Страница 403 из 426
Но Оскар и Дэвин уже несколько лет как не работали в бостонской полиции; они на паях купили выставленный на продажу за долги бар в городке Гринвуд, откуда родом была семья Оскара. Бар располагался чуть выше по улице от предполагаемого места захоронения Роберта Джонсона, и Оскар с Дэвином превратили его в блюзовый клуб. По моим последним данным, бар не приносил приятелям прибыли, но Оскар и Дэвин слишком редко просыхали, чтобы этим обеспокоиться. Барбекю, которые они устраивали в пятницу по вечерам на парковке перед клубом, обрели ранг местной легенды. Назад в Бостон они уже никогда не вернутся.
Значит, этот вариант отпадал. Впрочем, вариант в любом случае был так себе. Чего я действительно хотел, так это просто поехать домой. Обнять свою дочь, обнять свою жену. Залезть под душ и смыть с кожи запах своего страха. Именно об этом я думал, когда поворачивал с Эрборуэй к парку Франклина, направляясь в свою часть города. В этот миг у меня зазвонил мобильник. На экране высветилось имя Джереми Дента.
— Твою мать, — произнес я вслух.
В CD-плеере у меня играл альбом «Sticky Fingers», и громкость была откручена на максимум, потому что этот альбом только так и можно слушать. Сейчас как раз звучала песня «Dead Flowers», и обычно я всегда подпевал Джаггеру, когда он доходил до слов: «Kentucky Derby Day».
Я выключил музыку и поднес к уху телефон.
— Счастливого почти Рождества, — сказал Джереми Дент.
— Счастливого почти Фестивуса,[122] — отозвался я.
— Можешь на минутку заглянуть в офис?
— Сейчас?
— Сейчас. У меня для тебя рождественский подарок.
— Да неужели?
— Ага, — сказал он. — И называется он «постоянная работа». Желаешь обсудить?
Медицинская страховка, подумал я. Деньги на няню. Детский сад. Возможность начать откладывать на колледж. Новый глушитель для машины.
— Еду.
— До скорого. — Он положил трубку.
Я проехал уже половину парка Франклина. Если со светофорами на Коламбия-роуд мне бы повезло, то минут через десять я бы был дома. Вместо этого я свернул налево, на Блу-Хилл-авеню, и направился обратно, в деловой центр города.
— Рита Бернардо едет работать в… ты не поверишь, Джакарту. — Джереми Дент откинулся в кресле. — Там сейчас бум в сфере безопасности. Со всем этим джихадом у нас от клиентов отбоя нет. Плохо для мира, но замечательно для бизнеса. — Он пожал плечами. — Как бы там ни было, она летит в Джакарту, чтобы там больше не взрывались дискотеки. У нас образовалась вакансия. И мы хотим предложить ее тебе.
— В чем уловка?
Он налил себе вторую порцию скотча и качнул бутылкой в сторону моего стакана. Я отрицательно помотал головой.
— Никакой уловки. Мы изучили твое досье и пришли к выводу, что твои следовательские навыки, не говоря уже об опыте работы, слишком ценны, чтобы мы прошли мимо них. Можешь начать прямо сейчас.
Он толкнул ко мне папку, которая скользнула по столу и приземлилась ко мне на колени. Я открыл ее. Изнутри к обложке была прикреплена фотография мужчины лет тридцати. Мне показалось, что я его уже где-то видел. Стройный, с темными вьющимися волосами, довольно длинным носом — еще бы полдюйма, и он выглядел бы крючковатым, — и кожей цвета кофе с молоком. Одет он был в белую рубашку с узким красным галстуком, а в руке держал микрофон.
— Ашраф Битар, — сказал Джереми. — Кое-кто зовет его Бараком Младшим.
— Активист из Матапана, — наконец узнал я это лицо. — Боролся против постройки стадиона.
— Он много против чего боролся.
— Любит попозировать перед камерами, — сказал я.
— Он политик, — сказал Джереми. — Его по определению можно включать в олимпийскую сборную по самолюбованию. Но тот, кто поведется на матапанские корни и адрес, сильно просчитается. За покупками он ездит исключительно в «Луис».[123]
— На какие деньги? Шестьдесят тысяч в год?
Джереми пожал плечами.
— Так что от меня требуется?
— Изучить под микроскопом всю его сраную жизнь.
— Кто заказчик?
Джереми отпил скотча.
— Для тебя это не важно.
