Частная Академия

Мне любопытно — сейчас я как Алиса, которая сунулась в кроличью нору.

— Ты правда хочешь научить меня боксировать? Это вообще реально?

— Хотя бы удар поставить, — серьезно говорит Баев и показывает, как правильно встать перед грушей, как расправить плечи и держать руки перед лицом. — А теперь — бей!

Несмело дергаю рукой вперед, боясь отбить ее. Баев веселится. Встает рядом и показывает, как надо. Потом еще, и еще раз.

— А теперь ты. Бей! Давай! Разозлись!

Он словно поджигает и без того тлеющий фитиль. Снова слышу его вчерашнее: «не в твоем вкусе», «ей утром на работу», «завтра уберут».

— Вот это неплохо уже, — одобрительно кивает Артем.

— Тебя представила! — признаюсь я. — Мотивирует.

— Лучше Кочетова представь, — кривится Баев. — Или Стэна. Или Антона.

— Кого? — Опускаю я руки.

— Тот, кто вчера хотел яйца свои к тебе подкатить. Да еще и при мне. Давай еще десять ударов. Плечо не уводи!

Через двадцать минут я валюсь на мат и отказываюсь подниматься с него. Вообще отказываюсь двигаться.

— Ты изверг, Баев! — выдыхаю, когда сердце немного успокаивается и я могу уже более или менее нормально говорить. — Мой кошмар!

Артем садится на мат, начинает снимать с меня перчатки, я не сопротивляюсь. Сил нет, да и лень.

— На первый раз достаточно. Хотя… вставай, Мира. Попробуй меня ударить. Разрешаю.

— Иди к лешему! — второй раз за последний час посылаю я Баева. Но он хватает меня за руку и тянет вверх.

Разозлившись, пинаю его по ноге. Сильно! И главное, неожиданно. Он теряет равновесие, я успеваю даже обрадоваться, но всего лишь на доли секунды, потому что падает Артем прямо на меня. Я даже выставить руки не успеваю. Но зато успевает он, поэтому не так больно. Точнее, совсем не больно.

Мы смотрим друг на друга, наверное, целую вечность. Его сердце бьется так близко, будто оно во мне. Тону в темных глазах, даже не пытаясь спастись. Я знаю, что сейчас произойдет, еще до того, как он с отчаянием в голосе произносит:

— Да к чертям все!

И впивается жадным поцелуем в мои губы. Тело пробивает дрожь, каждая моя клеточка стремится к нему — обнять, прижаться крепче, раствориться в нем. Его язык в моем рту, ласкает, пробует на вкус. Губы уже ноют от сладкой боли. Но я не могу прервать поцелуй, не могу оторваться от Артема. Да и он не отпускает, распаляется все больше — его руки, такие горячие и нетерпеливые, уже под моей футболкой, лихорадочно глядят меня, поднимаются выше, накрывают грудь.

Выгибаюсь под ним, пальцы зарываются в густые жесткие волосы. Я стону ему прямо в рот, вжимаюсь в него и чувствую, как он возбужден.

Это как вспышка молнии в голове; замираю, не в силах оттолкнуть его от себя. Артем недоуменно поднимает голову. У него сбившееся дыхание, смотрит на меня, словно хочет прожечь взглядом.

«Нет! Не останавливайся!» — безмолвно кричу я, не осмеливаясь попросить его вслух.

Он медлит несколько долгих мучительных секунд, а потом решительно, одним движением стягивает с себя майку и снова склоняется надо мной. И вот уже моя футболка куда-то летит. Обнимаю его за плечи, целую в шею, и по моему телу пробегает дрожь.

Хочу еще, но Артем вдруг заводит мои руки за голову, не дает пошевелиться, а потом склоняется надо мной, через ткань топа гладит большим пальцем мои соски, заставляя вздрагивать.

— Ты чувствительная, — хрипло произносит Артем. Едва узнаю его голос. — Я так и представлял.

Когда он накрывает губами мой сосок, я со стоном выгибаюсь к нему, подстраиваюсь под его умелые губы. Прикусывает сосок через топ, который я ненавижу, который мешает мне.

— Тш-ш, — шипит Артем, когда я впиваюсь ногтями в крепкие плечи. Не могу сдержать то ли стона, то ли всхлипа, когда горячий язык начинает кружить вокруг моего пупка, спускается все ниже, оставляя цепочку из влажных поцелуев.

