Варлорд. Драго

Значит, что? Правильно — cui prodest, ищи, кому выгодно. Все предельно просто. Остается лишь одно — узнать, кто бенефициар наркоторговли на Полигоне.

Все двадцать с лишним человек между тем довольно быстро прошли через меня. Кто-то прятал глаза, кто-то смотрел прямо, кто-то мялся, кто-то держался бесстрастно. Предположения высказали почти все, причем мнения разделились: примерно половина считала, что заказали меня каннибалы Кигунгули, вторая половина — что итальянцы из группировки Санта-Кроче.

Это стало для меня некоторым сюрпризом. Не думал, что профит с наркотиков здесь, на таком маленьком Полигоне, сразу две банды получают.

Каждого из высказывающих мнение уважаемых людей я благодарил кивком, а после отправлял к Василию назначать встречу. Тот уже отправился в дом, где в одной из спален, переоборудованной в кабинет… правда, переоборудование заключалось в том, что с пола убрали спальники и поставили притащенный с помойки пластиковый стол. В общем, в своем кабинете Василий принимал людей, готовясь составлять для меня карту активности района. Конечно, карта, им составленная, будет с ошибками, но мне нужно, чтобы Василий сам совершал эти ошибки, а после сам же их и исправлял. Именно так закаляется сталь, а если всем заниматься самому — меня одного не хватит.

Войцех между тем уже сфоткал все оружие и даже закончил отправлять фотографии. Сейчас поляк стоял и курил, выдыхая дым вверх, глядя на бетонный потолок виадука магистрали над нами.

Ответа от Вальдуша — начальника тринадцатого участка — пока не приходило. И за время ожидания мы собрали оружие и перенесли в наскоро оборудованный в соседнем доме тайник, поставив пару сигналок. Может, на этих стволах висит куча всего разного, лишний раз лучше не рисковать. Это оружие точно должно отлежаться, себе его забирать преждевременно.

— Думаешь, наркос? — поинтересовался Войцех после того, как мы вышли из дома, где прятали оружие, закрыв вход грязным пластиковым рекламным баннером массажного салона «Красотка».

— А кто еще? — пожал я плечами.

— Поэтому и объявлять не стал? — снова поинтересовался Войцех.

Вслух отвечать я не стал, просто кивнув.

Вернувшись «домой», устроились на открытой террасе, ожидая ответа Вальдуша.

— Согласен, — с о-очень долгим опозданием произнес Войцех, забирая у подбежавшего мальчишки свой синтетический кофе. Кофе в одноразовом бумажном стакане, каждый из которых — найденный в мусоре — на Полигоне превращался в многоразовый.

Мою идею о том, чтобы завершить в районе продажу наркотиков, Войцех сначала не понял. Но после того как я тезисно разъяснил ему замысел, проникся. И поляку, я это прекрасно видел, даже было интересно, чем все это закончится. Причем ему действительно настолько стала интересна эта задумка, что он определенно сейчас даже расстроился, что ее выполнение откладывается.

— Как ты думаешь, — обернулся я к Войцеху, — в RODZ мне сегодня съездить или подождать?

— Сегодня опасно, — покачал головой поляк, — Чумбу с собой в цивильные районы не возьмешь, мне там пока светиться совершенно нежелательно. Давай по стволам конкретики дождемся, у тебя ведь еще два дня, так что лучше подождать, — добавил он.

Почему там светиться Войцеху нежелательно, я уже понял: у него стоят военные и наверняка незарегистрированные импланты. Видимо, именно так, превратив себя в отлаженный боевой механизм, он вместе с Мустафой и собирался здесь укрепиться, создав небольшой уютный мирок. И в их планах Войцех наверняка отвечал за силовой аспект, а Мустафа — за легальный организационный. Используя мои обещанные ему миллионы кредитов.

Вот Мустафа до этого момента, к сожалению, не дожил.

— Хорошо, давай подождем, — согласился я после некоторого раздумья.

Сегодня и так дел много, а еще с этим покушением поездка в службу регистрации в планы, наверное, все же не вместится. Явиться в RODZ мне необходимо в течение девяноста шести часов с момента прибытия, так что время действительно еще есть. А сейчас, судя по всему, нужно настроиться на долгое ожидание. Когда еще «друг» Войцеха Вальдуш ответит…

Как только я об этом подумал, негромко тренькнул оповещением ассистант Войцеха. Быстро достав из кармана на рукаве планшет, он лишь глянул на сообщение и моментально и безвозвратно, с помощью нелегального приложения, быстро его удалил.

— Марко Барбоса. Еще вчера эти стволы были у него, — произнес Войцех, убирая ассистант.

— Кто такой Марко Барбоса?

— Местный, можно даже сказать, почти легальный перекуп здесь рядом, в Джанктауне. Владелец ломбарда при ювелирном магазине.

— Ломбард, говоришь? — улыбнулся я. — Как насчет вечного металла?

Войцех отвечать не стал, только кивнул. Через несколько минут он уже ушел в одну из закрытых комнат дома планировать наш сегодняшний вечер. А я же вернулся в реальность — сняв обманку, торопливо пообедал брикетом сублиматов и принял участие в собеседованиях, проводимых Геком для отбора в команду Полигон.

Это оказалось довольно непростым мероприятием — беседовать с подростками дна городских стоков, составляя заметки в личных делах каждого. Причем непросто сразу по нескольким причинам.

Во-первых, в таком возрасте еще нет тормозов. И подростковая жестокость в массе своей превосходит жестокость взрослую — когда уже почти у всех, за исключением самых конченых, есть в наличии определенные стопора. И наша сейчас с Геком задача была даже не выбрать кандидатов в команду по способностям и умению, а просто обнаружить всех тех, кому уже нравится вид чужой крови и страданий. Но, к моему удивлению, таких на собеседовании почти не было.

Все же я переоценил Полигон как район — жестокости здесь было много меньше, чем на дне Высокого Града. Наверное, потому что здесь, на острове, гарантированный базовый доход в целом выше. А кроме того, даже люди с отрицательным рейтингом могут рассчитывать на брикет гарантированного пайка. Пусть и состоит он из «белка животного происхождения» из муравьев и тараканов, а вода предлагается из канализационного фильтрата. Но, если о таком не задумываться, не умереть с голоду вполне можно.

В Высоком Граде же, где с понижением социального рейтинга становился вопрос не просто выживания, а тяжелой борьбы за саму возможность выживания, по памяти Олега было все много жестче.