— Ладно. Когда приступать?
— Сегодня. А еще лучше — вчера. Но клиенту я сказал, что ты приступишь завтра.
Я тоже глотнул из стакана.
— Не пойдет.
— Я только что предложил тебе постоянную работу в фирме. Чего ты выпендриваешься?
— Откуда же я мог знать? Я сейчас работаю над одним делом. Надо же мне семью кормить. Как я его брошу на середине?
Он медленно моргнул, всем своим видом демонстрируя, насколько мало его заботят мои проблемы.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы полностью освободиться?
— Еще пару дней.
— То есть под Рождество.
— Так и есть.
— Предположим, ты начнешь сразу после Рождества. Значит, я могу сказать клиенту, что ты закончишь его расследование, — он ткнул пальцем в папку, — к Новому году?
— Если разберусь со своим нынешним делом к Рождеству, то да.
Он вздохнул.
— И сколько он тебе платит, твой нынешний наниматель?
— Прилично, — соврал я.
Домой я пришел с цветами, которых не мог себе позволить, и китайской едой навынос, которую в общем-то позволить себе тоже не мог. Принял душ, о котором мечтал весь вечер, переоделся в джинсы и футболку с единственного концертного тура группы «Pela» и сел ужинать со своей семьей.
После ужина мы играли с Габби. Потом я почитал ей книжку и уложил спать. Затем вернулся в гостиную и рассказал жене обо всем, что произошло со мной за день.
Не успел я закончить, как Энджи направилась на крыльцо курить.
— Значит, твои водительские права у русской мафии?
— Да.
— Значит, они знают наш адрес?
— Да. Обычно в водительских правах содержится подобная информация.
— А если мы сообщим в полицию, что они похитили девочку…
— Они будут крайне мною недовольны, — вместо нее закончил я. — Я уже говорил, что «Дюхамел» предлагает мне постоянную работу?
— Тысячу раз, — сказала Энджи. — Значит, бросаешь это дело? Прямо сейчас?
— Нет.
— Да.
— Нет. Они похитили семнадцатилетнюю…
— …девочку. Да, я тебя прекрасно расслышала и в первый раз. Но я не хуже расслышала и вторую часть. Ту, что про машину. За рулем которой сидел ты. И которую они расстреляли. А потом забрали у тебя права. Так что они в любой момент могут заявиться сюда и похитить нашу дочь. Мне очень жаль семнадцатилетнюю девочку, но у меня тут четырехлетняя, и ее безопасность для меня важнее.
— Даже ценой чужой жизни?
— Даже.
— На фиг такие расклады.
— Ни разу не на фиг.
— Именно что на фиг. Это ты попросила меня взять это дело.
— Не шуми. Да, я тебя попросила…
— Хотя прекрасно знала, чем поиски Аманды закончились в прошлый раз. Для меня. Для нас. Ты действовала из лучших побуждений. А сейчас, когда опасность грозит нам, ты требуешь, чтобы я умыл руки.
— Речь идет о безопасности нашей дочери.
— Речь идет не только об этом. Мы уже влезли в это дело. Если ты хочешь забрать Габби и поехать к своей матери, я скажу, что это отличная идея. Они обе будут рады встрече. А я собираюсь найти Аманду и выручить Софи.
— Для тебя эти девчонки важнее, чем твоя собственная…
— Нет. Даже не пытайся повернуть разговор в эту сторону. Даже не пытайся.
— Не кричи так, говорю тебе. Пожалуйста.
— Ты знаешь, что я за человек. В тот момент, когда ты убедила меня, что я должен помочь Беатрис, ты уже знала, что я не остановлюсь, пока не найду Аманду. А теперь ты хочешь мне сказать, что все кончено? Ничего подобного. Все будет кончено, когда я ее найду.
— Найдешь кого? Аманду? Или Софи? Ты их уже не различаешь.
Кажется, наш конфликт разгорался не на шутку — еще чуть-чуть, и вспыхнет атомная война. И она, и я понимали, чем это чревато. Брак между ирландским характером и итальянским темпераментом часто заканчивается битьем тарелок. Перед рождением дочери мы посещали семейного психолога, который учил нас сдерживаться и не жать при первой же ссоре на ядерную кнопку. В большинстве случаев это помогало.
122
Фестивус — альтернативный праздник, отмечаемый в США 23 декабря в знак протеста против коммерциализации Рождества.
123
«Луис» — фешенебельный бутик в Бостоне.