагами в том числе и из-за подобной практики. А если даже «несчастный случай» пожизненного попаданца в такую зону заключения минует, то все равно больше десяти лет на стандартных питательных смесях ограниченного рациона там никто протянуть не сможет.

И все это значит, что казнить Барбосу — причем показательно казнить — заявился кто-то из высшей лиги. Вернее, нет, не так. Казнить его пришли по указке кого-то из высшей лиги. Потому что исполнители, при всей их технической оснащенности, прямо скажем, из серии «третий сорт не брак». Даже охранение не выставили, мы в квартиру легко и без проблем зашли, как нож в масло.

Да и убили обоих так же легко — они, пусть и усиленные аугментациями, просто не сталкивались с серьезными противниками. Одно дело банды по трущобам гонять, чувствуя свое полное превосходство, а другое — столкнуться с таким хищником, как Войцех.

Одноразовые. Вот эти двое, в отличие от убитой подруги Барбосы, точно одноразовые исполнители. И исчезнуть они наверняка должны навсегда, после того как придут доложить о выполнении задания.

Это для обычной банды подобные усиления организма и девайсы — самый высший уровень, золотая лига. Для любой корпорации с ее ресурсами — это всего лишь заменяемые расходники. Легко выкидываемые, как одноразовые перчатки, используемые для грязных дел.