Снова поднимается вверх, целует меня в губы — жадно, глубоко и порочно, не оставляя мне ни единого шанса укрыться, спрятаться.

Никаких ограничений, никаких «нет»...

Садится на колени передо мной и гипнотизирует взглядом. Не сопротивляюсь, понимаю, что обратного пути не будет. Тяну к нему руки, бесстыдно пялюсь на него, провожу ладонями по груди, задеваю ногтями темные соски.

— Сними его, — глухо приказывает он, и я послушно тянусь к краю топика, но медлю. Артем нетерпеливо тянет меня к себе, усаживает на колени и стягивает с меня топ. И в ту же секунду хищно накрывает ртом мою грудь, прикусывает сосок, сжимает пальцами другой. Вскрикиваю от удовольствия и легкой боли. И снова оказываюсь прижатой спиной к упругому мату. Артем нависает надо мной, его глаза абсолютно черные, на виске бешено пульсирует жилка, а челюсти так плотно сжаты, что желваки напрягаются. Тонкая ткань одежды не в состоянии скрыть его возбуждения…

Неловко дергаюсь, но Артем еще сильнее прижимает меня к себе, впивается губами в шею.

Резкий звук разрывает наш мир, заставляет меня испугаться.

— Подожди… Артем… это…

В полуметре от меня гудит мобильный Баева.

— Ответь.

Артем поднимает голову и не сразу понимает, что происходит:

— Нет.

— Подожди, может, важное что-то.

На самом деле я хочу перерыва, хочу прийти в себя, потому что страшно… страшно, что я совсем потеряла голову. Что он может делать со мной все, что захочет. И я сама хочу этого.

Артем неохотно берет телефон, хмурится, но вызова не сбрасывает.

— Да!

Замолкает, проходит всего секунда, и я вижу, как каменеет его лицо. В зале, где я только что сгорала от жара, в мгновение становится холодно.

Артем вскакивает на ноги, а я уже натягиваю на себя топ, а за ним и футболку.

— Она жива? — тихо спрашивает Артем.

От боли в его голосе у меня разрывается сердце.

Глава 67

«Трое туристов погибли в Альпах из-за схода снежной лавины. Среди них — известный российский предприниматель и меценат Евгений Горохов. Его жена Анастасия Збарская находится в критическом состоянии в одной из швейцарских клиник…»

Еще раз обновляю свой запрос в поиске, но больше нет никаких подробностей. Можно, конечно, подняться на второй этаж и спросить у Артема, но я скорее себе руку отрежу. Или язык.

Он почти не покидает своей комнаты со вчерашнего дня, когда узнал о том, что случилось.

«Женя погиб, Настя в коме».

Вот и все, что я услышала от него, выходя из тренажерного зала. Остальное я нагуглила сама. Мне так жалко этого Женю, хотя я его и видела-то всего один раз, к тому же невольно помешала ему и Насте в их бизнесе. Сейчас вся эта игра на приеме кажется такой нелепой и глупой. И мне очень стыдно перед Женей, да и перед его женой тоже. Но если у меня кошки скребут на душе, то что с Артемом?! Что у него творится внутри?!

Он снова закрылся от меня; хотела поговорить с ним вечером, но он и слова не дал сказать:

«Не сейчас».

Это так низко, мелочно и эгоистично — ревновать его к Насте, которая потеряла мужа и сама сейчас на грани. Гоню ужасные мысли, в которых сама себе с трудом признаюсь, гоню их, едва они появляются в голове.

Иду на кухню, проверяю холодильник — все на месте, значит, Баев так ничего и не поел. Может, хотя бы спускался в ресторан?

А может, он ждет самолета, чтобы вылететь в Швейцарию к Насте? Я когда осознала, что произошло, сразу подумала, что он рванет к ней. Сердце болезненно сжималось, когда воображение рисовало картинки, как Артем сидит в больничной палате и держит ее за руку.

Нужно оставить его в покое, не лезть к нему, захотел бы — сам пришел ко мне. Получается, я ему просто не нужна? А то, что было между нами в зале, это ничего не значит, так?!

Продолжаю накручивать себя, хотя и понимаю, что нельзя. Я здесь работаю, поэтому никаких эмоций, Мира, только здравый смысл. А он подсказывает, что следует начинать уборку, раз других распоряжений не было. И забыть все, что было между нами в эти последние дни.