Щит судьбы

И они насиловали и убивали, по крайней мере, уже начали.

Пока Велисарий вместе со своими катафрактами не положил конец бесчинствам. Велисарий был с гуннами так же безжалостен и решителен, как и с персами.

Несколько недель спустя его выкупила семья. Баресманас услышал о случившемся от своей дочери Тахмины. Увидев приближающихся гуннов, они с братом спрятались под шелковыми подушками в их шатре. Но варваров это не обмануло. Отряд гуннов быстро обнаружил Тахмину и вытащил ее из шатра. Брат попытался прийти ей на помощь, но тщетно. Гунны не стали убивать мальчика — на рынке рабов за него можно было бы получить неплохую цену. Они просто хорошенько врезали ему, чтобы не мешал, пока они срывают одежду с сестры.

Тогда и появился римский полководец в сопровождении катафрактов и приказал гуннам остановиться. Тахмина описала Баресманасу, как гунн, державший ее за волосы, попробовал поддразнить Велисария. И как полководец с жестким выражением лица просто произнес имя одного из своих подчиненных. Катафракта, чье лицо оказалось еще более жестким. Он вообще чем-то напоминал ласку. И катафракт оказался таким же быстрым и смертоносным, как ласка. Его стрелы пронзили гуннов, державших Тахмину, так быстро, словно он убивал куриц.

Велисарий.

Странный, необычный человек. Жалость и благородство лежат у него под коркой безжалостности и хитрости.

Баресманас снова повернулся к камину и уставился в огонь. И теперь впервые после того, как он узнал о совершенном малва в Месопотамии, перс смог поверить, что враг сгорит в огне.

Велисарий.

Глава 4

Это был самый красивый собор, который когда-либо видел Юстиниан. Более красивый и более величественный, чем он мечтал. Краеугольный камень его жизни. Айя София — храм Святой Софии, который он планировал построить.

Центральная улица Константинополя начиналась у Золотых Ворот и заканчивалась у подножия собора. По всей ее длине, разбросанные тут и там или сложенные грудами, лежали жертвы чумы.

Половина города умерла или умирала. Вонь разлагающихся непохороненных тел смешивалась с болезнетворным запахом горящих трупов. В результате над Константинополем висело густое облако вредных испарений, словно город постоянно накрывал туман. Подобное облако из вредных испарений висело когда-то над Италией и Северной Африкой и всеми другими провинциями, которые для него завоевывал или перезавоевывал Велисарий.

Юстиниан Великий. Который во имя восстановления величия Римской империи разорил восточную часть, чтобы разрушить западную. И оставил все Средиземноморье разрушенным. Самым подходящим местом для распространения худшей эпидемии чумы за несколько столетий.

Юстиниан Великий. Который более, чем кто-либо другой, приблизил окончательное падение греко-римской цивилизации.

Юстиниан выпрямился на стуле.

— Не надо. Я больше не выдержу, — прохрипел он.

Он склонился вперед и, дрожа, протянул руку. На ладони лежал сверкающий, переливающийся всеми гранями предмет. Кристалл — как его называли. Магический камень.

Велисарий забрал кристалл у Юстиниана и вернул назад в мешочек. Мгновение спустя мешочек опять висел у полководца на груди. Камень посылал мысленные импульсы прямо в мозг Велисария.

«Он — неприятный человек», — пришел первый импульс.

Велисарий уныло улыбнулся.

«Да, Эйд, ты прав. Неприятный. Но он может стать великим», — послал ответную мысль Велисарий.

Существо из будущего отнеслось к мнению Велисария скептически.

«Не уверен. Совсем неприятный человек».

— Ты удовлетворен, Юстиниан? — спросил Велисарий вслух. Бывший император кивнул.

— Да. Все так, как ты говорил. Теперь я уже жалею, что просил тебя дать мне кристалл. Лучше бы я не пробовал… Но мне требовалось…

Он вяло махнул рукой, словно пытаясь подобрать слова.

Велисарий помог ему.

— Тебе требовалось знать, обоснованы ли твои сомнения. Тебе требовалось знать, что стоит за моим желанием видеть на троне моего пасынка — личные амбиции и стремление к величию или — как я и заявлял во время обсуждения этого вопроса — необходимость ведения войны против малва.

Юстиниан опустил голову.

— Я не склонен доверять кому-либо, — пробормотал он. — Это — неотъемлемое свойство моего характера. — Он хотел еще что-то сказать, но плотно сжал губы.

— Не нужно, Юстиниан. Не нужно.

Улыбка полководца стала еще более унылой. Он уже один раз участвовал в этом разговоре — в видении, кошмарном видении, показанном ему Эйдом.

— Тебе потребуется несколько часов, чтобы сказать все, что ты пытаешься. И это будет нелегко. Если ты вообще справишься.

Юстиниан покачал головой.

— Нет, Велисарий. Есть необходимость высказаться. Если не для тебя, то для меня самого. — Резким тоном он добавил: — Иногда мне кажется, что потеря зрения улучшила мое видение мира. — Он сделал глубокий вдох. Потом еще один. Потом выдохнул — так, как камень мог выдавить каплю крови: — Прости меня.

Третий находившийся в комнате человек усмехнулся.

— Даже сейчас ты все еще ведешь себя надменно, — сказал он. — Неужели ты думаешь, Юстиниан, что ты — единственный грешник на земле? Или просто самый великий?

Юстиниан резко повернул голову на звук голоса.

— Я проигнорирую твои замечания, — заявил он с достоинством. — Но скажи мне, Михаил Македонский, ты сам-то уверен? Уверен ли ты в этом — существе? — которое ты называешь Талисманом Бога?

— Вполне, — ответил монах холодным тоном. — Это посланец, отправленный нам Богом, чтобы предупредить нас всех.

— В особенности меня, — пробормотал Юстиниан. Слепой потер пустые глазницы. — А Феодора видела?..

— Нет, — ответил Велисарий. — Я один раз предлагал ей попробовать, но она отказалась. Сказала: предпочитает принимать жизнь так, как она идет своим чередом, а не знать будущее по видению.

— Хорошо, — кивнул Юстиниан. — Значит, она не знает про рак? — Пришла очередь Велисария резко дернуться от удивления.

— Нет. Боже праведный! Я даже не подумал об этом, когда предлагал ей кристалл.

— Семнадцать лет, — сказал Юстиниан. Говорил он очень слабым голосом. — Через семнадцать лет она умрет от рака.

Михаил Македонский откашлялся.

— Если мы преуспеем в отражении атаки малва… — Юстиниан жестом попросил его помолчать.

— Это не имеет отношения к делу, Михаил. Независимо от того, какое зло принесут малва, они не имеют к раку никакого отношения. И не забывай: кристалл показал мне то будущее, которое могло бы быть. Будущее, в котором малва поднимаются к власти над всем миром при помощи силы под названием Линк. Будущее, в котором я остаюсь императором, а мы снова завоевываем западное Средиземноморье.

Он замолчал и опустил голову.

— Я прав, Велисарий? Ведь прав?

Велисарий колебался. Затем направил мысленный вопрос Эйду.

«Он прав, — пришел ответ. Затем, предупреждая следующий вопрос, Эйд добавил: — И от рака нет лечения. По крайней мере такого, которым вы могли бы воспользоваться в течение многих, многих лет. Столетий».

Велисарий сделал глубокий вдох.

— Да, Юстиниан, ты прав. Независимо от того, что еще случится, Феодора умрет от рака через семнадцать лет.

Бывший император вздохнул.

— Они выжгли мои слезные протоки вместе с глазами. Иногда я проклинаю предателей за это даже больше, чем за потерю зрения.

Юстиниан встал и принялся ходить из угла в угол.

Теперь в комнате не осталось ни одной из многочисленных статуй, которые украшали ее совсем недавно. Феодора приказала их убрать, когда Юстиниан начал поправляться. Она беспокоилась, чтобы ее муж не задел ни одну из них и не упал.

Но боязнь за Юстиниана быстро прошла. Наблюдая за тем, как бывший император ловко обходит все попадающиеся на полу препятствия, Велисарий уже в который раз поразился сверхъестественным талантам Юстиниана. Казалось, Юстиниан помнит, где стояли все те потенциальные препятствия, и безошибочно обходит их, хотя теперь их и нет.